Потому что грабителям «с улицы» незачем устраивать такой погром. Ведь это лишнее, драгоценное время.
Но нет.
Те, кто вторглись в особняк, были прекрасно осведомлены о том, что господ — меня, Уильяма и даже Элоизы — нет дома. Брат вернулся уже к началу пожара, и преступники успели уйти.
Потому что знали, сколько у них есть времени.
Грабители прихватили с собой даже присланное архивариусом досье на сэра Джона. Разве могло оно понадобиться кому-то «с улицы»?..
Я покосилась на мистера Уитмора, который негромко говорил о чем-то с жандармами.
Если и делиться с ним своими подозрениями, то не в обществе Элоизы.
Уже глубокой ночью, едва дождавшись, пока посторонние покинут особняк, а домочадцы уснут, я отправилась в музыкальную комнату.
И едва не залила слезами старый рояль, когда, откинув крышку, обнаружила нетронутый тубус, в который я спрятала чертежи. Все было на месте.
И я могла бы выдохнуть, если бы не одно «но».
Как отнесется сэр Джон к тому, что я собирала на него информацию?
Едва ли сильно обрадуется, когда преступники передадут ему папку с документами…
Глава 6
— Миледи, вы подозреваете кого-то в ограблении?
Я посмотрела на мистера Уитмора и дернула уголками губ.
Как обещал, он вернулся в особняк следующим утром, чтобы опросить всех нас и составить более подробную опись пропавших ценностей. До серебряных подсвечников и ножей мне не было никакого дела, и даже украденная из спальни шкатулка с побрякушками меня не слишком опечалила. Все родовые драгоценности хранились или в сейфе, или в банковской ячейке, и надевались по исключительным поводам.
Остальное мне было не жаль. Я понимала, что преступники взяли их для отвода глаз. Так что, кто знает, может, через пару недель их подкинут мне обратно?..
— На что вы намекаете, инспектор? — толстяк-опекун не дал мне ответить.
Он прибыл в особняк еще до завтрака. По официальной версии — поддержать нас после таких потрясений и помочь уладить все дела с жандармами и ищейками.
По неофициальной… думать об этом не хотелось.
— Намекаете, что леди Тесса может водить сомнительные знакомства и быть связана с людьми, которые способны на такое? — сэр Джон распалялся все сильнее.
Брови мистера Уитмора страдальчески взлетели на лоб, и он тяжело вздохнул.
— Я ни на что не намекаю, сэр Джон, — сообщил, чопорно поджав губы. — Я веду расследование, и помогать мне — в интересах леди Тессы.
О, да. У меня, к слову, были подозреваемые. Один из них сидел в кресле напротив меня и потягивал кофе.
— Я не знаю, — сказала я, решив прощупать почву. — Вы думаете, это не было случайностью? Кто-то хотел ограбить именно нас?.. — я притворно ахнула и приложила руки к груди, а мистер Уитмор строго на меня посмотрел.
— Не нужно делать поспешных выводов, миледи, — важничая, сказал он. — Но да, полагаю, что у меня имеются основания так считать. Вы могли быть целью преступников.
— Послушайте, — вмешался сэр Джон. — Это решительно невозможно. Чем особняк Толботов отличается от всех прочих домов знатных семей? Драгоценности и серебро воришки могли отыскать в любом другом месте.
— На этот вопрос мне и предстоит найти ответ.
Толстяк недовольно зашлепал губами, бурча что-то себе под нос. Выглядел он не таким спокойным и уравновешенным, как обычно. Раньше он вел себя так, словно у него все под контролем, словно ему подвластна любая мелочь. Теперь же что-то неуловимо изменилось, и он уже не источал былой уверенности.
И я не знала, хорошо это для нас или нет.
— Вдовствующая графиня Толбот? — мистер Уитмор повернулся к Элоизе. — Вы только недавно обосновались здесь, верно?
— Называйте меня Элоизой, прошу, — прощебетала она и даже протянула руку, надеясь сцапать мужчину за запястье, но тот ловко перенес блокнот с одного колена на другое и отдалился от нее, избежав коварного маневра.
Я фыркнула, наблюдая за ее попытками очаровать сухого, чёрствого инспектора.
— Вдовствующая графина Толбот, — повторил он строго, чем еще сильнее меня развеселил, — быть может, вы замечали что-то подозрительное в последнее время?..
Наш разговор продлился не меньше двух часов. Мистер Уитмор задавал довольно въедливые, небанальные вопросы, и в душе у меня даже всколыхнулась робкая надежда. А что, если он докопается до истины?
Кажется, сэр Джон подумал же об этом. И занервничал. С течением разговора он все чаще и чаще подносил ко лбу платок, утирая испарину, и постоянно ёрзал в кресле, словно сидел на иголках.
Когда за инспектором закрылась дверь, толстяк недовольно мне выговорил.
— Вы были с ним слишком откровенны, миледи. Совсем не нужно жандармам и ищейкам знать такие подробности о нашей семье.
Нашей?..
Я с трудом удержалась от того, чтобы не нахмуриться.
Интересно, он уже встречался с теми, кого нанял, чтобы обнести наш особняк? Передали ли они ему документы от архивариуса?..
Я сузила глаза и небрежно повела плечами.
