Есть я, разумеется, не могла – тошнотворный ком все еще стоял где-то на границе между желудком и пищеводом, чувствительно давя на грудь изнутри и заставляя морщиться при каждом вдохе. Поэтому я заказала себе двойной эспрессо – и, чтобы хоть немного отвлечься от тягостного впечатления после посещения морга, раскрыла синюю папку Игоря, которую прихватила с собой…
Ядреная горечь кофе без сахара прогнала мерзкое ощущение в желудке, а объемное содержимое папки довольно эффектно прочистило мою голову от впечатлений сегодняшнего дня.
Откровенно говоря, я не все поняла. Юридический язык – это на самом деле другой язык, не русский, а лишь похожий на него, который надо изучать отдельно. Но суть содержимого документов была понятна: я продаю Игорю теперь уже мою корпорацию, согласна с ее оценкой и ничего не имею против того, чтобы получить причитающуюся мне сумму согласно этой оценке. Там, конечно, было много всяких цифр, в которых, по-хорошему, стоило как следует разобраться, но основное я уловила.
Первое – оценка активов фирмы была наверняка занижена.
И второе – даже согласно этой заниженной оценке я должна была в результате сделки получить несколько миллиардов…
А Игорь сказал, что если я все подпишу, то получу десять миллионов…
Папку я закрыла медленно. И осторожно, словно мину, готовую взорваться в любой момент, опустила ее в портфель. Только сейчас я полностью осознала, во что собираюсь ввязаться… Как и то, что я во все это ввяжусь обязательно, без малейших сомнений.
Зачем мне это было нужно?
Нет, дело не в миллиардах. И даже не в желании отвоевать у Игоря теперь уже свою корпорацию. Предстоящая битва, в которой я, скорее всего, проиграю, – это был мой шанс.
Не разбогатеть, нет. Просто реальная возможность почувствовать себя живой. Способной влиять на собственную жизнь, а не плыть по ее течению, словно безвольная тряпка…
Зазвонил телефон. Это была Илона, та самая эпатажная дама, что помогала мне со свадьбой.
– Мне Игорь все рассказал, – с ходу начала она. – Какой ужас! Виталий, такой молодой, такой богатый, красивый… Милочка моя, прими мои самые искренние соболезнования.
Я молчала. В голове вяло колыхались мысли, словно дохлые рыбы на поверхности аквариума.
Соболезнования… Это когда, типа, каким-то посторонним людям жаль, что у тебя умер близкий человек. Причем жаль обязательно искренне…
Брехня собачья. На самом деле им абсолютно по барабану.
Просто когда обращаешься к родственнику мертвеца, нужно сказать эти общепринятые слова, типа как «привет» при встрече со знакомым. Иначе тебя сочтут невежей. Соболезнования, блин. Слово-то какое… Будто кто-то искренне и от души кучу камней притащил в карманах и вывалил их на пол. И катятся они теперь, гремя по плитке, – серые, неровные, ненужные. Со-бо-лез-но-ва-ния…
– Тебе необходимо подготовиться к завтрашнему дню, – вещала в трубке Илона. – Траурный костюм, шляпка, черная вуаль, туфли. Макияж, само собой, чтобы все было как у людей. Игорь все оплачивает. Ты же на машине, да? Можешь подъехать прямо в тот же салон, где мы готовились к свадьбе? Девочки уже предупреждены, твои размеры знают. До вечера точно управимся…
Мне очень хотелось отключиться. Очень. Потому, что вдруг пришло полновесное осознание: Виталия больше нет.
Нет человека, который меня на самом деле, искренне, по-настоящему полюбил. Оказывается, бывает такое на свете, когда у мужчины в глазах появляется свет, который зажигается только для тебя одной и ни для кого больше. И только от тебя зависит, вспыхнет ли в тебе ответный огонек от этой искры, или же тебе это просто не нужно.
Получается, мне тогда было не нужно…
А точнее, я просто была не готова. Все так неожиданно обрушилось на меня…
Одно за другим падало, точно фрагменты снежной лавины: предложение от Игоря насчет фиктивного брака, свадьба, дом Виталия, Таиланд…
Куча впечатлений, свалившихся на девчонку, которая в жизни не видела ничего масштабнее похода в фастфуд…
И за этими впечатлениями не разглядела я того огонька, не поняла, что только мне он светит…
И ответить на него не смогла…
А сейчас вдруг накатило – да так, что я задохнулась от того, как сжалось горло, и слезы в два ручья потекли из глаз, размывая окружающий мир в некрасивую, кривую абстракцию…
Я рыдала, вжимая телефон в щеку со всей силы, потому что боль от давления острым его краем мне сейчас была нужна как воздух, которого вдруг стало катастрофически не хватать. Тот случай, когда боль отвлекает, спасает от катастрофы, когда твой разум того и гляди сорвется с края пропасти, которая внезапно разверзлась перед тобой…
Пропасти осознания, что вряд ли кто-то в моей жизни еще полюбит меня так, как полюбил Виталий…
И от того, что я не ответила на его любовь. Не поняла, не почувствовала, не разглядела сокровища, брошенного к моим ногам. Равнодушно прошла мимо, даже не глянув, не оценив, не удостоив вниманием…
И теперь все, что осталось от Виталия, лежит там, в холодном морге, а завтра будет зарыто в землю… А если б я не была такой деревянной куклой, ответила на его зов, может, не до той проклятой машины ему было бы. Может, не в автосалон бы он поехал, а со мной, в свой дом, который мог бы стать нашим… И теперь был бы жив…
С кухни кафе потянуло ароматом жареного мяса – и мне показалось, что я сейчас потеряю сознание от слишком знакомого запаха… Сперва в морге показалось мне, что почерневший труп и в плечах уже, чем был Виталий, и голова меньше. Но ведь и мясо тоже ужаривается при готовке, теряя в объеме, а я об этом как-то и не подумала…
– Милая, солнышко, не надо, не плачь, – почти кричала в трубку Илона. – Тебе нельзя вести машину в таком состоянии! Скажи, куда приехать, я сразу примчусь!
