18:17
— Следственная оперативная группа, — констатирует микромаг Астров, провожая взглядом людей, направляющихся в каморку с телом Водоёмова. — Значит, дело не шутка.
— Не каркайте, — говорит Нинель. — Это ничего не значит.
— Вы так думаете? Вчера мнимая бомба, сегодня реальная смерть.
18:20
— Внимание, Капитонов, сейчас вам будут задавать вопросы… Имейте в виду…
Договорить Нинель не успевает — тот уже подошел:
— Это вы очевидец?
— Да, я свидетель.
— Пока очевидец.
— Есть разница? — зачем-то спрашивает Капитонов.
— Большая.
— А вы? — вмешивается Нинель. — Вы следователь?
— Оперативный сотрудник.
— Простите, не поняла.
— Опер, — говорит оперативный сотрудник.
— А где следователь? Должен быть следователь. Покажите мне следователя.
— Я вместо следователя.
— Ах, вот оно что, группа не укомплектована! Ну да, сегодня же воскресенье.
— С этим мы сами как-нибудь разберемся.
— Да, конечно, я просто забыла, что умирать по воскресеньям не рекомендуется.
— Кем не рекомендуется? Никто таких рекомендаций не давал!
— А по-вашему, это правильно, когда в отсутствии следователя уголовное дело заводит оперативный сотрудник?
— Простите, я не завожу уголовное дело. И уголовное дело завожу не я.
— Однако допрашиваете…
— Я не допрашиваю, а вы мне сильно мешаете.
— Продолжайте. Но я буду с ним. Капитонов, я здесь!
— Вы адвокат?
— Я режиссер трюков!
— Нинель, — говорит Капитонов, — прошу вас, я сам.
— Хорошо. Только помните, о чем я говорила.
Она отходит.
18:25
В каморке.
— Я стоял здесь, он — здесь. За щитом. Я не видел его, и мы договорились, что он будет молчать. Он загадал число. Я попросил его… кое-что выполнить. Потом я сказал: 99. Он стал падать, уронил щит на меня, а сам умер.
— Кое-что выполнить — что именно?
— Прибавить пять, отнять три… Не уверен в точных числах. Уже забыл.
— Это фокус?
— Не знаю. Наверное, фокус. Тут все фокусники.
— Не надо про всех. Сейчас мы о вас и о нем. Хорошо, в целом понятно.
18:29
Он долго разговаривает с кем-то по телефону.
18:35
— Что касается следователя… Я напишу, как зовут, — оперативник достает из папки канцелярскую принадлежность, обычно именуемую «блок для записей». — Придется завтра посетить.
— У меня завтра самолет… где-то в два с чем-то.
Оперативник пишет на верхней бумажке, как зовут и адрес. Отрывает листок.
— Вот в одиннадцать и придете, — покосившись на Нинель, отдает Капитонову.
— Это теперь вместо повестки? Имейте в виду, Капитонов, вы не обязаны!
— Мой добрый совет. Придите, вас будет ждать следователь Чернов, я с ним только что говорил. Так будет лучше для вас.
Капитонов спрашивает:
— С повинной?
— А вы что, с повинной хотите? — Нет, с повинной я не приду, — отвечает Капитонов твердо.
— Ну, так вы просто так приходите.
18:40
Уход оперативников действует на конференцию мобилизующе. Тело Водоёмова еще лежит в каморке, и за ним должны приехать из морга, а делегаты, не сговариваясь, начинают занимать места в зале. Капитонов ничего этого не замечает. Он как сидел, так и сидит. Он замечает, когда ему предлагают встать.
Председатель предлагает почтить Водоёмова минутой молчания.
Все встают и почитают минутой молчания Водоёмова.
— Прошу всех сесть, — говорит председатель.
Не все еще сесть успели, а к микрофону уже подошел Господин Некромант.
— Некоторые намекают на мою профессиональную несостоятельность. Что ж, я готов. Я готов прямо сейчас доказать…
— Сядьте, пожалуйста, я вам не давал слова…
— Обращаюсь, друзья, к вашим сердцам и разуму, смерть — это всегда форс-мажор, и никакой регламент…
— Сядьте!.. Хватит!.. На место! — кричат из зала.
— Тогда маленькая историческая справка! — возвышает голос Господин Некромант, превозмогая
выкрики, аплодисменты и улюлюканье. — На Шестом Вселенском Соборе… одному из моих предшественников… было разрешено… возвратить усопшего к жизни… Насколько успешно прошло оживление, согласен, сведений нет… по некоторым источникам, опыт не удался… но важно другое… Шестой Вселенский Собор… известный строгостью правил… нашел возможным разрешить оживление… тогда как вы…
В зале поднимается неистовый вой, к тому же несколько иллюзионистов подбегают к Некроманту явно не с добрыми целями — один схватил стойку микрофона и стал ее вырывать из рук оратора, двое других пытаются удержать Некроманта за руки, а еще один повис у него на спине, обхватив шею обороняющегося. Некромант потерял микрофон, однако какое-то время он еще способен справляться с напавшими на него иллюзионистами. Силы неравные, да и поддержка зала не на его стороне, и, хотя ему все-таки удается освободиться от своих усмирителей, продолжать выступление Некромант не намерен — он с гордым видом сходит со сцены и направляется в зал к своему месту.
