ьзнулась.
— А холодная была почему?
— Практикую контрастный душ, — выдумываю на ходу.
Амина столько рассказывала мне про этот душ. Про то, что он позволяет содержать тело в тонусе, подтягивает кожу. Словно нам с Аминой действительно есть что подтягивать. Но я слушала. И даже думала применить на себе. Почти, можно сказать, получилось.
Рустам смотрит на меня, слегка склонив голову. Поджимает губы, забирает чашку и встает из-за стола. Ему что-то в моих словах не понравилось, но откуда мне знать, что именно.
— Постарайся никуда сегодня не выходить и выключи телефон, — говорит, прежде чем выйти из кухни.
Я несколько минут смотрю ему вслед, а затем радуюсь тому, что наконец могу открыть холодильник и соорудить себе завтрак.
И уже спустя десять минут чуть не подавиться куском бутерброда, потому что то, что я читаю в новостях, приводит меня в шок. Ведь я вовсе не послушала Рустама и вместо того, чтобы отключить телефон, зашла в социальные сети.
Глава 30
«Сбежавшая со свадьбы подруги девушка замечена в обществе Романа Абдулова. Что известно про инцидент?»
Я жму на заголовок и читаю одну за другой статьи о том, что сделала Амина. Сбежала с праздника, оставила подругу на произвол, не попрощалась, инсценировала похищение. И это еще не все! Хотела быть с любимым, знала, что родители не позволять быть с кем-то, кроме их избранника, рискнула ради любви.
Какой любви? — хочется мне заорать.
Я не представляю, чтобы Амина действительно влюбилась и не сказала мне. Это невозможно. Еще и в такого, как Абдулов? По словам Рустама, его половина города боится, а моя нежная и трепетная Амина решила полезть в логово к зверю? Вот уж вряд ли. Скорее, он просто ее заприметил, и она оказалась не в том месте и не в то время.
Но фотографии…
Мне от них становится больно.
Потому что на них точно не моя подруга. Она другая. Не улыбается, держит голову опущенной вниз, а одежда… Та Амина, с которой я разговаривала последний раз, никогда бы не надела на себя эту полупрозрачную белую блузку с открытой спиной. Позор.
Я честно сдерживаюсь. В какой-то момент даже закрываю страницы и перестаю читать, но новости все прибавляются.
Оказывается, прямо сейчас Амина находится в фешенебельном ресторане вместе с тем, кто ее похитил. Это активно обсуждают в сми, девочки-блогеры делятся фотографиями с геометками в своих сторис.
Я подрываюсь с места и быстро иду на выход, вспоминая о просьбе Рустама никуда не выходить уже в гостиной. Не понимаю только, он это серьезно или… нет? И что это было все-таки? Просьба или приказ?
Решаю проверить. Переодеваюсь, выхожу на улицу. Водитель, которого Рустам ко мне приставил, если и удивляется, то виду не подает.
— Мне нужно в Рай, хочу прикупить пару платьев.
Намеренно выбираю торговый центр подальше от локации Амины, но водитель мотает головой.
— Сожалею, но сегодня у меня четкий приказ оставаться с вами дома.
— То есть, я никуда не могу поехать?
— Верно.
— А с чем связан запрет?
— К сожалению, я не знаю. Вы можете спросить об этом у Рустама Амировича.
Если он ответит, хочется добавить мне, но я понимаю, что в этом нет никакого смысла. Он выполняет свою работу, за которую мой муж платит ему деньги. Было бы странно, если бы он ослушался его, так что я возвращаюсь в дом и звоню Рустаму.
Ожидаемо, нет ответа. Ни на первый, ни на второй звонок. На третьем он сбрасывает и перезванивает минут через пять.
— Я просил отключить телефон, — недовольно бросает в трубку.
— Я все знаю, — говорю вместо ответа. — Ты сделаешь с этим что-нибудь?
В трубке повисает немая пауза.
— Что по-твоему я должен сделать? Выкрасть у Абдулова его женщину?
— Амина не его женщина.
Я слышу, как шумно выдыхает Рустам в трубку. Явно злится, но мне сейчас совершенно плевать на это. Меня интересует его обещание. Он ведь сказал, что постарается. Так что изменилось? Он поверил новостям?
— У меня нет времени разговаривать сейчас. Я приеду вечером и все обсудим.
Он отключается, не позволяя мне вставить и слова, так что мне не остается ничего, кроме как отшвырнуть телефон подальше и несколько раз обойти дом. Выхода отсюда нет.
Точнее, из дома можно выйти незамеченной, но вот с территории — нереально. Здесь повсюду камеры, неподалеку стоит будка охранника, где он круглосуточно наблюдает за ними.
Уверена, что сегодня особенно усердно по приказу Рустама.
Я должна остаться дома, чтобы не натворить глупостей. Но именно этого и хочется больше всего.
Точнее, не так. Мне хочется справедливости.
Выпустить статью-опровержение, трубить во все СМИ и инстанции о том, что Амина — ни в чем не виновата.
Что она — жертва безнаказанности и… традиций. Как бы мне не хотелось этого признавать, но это правда.
Из-за наших строгих правил ее теперь считают изгоем в семье и в жены не захочет никто, кроме престарелых дедов, но разве в этом есть ее вина?
В том, что все так сложилось, виноват один-единственный человек.
Этот… Роман. Абдулов.