Но я, стиснув зубы, уже взяла себя в руки.
Илона права. Если я не смогла при жизни дать Виталию то, что он так хотел получить от меня, нужно хотя бы проводить его достойно.
– Илона, спасибо, не надо приезжать, – произнесла я голосом твердым настолько, насколько это было возможно. – Я скоро приеду. Не переживай, я справлюсь.
Глава 21
Похороны богатого человека похожи на свадьбу богатого человека. Только колоризация шоу различается, и вместо белого цвета траурная церемония окрашена в черный.
Ну и если на свадьбе все делают вид, что им весело, то на похоронах те же люди усиленно изображают горе. А так-то и море цветов похожее, и народ тот же, и понты все те же – на тему, кто какие часы-браслеты-кольца надел, у кого костюм заказал, в какой тачке приехал.
Ну и, разумеется, на похоронах обсуждают не наряд жениха, а гроб умершего. Мол, достаточно он крут для статуса покойника или же все-таки подкачал, так как у Андрея Ивановича, светлая ему память, помнится, ручки были реально золотые, а тут, по ходу, поскупились и поставили вроде как позолоченные…
Я стояла неподалеку от раскрытой могилы и краем уха ловила все эти беседы вполголоса. Наверное, нужно было удивиться, возмутиться, попросить заткнуться – вот только мне было все равно. В конечном итоге мертвым абсолютно по барабану эти ритуалы – как и живым, кстати. Просто что на свадьбах, что на похоронах каждый отыгрывает свою роль, иначе другие не поймут.
И каждый втайне не против, чтобы происходящее поскорее закончилось…
Наконец гроб, который так и не открыли с момента его появления в поле моего зрения, опустили в могилу, и мне пришлось первой бросить на его крышку горсть земли.
Нет, это было не трудно. Просто я ощущала себя плохой актрисой в спектакле, где остальные артисты с осуждением смотрят на неумеху и никто ничего не говорит из деликатности. Но думают все одно и то же…
А потом, после кладбища, было застолье в отдельно снятом ресторане, где сначала все с постными лицами говорили о том, какой покойник был замечательный человек, как им будет его не хватать и что необходимо выпить, чтоб ему там было хорошо… Где связь между алкогольным разгулом и благополучием мертвеца, я не поняла, но присутствующие принялись вдумчиво обеспечивать то благополучие обильными возлияниями – и вскоре весьма преуспели в этом деле.
То тут, то там начали раздаваться пьяные смешки. Кто-то попытался затянуть песню, но был осажен сидящей рядом дамой. За дальним столом убитый горем мужик с красной рожей и осоловелыми глазами уже в третий раз пытался сказать тост и явно не понимал, почему на него шикают и дергают за рукава те, кто сидел справа и слева.
– Ну началось… – негромко проговорил Игорь. – Ты как хочешь, а я пошел.
– Мне тоже можно уйти? – поинтересовалась я.
– Конечно, – пожал плечами преподаватель экономики. – Кто тебе что скажет? Они уже почти все в хлам, а дальше песни петь начнут, могут и в пляс пуститься. Тут же не как у обычных людей. Тут тормозов никаких. А завтра разведут руками, мол, увы мне, пьян был, ничего не помню. Поминки же, как было не проводить Виталия так, чтоб ему там не было тоскливо.
– Ладно, коли так, я тоже поехала, – сказала я и принялась выбираться из-за стола.
В результате оказалось так, что возле выхода из ресторана мы оказались вместе.
– Ты посмотрела папку? – как бы между делом поинтересовался Игорь.
– Да, посмотрела.
– Обсудим?
– Прямо сейчас? – удивилась я.
– А чего время терять? – пожал плечами Игорь. – Мы же всё прекрасно понимаем. Тут как раз есть отдельный небольшой зал для переговоров, вот и переговорим. Если ты готова, документы у меня в машине, можно прямо здесь все и подписать.
– Ну что ж, пойдем, переговорим, – сказала я.
Возможно, это и правда было к лучшему, потому что сейчас внутри меня царила равнодушная пустота.
Горя не было, его я выплакала еще в кафе. Страха тоже. Вероятно, это лучшее состояние для переговоров, когда тебе наплевать, чем они закончатся, и отсутствие каких-либо эмоций заставляет голову работать ясно, как никогда.
…Это был даже не зал, а скорее кабинет со столом на четырех человек, где было место и для того, чтобы покушать с размахом, и чтобы деловые бумаги разложить, не экономя для этого место.