— Коллеги, я понимаю, нервы у всех на пределе, но давайте проголосуем и утвердим наконец правление Гильдии. Нам осталось совсем немного! Слово предоставляется председателю счетной комиссии для подведения итогов голосования.
— Расклад интересный, — докладывает председатель счетной комиссии, — во многих отношениях необычный. Боюсь, вы мне не поверите, но в числовом выражении итог таков. Из тринадцати претендентов семь получили одинаковое количество голосов, а именно 51 каждый (он перечислил фамилии).
В зале волнение.
— Такого не бывает!
— Два голоса получил менталист Капитонов. И еще пять претендентов получили по одному голосу.
— Фокус, фокус! — кричат в зале.
Председатель счетной комиссии объясняет, что это не фокус, и ссылается на теорию вероятности, ему не верят.
— Ну, с проигравшими понятно, — говорит Капитонову микромаг Петров. — Каждый из них проголосовал сам за себя. А вот за вас вторым проголосовал Водоёмов. Поэтому с двумя голосами вы их, конечно, хорошо сделали.
— Вы действительно думаете, что я способен голосовать за себя? — косится Капитонов на рассуждающего соседа.
— Вот как? Значит, кто-то еще. Кто-то проголосовал еще за вас, поздравляю.
— Я! Я, — говорит Нинель, — проголосовала за Капитонова. Капитонов, крепитесь, вам этого не простят…
Между тем у собрания серьезные претензии к председателю счетной комиссии. Оказывается, число проголосовавших не совпадает с числом принявших участие в выборах.
— Здесь нет криминала, такое бывает, — оправдывается председатель счетной комиссии. — Мы не досчитались одного бюллетеня. Это нормально.
— Вы, наверное, не отправляли урну Передашу в больницу, — строят предположения в зале.
— Как раз ему в больницу мы отправили дополнительную урну, и он со сломанной ногой принял участие в выборах. Но, насколько я могу судить, он не участвовал в голосовании… Видите ли, когда счетная комиссия, уже прибыв на место, вскрыла дополнительную урну, она оказалась пуста…
— Так он опустил туда бюллетень?
— Вроде бы да.
— Что значит «вроде бы»?
— Члены счетной комиссии не обязаны следить за тем, кто и что опускает в урны.
— Давайте позвоним Передашу в больницу — и спросим его, опускал ли он бюллетень в урну.
— Нет, так нельзя, — говорит председатель собрания. — У нас тайное голосование. Мы не вправе интересоваться тем, как проголосовал Передаш.
— Мы не будем интересоваться тем, как он проголосовал. Нас интересует, куда пропал бюллетень.
— Фокус, фокус! — снова кричат из зала.
— Нет, подождите, — возражает председатель собрания. — Передаш имел право не участвовать в голосовании. Он мог не опускать бюллетень. Он даже мог сделать вид, что опускает, а сам даже и не думал опускать. Да, фокус. Но это его право на фокус.
— Это не фокус, это обман!
— Постойте, постойте. Передаш принял участие в выборах, то есть, если вы хотите, он поработал на общую статистику. Участие в выборах сто процентов. Спасибо за это Передашу. Но по каким-то личным соображениям он, получив бюллетень, отказался опускать его в урну, то есть он не принял участие в голосовании. Так, между прочим, некоторые поступают на больших, общегосударственных выборах — чаще всего это коллекционеры избирательных бюллетеней…
— Вы хотите сказать, что Передаш забрал бюллетень на память?
— А почему бы и нет? На память о Петербурге, о нашей конференции, о его попадании в больницу, о переломе ноги…
Эти доводы не кажутся собранию убедительными.
— Но скорее всего причина иная, — продолжает рассуждать председатель конференции. — Скорее всего Передаш, вынужденно оторванный от общей дискуссии, не счел себя вправе влиять на процесс и заранее согласился с грядущим выбором, каким бы он ни был, — реально не проголосовал, то есть не опус тил бюллетень в урну, однако же принял участие в выборах, чем и проявил ко всем нам свое уважение.
С этим многие согласились.
— Прошу утвердить отчет счетной комиссии. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Отчет счетной комиссии утвержден. Прошу проголосовать за состав правления из семи человек в соответствии с выводами счетной комиссии. Кто за?
— Стоп, стоп!.. А Водоёмов? — закричали из зала. — Он выбыл? Он теперь не в правлении?
— Место Водоёмова автоматически занимает тот из не прошедших, кто набрал больше всех голосов. Таковым у нас является Капитонов.
Капитонов устало поднимает голову.
— Самоотвод, — произносит он.
— Никаких самоотводов! — восклицает Чернолес. — Поздно брать самоотводы.
— Да, это так, — говорит председатель. — Самоотвод был допустим до тайного голосования, теперь мы должны принять итоги выборов как факт с учетом арифметического распределения голосов и рокового стечения обстоятельств, относящихся к Водоёмову.
К микрофону подбегает микромаг Апекуни:
— Я протестую! С такими «обстоятельствами» Капитонову не место в правлении! Он показывал Водоёмову фокус. Гибель зрителя при демонстрации фокуса это в лучшем случае вопиющий непрофессионализм! Это как если бы вы пилили женщину и распили надвое!