– Что случится, если ты узнаешь, что это видео – неправда? И все, в чем ты меня обвиняешь, тоже неправда? – отчаянно спрашиваю я.
– Я… принесу тебе извинения, – помедлив, говорит Дамир. Но по его лицу видно, что он не воспринимает такой вариант всерьез, и это ранит больнее, чем я могла ожидать.
Я ведь думала, что мне все равно.
Была уверена, что все перегорело и отболело.
– В задницу себе засунь свои извинения! – огрызаюсь я и закрываю лицо руками. Под пальцами пульсируют горячие веки, жгут подступающие слезы. Я делаю судорожный вздох и тихо, очень тихо прошу: – Дамир. Поверь мне сейчас. До всех проверок, до экспертиз. Ты знаешь…знал меня. Я не врала и не стала бы. Я не могла тебе навредить, я тебя очень сильно любила. Сильнее всего на свете.
Он молчит долго. Очень долго.
А потом хрипло говорит:
– Лер, я не могу.
– Я не прощу потом. Потом – нет, – шепчу я. – Поверь сейчас.
Я не думаю о том, почему мне так хочется его доверия. Почему так важен его ответ.
Пауза. Взгляд Дамира на меня – измученный, уставший, полный боли и еще чего-то невысказанного. И когда я вижу, как он делает вдох, явно собираясь что-то сказать, я на мгновение верю в чудо.
Ровно до той секунды, как начинает звонить мой телефон.
Резкая мелодия, которая у меня стоит только на Лешу, заставляет меня рвануть на кухню, где я оставила свой мобильный. Хватаю его со стола, нажимаю на вызов.
– Да!
– Леруня… – голос Леши слабый, чуть дрожащий. – Привет.
– Привет, мой хороший, – выдыхаю я, с силой впиваясь пальцами в край стола. – Ты как?
– Меня сейчас повезут в операционную. Мама уже была, вышла вот, и я упросил их дать мне сделать еще один звонок. Хотел услышать тебя. Перед операцией. Просто… мало ли что… если вдруг…
– Лешенька, – шепчу я, стараясь не разреветься. – Всё будет хорошо. Даже не думай. Ты самый сильный человек, которого я знаю. Я тебя очень люблю. Слышишь?
– Слышу, – выдыхает он. – Спасибо. И я тебя люблю, сестренка. До встречи.
– Пока, мой хороший. Буду ждать новостей.
– Позвоню, как смогу, – он тихонько вздыхает и добавляет еле слышно. – Если смогу.
– Не если, а когда! Все, удачи. Люблю тебя.
– И я.
Я кладу трубку, делаю судорожный выдох, а потом поворачиваюсь и вижу стоящего в дверном проеме Дамира. Его взгляд ледяной, губы сжаты в тонкую линию.
Он явно слышал мой разговор с братом.
– Дамир…
– Очень трогательно, – сухо говорит он. – Я дам тебе знать о результатах проверки видео. А потом разворачивается и уходит.
Глава 14.
Дамир
Я уезжаю из своей же квартиры, сбегаю, потому что оставаться там, где она – невыносимо. Невыносимо жрать взглядом ее шею, на которой горит след от моих губ. Невыносимо дышать ее запахом, который с утра так и остался в моих легких и теперь выжигает их к чертям. Невыносимо мучиться от ее взгляда, которым она продолжает умолять, требовать о невозможном.
Но самое безумное и мучительное – видеть ее лицо, искаженное тревогой за этого больного, слышать ее нежный ласковый голос, обращённый к нему.
мой хороший, я тебя очень люблю, люблю тебя…
Я сжимаю зубы так сильно, что начинает ныть челюсть.
Хватит.
Она предала меня (или нет?)
Она играла в любовь (или нет?!)
Я не должен ничего к ней чувствовать, не должен бояться своей ошибки в прошлом, не должен так дико ревновать…
но я ревную, ревную, ревную, блядь!
Лера как незаживающая рана. Как кусок души, который я вырвал из себя наживую, когда узнал о ее предательстве. Она не знала, что в этот же день, вечером, я планировал сделать ей предложение. Купил кольцо, забронировал ресторан….
И тут звонок от дяди о том, что «Вестгрупп» заявила о выходе на рынок продукта, который мы готовили весь последний год. И о том, что обнаружена утечка документов с моей корпоративной почты.
Я все бросил, поехал разбираться, а потом Рамиль, наш специалист по информационной безопасности, пришел ко мне в кабинет, бледный и испуганный, и сказал:
– Дамир, тебе нужно это увидеть.
И все кончилось.
Мне кажется, что и я тогда кончился, потому что тот человек, который продолжил жить дальше внутри меня, мне чужой. Он ничему не радуется, он ничего не хочет, у него все мертво, он даже не может нормально спать без виски.
Но мертвецам ведь и не нужен сон, верно?
Я сижу в гостиничном номере, гипнотизирую взглядом телефон и жду, когда он мигнет сообщением входящей почты. Я нашел лучшего специалиста, заплатил бешеные деньги, чтобы анализ видеофайла был сделан в кратчайшие сроки, но меня все равно предупредили, что это займет несколько часов.
Я бы никогда не подумал, что здесь что-то не так, но юбка. Она не укладывается в схему. Эта блядская юбка…
(помнишь, как она обтягивала ее бедра? помнишь, как Лера задыхалась, когда ты зубами расстегивал молнию и проводил языком по обнажившимся ямочкам на пояснице? помнишь, как ты хотел ее, как любил, как…)
– Заткнись, – рычу я кому-то. То ли воспоминаниям, то ли своему внутреннему голосу. – Она могла купить новую!
