– А с каких пор жандармерия берет на учет владельцев микроавтомобилей? – продолжал задираться Эсмэ. – Или вы в каждый двор и гараж теперь заглядываете? Решили взять под контроль количество машин у владельцев?
– Было бы не худо, – кивнул Жоэль. – А то скоро и на здешних дорогах встанут такие же непробиваемые пробки, как на подъездах к крупным городам. Но вашу фамилию я знаю только потому, что видел, как вы оформляли покупку в салоне «Рено» в Монбаре. Мне и самому нравится такая машина, я бы купил, однако просто времени нет гоняться за красотками по полям и лесам.
«Хм!» – мрачно подумала Алёна.
– Хм, – мрачно сказал Эсмэ. – И что, вы теперь станете мне мстить? За то, что у меня есть время гоняться за красотками, а у вас нет?
«Ну что бы ему не угомониться? – подумала Алёна почти сочувственно. – Ведь нарвется же!»
– Я охраняю порядок, – казенным тоном проговорил Жоэль. – Смотрите, как бы вам не начал мстить землевладелец, чье поле вы изуродовали колесами. А заодно та самая красотка, которую вы так яростно гоняли по этому полю.
– Да мы просто шутили! Правда, моя дорогая? – воскликнул Эсмэ с пафосом.
Парень воззрился на Алёну со столь явным намеком, что ей стало смешно. Вернее, стало бы, если бы она не разозлилась на Эсмэ до такой степени. А она разозлилась-таки. И если не жаждала его крови, то гонку по пересеченной местности спускать ему совершенно не собиралась.
– Нет, не правда. Причем по всем пунктам. И если я «дорогая», то уж точно не ваша.
Ее подчеркнуто официальный тон давал Эсмэ понять, что надеяться ему не на что.
– Прошу вас сейчас же отправиться домой, мсье Пон, – спокойно произнес Жоэль. – Если мадам пожелает затеять против вас дело или если того же захочет владелец земельной собственности, а оба потерпевших вправе так поступить, они подадут заявление в жандармерию. Всего наилучшего.
– Да я всего лишь хотел ее подвезти, вы не поняли… – жалобно пробубнил Эсмэ, подбородком показывая на Алёну.
– Судя по всему, мадам этого не хотела, – констатировал Жоэль, поглядев на ее ледяное лицо. – Я сам отвезу ее домой. Вы можете отправляться в Нуайер.
Ну и как тут не вспомнить старинное выражение насчет кого-то там, кто попал из огня да в полымя? Теперь ясно, что речь шла о писательнице Дмитриевой…
– Понятно! – зло рявкнул Эсмэ, ударяя кулаком по раме своей таратайки и поворачиваясь к Алёне. – Как же я сразу не догадался? Значит, все, что ты у меня вчера выспрашивала, ты выспрашивала для них… Дурак я дурак!
Парень нажал на газ, и «миош» со злобным треском ринулся за край рощи, к дороге.
– О чем это он говорил? – спросил Жоэль, провожая Эсмэ взглядом.
– Да так, ни о чем, – пожала плечами Алёна. – От злости сам не знает, что бормочет. Я искала в «Замке Аршамбо» одну даму, которая по ошибке увезла из Троншуа мой браслет, вот и все.
– Увезла по ошибке… – задумчиво повторил Жоэль. – Какое изысканное выражение, ну надо же! Она у вас его украла, что ли?
– В любом случае дело не стоит того, чтобы им занималась окружная жандармерия, – ответила Алёна.
Между нами, девочками, она не задумалась бы наябедничать на лысую и в окружную жандармерию, и в Международный суд в Гааге, но только не через посредство Жоэля!
– Так-так… – протянул лейтенант Ле Пёпль. – А не связано ли дело об ошибочно увезенном браслете с делом об убийстве и ограблении в шато Талле?
Если Алёна не подскочила на месте, то лишь потому, что слишком устала, бегая от Эсмэ.
Вот действительно – проницательность… Жуть!
Именно усталость помогла ей сохранить на лице прежнее выражение безразличия и с самым искренним, невинным изумлением спросить:
– Почему вы так думаете?!
– Да потому, – обронил Жоэль мрачно, – что там, где вы, всегда дело нечисто.
– Охота на ведьм, ну-ну, – буркнула Алёна.
– Никакой охоты на ведьм нет, – довольно криво усмехнулся лейтенант. – Мы с Малгастадором уже начали вас разыскивать, только представления не имели, где искать. Никто из гидов не выспрашивает у туристов, откуда те приезжают.
– А почему они должны были меня выспрашивать? – насторожилась Алёна, мигом вспомнив, как именно об этом выспрашивал ее гид, а может, и граф. И она ему ответила: мол, из Нуайера. Почему не сказал об этом полиции? Забыл?
Наверное. Вот и чудесно!
– Не вас, а всех, кто был в тот день в шато Талле, – успокоил Жоэль.
– В какой день? – на голубом глазу спросила Алёна. – И с чего вы вообще взяли, что я там была?!
– Неужели ваша знаменитая догадливость, о которой Малгастадор мне зимой все уши прожужжал, не подсказала вам, что почти все помещения шато, а именно – те, где проходят экскурсии, оборудованы камерами наблюдения? – не без ехидства проговорил Жоэль. – К сожалению, только две из них, в том числе установленная в первом вестибюле, оказались исправны, но мы были поражены, узрев на одной из записей знакомое лицо. Вы весьма увлеченно созерцали развешанные по стенам оленьи рога. Странные совпадения, верно? Зимой вы оказались в центре скандала с русской мафией, торгующей старинными письмами знаменитостей. И вот сейчас вы замешались в скандал, связанный с…
– С чем? – сердито перебила Алёна.
