– Ладно, – вздохнул Виталий. – Ты имеешь на это право.
Подошел знакомый следователь и произнес с недовольным лицом:
– Простите, что прерываю вашу беседу, но я вынужден попросить вас проехать со мной для дачи показаний.
– Да, конечно, – сказал Виталий, поднимаясь с дивана, где он сидел рядом со мной. – Моя жена тоже должна ехать?
– Жена? – поднял брови следователь. – Вдова, вы хотели сказать? У людей, которые числятся официально умершими, жен не бывает.
Лицо Виталия вновь стало жестким.
– Слушай, начальник, мне кажется, сейчас не время шутки шутить. Поедем уже куда надо и там на месте решим, кто умер – а кто, как говорится, «не дождетесь».
Глава 28
В отделении полиции мы провели несколько часов и вернулись в коттедж уже глубокой ночью. При этом по пути домой Виталий молчал, не отрывая взгляда от дороги, – видимо, потому что боялся пересечься своим взглядом с моим. Я чувствовала, что этому большому и сильному человеку сейчас реально стыдно передо мной за все произошедшее – хотя что именно произошло, я пока не знала.
И я не настаивала на продолжении беседы.
Когда мужчина не хочет разговаривать, не нужно его доставать своими расспросами – так меня учила бабушка.
Захочет – сам все расскажет.
Ну а не захочет – что ж, это его право, и попытки выведать то, о чем у него нет желания с тобой поделиться, приведут только к ухудшению ситуации…
Было уже очень поздно, когда мы подъехали к дому, но спать не хотелось. Произошедшее вплеснуло мне в кровь неслабую дозу адреналина, бодрящего не хуже литра крепкого кофе.
А может, и не только адреналин был тому виной.
Потерять человека, который тебе нравился, а потом, после потери, осознать, что на самом деле полюбила его, – это, конечно, тот еще стресс. Но когда тот, на чей гроб ты лично бросила горсть земли, вдруг возвращается с того света, – это уже не стресс, а шок. Причем шок настолько радостный, что ты сидишь как дура на пассажирском сиденье и просто смотришь на любимого.
Ничего больше.
И в то же время внутри тебя бушует такой штормовой океан эмоций, что кажется, стоит лишь шевельнуться – и он вырвется наружу, причем непонятно в какой форме.
То ли истерики, как та, что произошла со мной недавно.
То ли в попытке убить эту сволочь, которая виновата передо мной так, что и словами не выразить: ведь живой был, гад, все это время! Живой! И ни словом, ни намеком не дал мне понять, что на том кладбище хоронила я не своего любимого, а красивый ящик с почерневшими останками не пойми кого…
Но больше всего мне хотелось наброситься на Виталия и зацеловать до смерти прямо в машине. И плевать, что она летит выше сотки! Потому что если уж реально умирать теперь, то только вместе…
При этом умом я понимала, что все эти варианты не приведут ни к чему хорошему, потому предпочла просто сидеть и смотреть, как он ведет машину, гипнотизируя взглядом однообразную ленту шоссе, залитую светом фар…
Когда поездка закончилась, мы вышли из машины и направились к коттеджу, храня неловкое молчание. Когда не знаешь, что сказать, наверное, и правда лучше помолчать…
В холле был беспорядок. Полиция не церемонилась, задерживая преступников: одно из кресел перевернуто, ваза, стоявшая на фигурной жардиньерке, валялась на полу разбитой…
Виталий перешагнул через осколки, поставил кресло на ножки и, наконец-то посмотрев мне в глаза, решительно сказал:
– Думаю, и впрямь настало время рассказать тебе все. Ты имеешь право это знать. А после, когда между нами не останется больше секретов, ты сможешь просто развернуться и уйти, хотя мне очень бы этого не хотелось.
Я подошла к дивану, на котором меня сегодня вечером чуть на задушили, и, сев на него, произнесла лишь одно слово:
– Рассказывай.
Виталий пододвинул кресло поближе, сел в него и несколько секунд сидел согнувшись, поставив локти на колени и массируя виски.
Порой бывает нелегко решиться сказать правду…
Это ложь течет из человека легко и свободно.
С правдой бывает сложнее…
Но мой муж, видимо, нашел в себе силы решиться на то, что давалось ему с таким трудом. Он разогнулся, откинулся на спинку кресла и, глядя сквозь меня, словно я была соткана из тумана, начал рассказ.
– Мы с Игорем и правда были неразлучны с детдома. Как братья, я тебе говорил об этом. И он мне не раз говорил то же самое, повторяя, что родные люди для него превыше всего на свете. Тогда я еще не совсем понимал смысла этих слов… В общем, ты в курсе, что мне удалось хорошо подняться в бизнесе – и, не скрою, в этом была немалая заслуга Игоря. Дела у меня шли отлично, но я по своей природе немного ленив – и, получается, излишне доверчив.
Он усмехнулся.
– Даже удивительно, как с такими недостатками мне удалось разбогатеть, правда? Видимо, просто везло. В общем, получилось так, что постепенно Игорь стал не просто моим доверенным лицом, а фактически управляющим, который весьма талантливо рулил всей корпорацией. При этом он всячески приветствовал мой праздный образ жизни и был не очень доволен, если я пытался серьезно заниматься делами фирмы: мол, ты же видишь, деньги рекой текут. Ты что, мне не доверяешь?