— Я лишь дала инспектору информацию, которая, возможно, поможет вернуть украденное, — сказала я с наигранной невозмутимостью. — Разве вы не хотите того же?
Опекун фыркнул, как будто услышал глупость. Пот заливал лоб сэра Джона, и он быстро утерся платком, хотя в комнате не было жарко. Что-то беспокоило его. Очень сильно беспокоило.
— Не любой ценой, миледи. Пристальное внимание общественности может лишь навредить. Позаботьтесь о том, чтобы новости не просочились в газеты, принадлежащие Толботам.
Его тон звучал совершенно оскорбительно, толстяк приказывал мне, словно служанке. Я резко вытянула носом воздух и приготовилась его осадить, когда вмешался Уильям.
— Вы не смеете так говорить с мой сестрой, сэр Джон.
Он повернулся к Уильяму, и его лицо побагровело от гнева, хотя он явно старался держать себя в руках.
— Мальчику твоего возраста лучше не вмешиваться в разговоры взрослых, — проговорил он натянутым голосом.
— Я не мальчик, — отчеканил брат вызывающе. — Я граф Толбот в своем праве, и я не позволю вам приказывать Тессе, как будто она ваша служанка.
Я почувствовала, как у меня пересохло в горле.
Сэр Джон побледнел так, что капли пота на его лбу казались ещё более отчётливыми. Он бросил платок на стол и шагнул ближе, нависая над Уильямом, словно гора.
— Ты позволяешь себе слишком много, мальчишка. Не забывай, с кем ты говоришь.
— О, я прекрасно знаю, с кем говорю, сэр Джон. С человеком, который намерен поживиться на добром имени моего отца и…
— Уильям, хватит! — воскликнула я, но было уже поздно.
Толстяк больше не сдерживался. Его рука взлетела, и громкая затрещина прозвучала в комнате. Уильям пошатнулся от удара, но не упал. Он поднял руку к щеке, на которой выступил ярко-красный след.
— Сэр Джон! — я рванула между ними, заслонив Уильяма. — Вы посмели поднять руку на моего брата!
Толстяк тяжело дышал, и из его рта вырывался свист при каждом выдохе.
— Мальчишка нуждается в уроках дисциплины, миледи, — бросил он сквозь зубы. — Пожалуй, я напрасно отложил вопрос поступления нашего графа Толбота в закрытую школу для мальчиков. Займусь этим сегодня же.
Меня захлестнуло волной отвращения.
— Подите вон, — сказала я, не повышая голоса. — Немедленно.
Опекун бросил на меня последний взгляд, полный ярости, затем резко обернулся и направился к двери. Уже на пороге он обернулся и процедил.
— Надеюсь, этот урок не пройдёт впустую.
Когда дверь закрылась за ним, я повернулась к Уильяму. Он стоял, упрямо потирая щеку, но в его глазах блестели слёзы, которые он отчаянно пытался скрыть.
— Уильям… — начала я, присев перед ним на корточки
— Он трус, Тесса! — сказал он тихо, но срывающимся голосом. — Просто трус!
Я покачала головой, не в силах сразу ответить, и порывисто обняла его. Уильям замер в моих руках, его худенькие плечи напряглись, но затем он уткнулся лицом мне в плечо.
Этот ублюдок посмел поднять руку на ребенка! Посмел угрожать ему закрытой школой.
Внутри меня все кипело и клокотало от ярости. Этот ублюдок… этот надменный, жирный ублюдок посмел поднять руку на ребенка! И даже больше — посмел угрожать ему ссылкой в закрытую школу.
Уильям чуть отстранился, и его глаза были полны слез, которые он не хотел показывать.
— Он говорил про школу, Тесса… он правда сошлет меня туда?..
Я провела ладонью по его взъерошенным волосам, сдерживая желание немедленно догнать сэра Джона и сказать ему все, что я о нем думаю.
— Он не сможет ничего сделать, — сказала я твердо, глядя ему прямо в глаза.
— Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Уильям, обещаю тебе. Никто не посмеет отобрать у нас то, что принадлежит нам.
— Но как?.. — он посмотрел на меня, и я с трудом выдержала его полный надежды взгляд.
— Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.
Незаметно для брата я прикусила губу. Была одна идея, которая пришла мне на ум еще во время аукциона. Когда я наблюдала за стычкой между рабочими закрытой фабрики и Норфолком.
Вот только…
Вот только я не была уверена, что герцог для нас — это «меньшее из двух зол».
Оглушающий, ритмичный стук поездов по рельсам меня странным образом успокаивал.
Я скучала в этом мире по привычному шуму из своей прошлой жизни. Порой здесь бывало невыносимо тихо, особенно вечерами. На железнодорожном вокзале имени императрицы Виттории всегда было громко и многолюдно. Поезда приходили и уходили практически круглосуточно, даже ночью: пассажирские, скоростные, почтовые, товарные.
Легкий ветер донес до меня запах горячего металла и угольной копоти.
Я стояла на мосту, перекинутом через множество ответвлений железной дороги, уходящей за горизонт, и смотрела на рельсы. Они расходились в стороны, переплетались, словно нити в сложной ткани, и снова соединялись где-то вдали, за пределами видимости. Они соединяли миры, города, людей, словно паутина, раскинутая по всей империи.