– А вы что, не знаете?
– Не знаю, вот представьте себе! В ту зимнюю историю я замешалась совершенно случайно, как вы прекрасно знаете. А здесь я вообще ни во что не замешивалась. Ваши камеры наблюдения, даже если бы они работали, никак не могли зафиксировать меня в выставочной комнате, где произошло ограбление!
– Откуда вам это известно? – с хищным, торжествующим видом наклонился к ней Жоэль.
– Что не могли? Да просто потому, что меня там не было!
– Нет, откуда вам известно про ограбление? Сами же говорите, что ничего не знаете.
– Так ведь этот секрет Полишинеля поведан всей Франции – про ограбление по радио и по телевизору в новостях рассказывали, – спокойно ответила Алёна.
– Самое поганое то, что качество охраны в замке почти на средневековом уровне, – внезапно погрустнел и сокрушенно вздохнул Жоэль. – Полный отстой! Удивительно, что Талле раньше не обчистили. Но вот случилось-таки… И запись со второй работающей камеры наблюдения, установленной около конюшни, тоже пропала.
– Около конюшни? – слабым голосом эхом повторила Алёна.
– Ну да, около конюшни, где был найден мертвец. К счастью, мы не допустили, чтобы в прессу просочился хотя бы намек на то, что тот человек был убит…
Алёна вздрогнула. Ох и ничего себе! Но стоп, возьми себя в руки, писательница Дмитриева!
– Да, – кивнула писательница Дмитриева, взяв себя в руки, – я слышала, что нашли труп, но что имело место убийство, слышу в первый раз. Хорошо, что пресса ничего не пронюхала – и так скандал для Талле, а было бы вообще ужасно. Но кто его мог убить?
– Если ответите на этот вопрос, я вас просто расцелую! – хмыкнул Жоэль.
«Тогда не отвечу», – чуть не ляпнула Алёна, но, к счастью, успела прикусить язык. Тем паче что ответить на вопрос она не могла. Могла только малодушно радоваться, что кассета пропала. Иначе… Иначе бегать бы ей сейчас по этому многострадальному полю уже от лейтенанта Ле Пёпля, и совсем не факт, что кто-нибудь явился бы к ней на помощь!
Сказки дальних стран и далеких времен
А Чжу и Серебряная Фей беды над собой не чуяли, жили в согласии. Воистину, их любовь была сильнее государства, имеющего тысячу боевых колесниц. Ведь сказано мудрецами: возлюбленные в объятиях друг друга подобны двум цветам, расцветшим на одном стебле… Но как-то раз упал в котел с водой уголек из очага. Надо бы выхватить его и съесть, чтобы преградить путь недоброму предзнаменованию, но возлюбленные не знали об этом, да и не почитали примет. Горе между тем подошло к ним совсем близко.
Однажды приснился Чжу сон – будто пропала Серебряная Фей неизвестно куда. Обыскал Чжу все окрестности – не нашел даже тени ее. Десять дней и десять ночей блуждал он в бесплодных поисках. И наконец-то увидел в небесах звезды Би-мао, те самые, что хорошо видны при восходе солнечном. Понял Чжу, что там и найдет любимую. Сделал он из ивы и тростника плетеную лестницу, длиннее тех «облачных лестниц», которые строились для взятия стен сказочного царства Су, и полез на небо. Высоко-высоко поднялся над землей, когда услышал вдруг жалобные вопли. «Не оглядывайся!» – раздался голос Серебряной Фей. Но Чжу уже опустил голову и посмотрел сквозь завесу облаков – все жители его селения снизу протягивали к нему руки и умоляли вернуться. Громче всех рыдала и звала Ай. И лишь только оглянулся Чжу, как сорвался с лестницы… прочертил небосвод…
Крики и шум разбудили Чжу. Ворвалась в его дом толпа. Глянул Чжу – один он в постели, нет рядом милой.
– Отвечай, где колдунья, где Серебряная Фей? – вопросили сограждане.
– Может быть, она вышла полюбоваться родными звездами и скоро вернется?
– Вернется она к тебе, когда у ворона голова побелеет, а у лошади рога вырастут! Идем с нами – увидишь, какие чудеса она творит по ночам! – выкрикнула старая Ай.
Вне себя от тревоги шел Чжу за соседями. Ветер гнал туманы тоски на его сердце. Те девушки, которые были приведены в селение Серебряной Фей и сейчас оказались в толпе, плакали, пытались остановить людей, но мужья подталкивали их вперед. Миновав последний дом селения, пошли крадучись. Вот и лес приблизился. И в глухой ночной темноте вдруг забрезжило сияние. Узнал Чжу свет любви и счастья, который источала Серебряная Фей. Бросился вперед – и наконец увидел возлюбленную.
Увидел ее Чжу – и со стенанием поднял глаза к небу, воззвал к Нюйве-прародительнице, чтобы вырвала его глаза и забросила их в глубокие моря. Сладостный напиток его любви оказался разбавлен горьким вином ревности: нашел Чжу свою Серебряную Деву в объятиях Ло-фу.
Наши дни, Франция
Как Алёна ни уговаривала Жоэля высадить ее на въезде в Мулян, чтобы не компрометировать такой компанией, занудный лейтенант Ле Пёпль остался непреклонен и довез жертву до самого дома. Спасибо, хоть прежних разговоров на тему: «Отдайся, и я от тебя отвяжусь!» – не заводил, а угрюмо молчал всю дорогу.