Если его боится весь город, то почему должна я?
Когда возвращается Рустам, я уже настолько заведена, что с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не выбежать на улицу и не устроить разборки прямо там, при охранниках и водителях.
Стою в гостиной, заламывая руки.
Я репетировала. Представляла, что скажу и куда буду давить, но когда Рустам заходит, все слова куда-то мигом улетучиваются.
Он зол, это видно невооруженным глазом. Стоит ему только зайти в гостиную, как он резко расстегивает пиджак и рывком стаскивает его с себя. Следом расслабляет галстук.
Я концентрируюсь на его руках, напряженных, красивых, увитых тугими венами. Раньше я могла часами рассматривать их на фотографиях, которые сделала сама украдкой. А теперь…
Теперь у меня доступ к этим рукам двадцать четыре на семь, но права прикасаться я не имею.
— Твоя подруга у Абдулова по своей воле, — чеканит, глядя на меня так, что я и слова не подбираю, чтобы поспорить. — Она сбежала с ним сама. Не знаю, почему. С ней поговорить не удалось.
— А с кем удалось? С ним? — презрительно.
— С ним.
— И ему можно верить?
Рустам шумно выдыхает, швыряет пиджак на спинку кресла, достает из мини-бара стакан и бутылку янтарной жидкости.
— Мне, Дария, некогда было разбираться, можно ему верить или нет. Он рассказал историю, я передаю ее тебе. Их заметили, сфотографировали. Твоя подруга, как ты могла заметить, не спешила убегать и звать на помощь.
— Он ее запугал.
— Ты так в ней уверена?
— Конечно! Амина — моя самая близкая подруга. А я — ее. Если бы она познакомилась и влюбилась в кого, я бы узнала первой! А тут до такой степени, чтобы сбежать.
— Подумай об этом с другой стороны. Она влюблена в того, с кем никогда брак не одобрят родители, да и ты… Дария, ты бы приняла избранника своей подруги?
— Он не ее избранник.
Рустам разочарованно мотает головой.
— Поэтому ты ничего и не знала!
— Я отказываюсь в это верить. Она мечтала выйти замуж, родить детей и стать счастливой и перечеркнула все это ради… него?
— Дария…
— Я хочу с ней поговорить! Устрой нам встречу. Ты же можешь, раз виделся с Абдуловым.
— Не могу.
— Отлично, тогда я выйду на него сама.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, громко хлопнув дверью. Игнорирую громкий стук бокала о стеклянную поверхность журнального столика за спиной. Я очень зла и напряжена. А потому когда Рустам резко разворачивает меня к себе, чуть пошатываюсь, заплетаюсь в ногах и тяну его следом.
— Блядь, — ругается себе под нос Рустам, сваливаясь вместе со мной на пол.
Это ни капли не грациозно и даже больно. У меня болят локти, которыми я ударилась и совсем чуть-чуть бедро, на которое я приземлилась. Как-то не везет мне с координацией. Несмотря на это, пытаюсь подняться, чтобы, как и планировала, уйти к себе, но вместо этого оказываюсь сидеть на месте, потому что Рустам держит меня за плечи. А затем и вовсе поваливает на пол, нависая сверху.
— Ты когда-нибудь будешь слушаться? — спрашивает, скорее всего не ожидая ответа.
Да точно не ожидая! Потому что как я отвечу, если он вжимается губами в мои.
Глава 31
Внутри все замирает от волнения. Его губы вжимаются в мои. Влажный язык толкается между губ и проникает в рот. Я ошарашено замираю, боясь пошевелиться и стараясь не растечься бесформенной лужей по полу. Это так волнительно. Его прикосновения, жар, исходящий от мужских ладоней, запах, пробивающийся в ноздри.
Я отвечаю ему с не меньшим напором, обнимаю за шею, тянусь навстречу. Слышу, как срывается его дыхание вслед за моим. Он шумно втягивает воздух, раздвигая мои губы и буквально вгрызается в них. Рука с талии смещается ниже, подхватывает меня под задницу и тянет к себе на руки.
Оказываюсь на нем сверху, широко разведя ноги в стороны. В голову некстати приходит мысль о порочной позе, но она тут же заглушается голосом влюбленной во взрослого мужчину девочки. Все правильно, Дария, ты с мужем. Он — тот, кому ты можешь доверять.
Наверное.
Порой я удивляюсь тому, сколько мыслей умещаются во мне одной. Противоречивых, никак не связанных между собой. Я могу думать о стыде и тут же абсолютно не заботясь о нем совершать что-то, от чего мои бы родители пришли в ужас. Не знаю, как мама, но папа точно.
Довлатов с силой дергает меня на себя. Вдавливается членом в мою промежность, и я ахаю. Руками хватаюсь за плечи, чтобы не упасть, потому что мы словно балансируем, хоть и в итоге все равно сваливаемся. Рустам опирается на локоть одной руки и ни на мгновение меня не отпускает. Прижимает крепче, целует с напором и страстно.
— Катюшу уже отшил? — спрашиваю ехидно.
Не могу не вспомнить и не спросить. Я не бросаю слов на ветер, он должен это понимать. Если решил быть со мной, то без нее. Я не потерплю любовницы. Я все еще помню то, что он сказал в первую брачную ночь. Что не придет ко мне. И уехал к ней. Уехал, потому что выбрал ее. А теперь? Означает ли это, что он выбрал меня?