(ты действительно думаешь, что она способна врать настолько мелко и продуманно?)
– А почему нет? – шиплю я сам себе. – Она уже врала.
Но ведь та Лера, которую я любил – которая смеялась, прикрывая рот рукой, и забавно округляла глаза, когда я говорил глупость, – не умела притворяться. Она была настоящей, искренней, пронзительно простой и честной.
Тогда я решил, что она гениальная актриса.
Сейчас я…
Сейчас я боюсь, я так безумно боюсь того, что ошибся. И при этом хочу этого всем своим существом.
Через два часа мне наконец приходит на почту ответ от специалиста. Трясущимися руками я открываю документ, жадно пробегаюсь по строчкам, сразу ныряя в заключение, и мир плывет у меня перед глазами.
«…обнаружены следы цифрового монтажа, обнаружены признаки склейки кадров с разницей в освещении и расфокусировкой. Запись собрана из нескольких фрагментов, полученных в разные временные отрезки. Также высока вероятность комбинации реальных кадров и кадров, созданных при помощи искусственного интеллекта».
Все.
Все, чего я так боялся и чего так безумно хотел.
– Господи, Лера… – шепчу я в пустоту. – Ты не врала, девочка. Ты меня не предавала…
Я сжимаю пальцами виски, в которых пульсирует густая боль.
Мне нужно прийти в себя. Нужно собраться.
Нужно понять, что делать дальше.
Но я не могу. В голове грохочет только одно: Лера, Лера, Лера…
Лера, которая плакала и умоляла выслушать ее, Лера, которая оказалась на улице, без работы и денег. Лера, у которой умерла мама, которая осталась совсем одна…
И я.
Я – который поверил чужому сфабрикованному видео. Поверил, что невозможно меня любить вот так, как она любила. Поверил в то, что это была всего лишь игра ради больших денег.
Я издаю короткий мучительный стон. Голова болит так, что хочется раскрошить ее об стену.
Мне досталось сокровище. А я сам выкинул её из своей жизни. Сломал. Растоптал все хорошее, что между нами было.
«Поверь мне сейчас, – звучат у меня в ушах ее пронзительные слова. – Я не врала и не стала бы. Я не могла тебе навредить, я тебя очень сильно любила».
Любила…
Прошедшее время.
Сейчас она любит другого. Жалкого умирающего парня. Но даже он не так жалок, как я. Он ее не вышвыривал на улицу, не оскорблял, не унижал.
Впервые за два года я чувствую, что меня сейчас стошнит от самого себя.
Как сейчас ехать домой и смотреть в ее холодные серые глаза?
Что я ей скажу? Что она была права? Что я – конченый ублюдок? Что поверил другим, а не ей?
Нет. Я не могу просто заявиться к ней с банальным «извини». И она не должна меня прощать. Не должна.
Но я обязан всё исправить и найти того, кто стоял за этим. Да, я ошибся в Лере, да, я мудак, но ведь кто-то очень хотел, чтобы я поверил в ее виновность.
Кто-то подставил ее, и сломал нам обоим жизнь. И я найду этого «кого-то». Найду, сука, чего бы мне это ни стоило. Найду и придушу собственными руками.
Глава 15.
Дамир
Отложить поиски на потом не получается: мозг у меня сейчас работает на таких высоких оборотах, словно я его разогнал чем-то запрещенным. И даже тотальный недосып не мешает этому.
Я хожу по номеру отеля туда-сюда, как зверь в клетке, и лихорадочно думаю.
Кому могло быть выгодно слить данные нашего проекта конкурентам? Кому-то из их руководства, это очевидно. Они на этом заработали миллионы, а мы те же самые миллионы потеряли. До сих пор нам аукаются эти гигантские убытки.
Мы с дядей были уверены, что Леру наняло для слива данных руководство «Вестгрупп». Все сходилось: ее внезапное появление в компании, ее близость ко мне и огромный кредит доверия, ее уникальная возможность через меня подобраться ко всем данным. Я ведь ничего от нее не скрывал, все мои пароли она знала, проект этот я с ней часто обсуждал. Доказательства Лериной вины были слишком очевидными, тут даже не о чем было говорить.
Но если это не она (а это точно не она!), тогда кто?
Ведь чтобы подобраться к моему компьютеру, чтобы залезть в систему безопасности и подделать видео с камер, нужен довольно высокий доступ. И случайных людей в компании на этом уровне у нас нет, они все проверены. Опять же никто из них за последние два года не разбогател, не уволился внезапно.
А еще я никак не мог понять, зачем было делать крайней Леру. Ведь кто-то постарался подставить именно ее.
Раз загадочный преступник имел такие неограниченные возможности и так свободно шарился в наших данных и системе безопасности, то все можно было сделать так гладко, что мы бы вообще не нашли концов.
Почему – именно Лера? Кому она мешала?
Думай. Думай!
Я тону в круговороте бесконечных вопросов, теорий, вариантов, когда внезапно мой мозг цепляется за одну довольно жуткую мысль. Но чем дальше я ее кручу, тем более правдоподобной она кажется. В нее укладывается и подставление Леры, и возможность прогнуть под себя службу безопасности…