Ну, я, в общем, и не особенно сопротивлялся такому положению дел – до тех пор, пока не начал замечать, что достаточно существенная часть доходов просто куда-то исчезает. Игорь, заметив мой возросший интерес к этому вопросу, объяснил, что, дескать, времена нынче тяжелые, приходится поднимать процент откатов за выгодные тендеры, нужные люди хотят получать более существенные взятки – ну и так далее. Меня это не особенно напрягало, денег пока хватало, но я понимал, что с фирмой происходит что-то не то.
И я начал следить за Игорем. Не сам, конечно: нанял детектива, который довольно быстро раскопал следующее.
Оказывается, мамаша Игоря, которая по малолетству родила ребенка не пойми от кого, сразу сдала своего первенца в детдом. А позже, так ни разу его там и не навестив, вышла замуж. В браке у нее родился второй ребенок, единоутробный брат Игоря, Артем, которого уже в детдом не отправили, а растили, ни в чем ему не отказывая. Полагаю, так мамаша пыталась загладить вину перед своим старшим сыном, холя и лелея младшего за двоих.
В общем, в результате сынуля вырос избалованным, наглым, привыкшим к вседозволенности. Когда Артему исполнилось восемнадцать, отец не разрешил ему взять машину покататься. В результате тот ударил папашу, который приложился виском об угол стола и благополучно отошел в иной мир.
Артему за убийство с учетом молодости и хороших характеристик из школы и спортивного клуба дали ниже низшего, но свои пять лет он получил. Мамаша, потеряв и мужа, и сына, быстро спилась и отправилась вслед за отцом Артема. А Артем незадолго до выхода из зоны случайно узнал, что у него есть состоятельный брат. Думаю, дальнейшее понятно.
– Конечно, – кивнула я. – Артем освободился и принялся доить братца, для которого родня – это все. Причем доить существенно, так как избалованный парень с детства привык жить на широкую ногу. А потом, узнав, что ты подозреваешь Игоря в воровстве, Артем предложил план, как устранить тебя и заполучить все.
– Я не мог в это поверить, – покачал головой Виталий. – С детства вместе. Не раз выручали друг друга из серьезных передряг – и вдруг вот такое… Я долго закрывал глаза на то, что Игорь ворует из бюджета компании, передавая деньги любимому братцу. Не мог решиться на кардинальные действия по отношению к лучшему другу. А потом он пришел ко мне с новостью о том, что фирма на грани банкротства и что он боялся мне об этом сказать до тех пор, пока не придумал, как выйти из положения.
– И тут в дело вступила глупая студентка, – горько усмехнулась я.
– К счастью, оказавшаяся совсем не глупой, – невесело улыбнулся Виталий. – У меня уже тогда вертелась мысль плюнуть на все и сдать обоих братцев полиции. Но в то время у меня не было прямых доказательств воровства Игоря, так что мой план мог и не прокатить. Но тут я увидел тебя – и у меня в голове мгновенно созрел другой план…
– Использовать меня как наживку, – перебила я Виталия.
– Прости, но да, – с нескрываемым отчаянием в голосе произнес он. – Кто ж знал тогда, что ты так мне понравишься!
Я невольно приподняла бровь от удивления:
– То есть некрасивую и тупую можно было бы принести в жертву?
– Я уже говорил, что в жизни не существует только хороших и только плохих персонажей, – ответил Виталий, причем было видно, что этот ответ дался ему нелегко. – И я точно не безгрешный принц на белом коне. Ну и кто ж тогда мог подумать, что братья решатся зайти настолько далеко…
– Но они решились, – продолжила я. – И придумали план, как тебя устранить так, чтобы это выглядело несчастным случаем.
– Совершенно верно, – кивнул Виталий. – Но к этому времени за ними уже конкретно следили мои люди. Поэтому, когда Артем полез в автосалон, чтобы поставить в машину радиоуправляемую мину, Кирилл ее практически сразу же заменил на аналог нужной нам конструкции. То, что Артем засунул под капот машины, было дилетантской поделкой, которая могла и не сработать сразу, потому братья ничего не заподозрили, когда автомобиль взорвался в нужном нам месте.
– А труп?
Виталий вздохнул.
– И это тоже на моей совести. Полиция собирает на улицах, в подвалах и подворотнях мертвые тела бомжей, после чего отвозит их в городской морг. Там они лежат две недели, и если за это время их никто не опознает, таких мертвецов хоронят в безымянной могиле. В нашем случае одному из этих усопших пришлось после смерти сгореть в машине. Зато он получил роскошные похороны. И сейчас лежит в гробу, который стоит больше, чем все деньги, которые он заработал за всю свою жизнь.
– Понятно, – кивнула я. – То есть ты подменил себя на тело мертвого бездомного. Не знаю, насколько это допустимо с моральной точки зрения…
– В противном случае братья нашли бы способ убить меня, – просто сказал Виталий. – У Игоря связи в различных административных структурах, у Артема – в криминальных. Думаю, они быстро устранили бы проблему в моем лице, если б узнали, что их затея не удалась. Откажись я тогда в аэропорту прокатиться на машине, которую мне настоятельно порекомендовал Игорь, на следующий день или чуть попозже меня ждал бы другой несчастный случай. Как мне доложили, на зоне Артем довольно талантливо манипулировал людьми, добиваясь того, что ему было нужно. В данном случае он прекрасно применил свои таланты в отношении Игоря. Артему нужна была моя фирма, и он не остановился бы ни перед чем. Ну и Игорь был бы совершенно не против разделить доходы с предприимчивым родственником.