Она проводила нас по узкому коридору, который показался мне бесконечным. Служанка открыла одну из дверей и чуть отступила в сторону.
— Это ваша комната, миледи, — сказала она с легким кивком.
Я вошла внутрь и огляделась. Спальня была просторной и светлой, но в ней не было ни одной лишней детали, ни одной мелочи, которая могла бы намекнуть на то, что здесь когда-то жили и чувствовали себя дома. Единственное украшение — часы с бронзовым обрамлением на стене.
— Комната лорда Толбота напротив, — добавила Бетси
Я посмотрела на Уильяма: он стоял в дверях, выглядя слегка растерянным, но не возражал.
После того как Бетси ушла, я прошлась по спальне, провела рукой по столу, отметила ровно заправленную постель. Окно выходило на небольшой сад с видом на город. Все здесь казалось каким-то безжизненным.
Но зато в смежной комнате что примыкала к спальне, я увидела настоящую ванну. Как ни удивительно, но герцог следил за всеми новомодными явлениями и, очевидно, проложил в своем доме водопровод.
Следующие четверть часа я провела в блаженстве и вылезла лишь потому, что впереди ждало много дел, иначе я с удовольствием пролежала бы в теплой воде еще несколько часов.
Бесшумно пришедшая Бетси оставила для меня одежду, которая, как она сказала, принадлежала покойной матери герцога. Ощущения были странными, но если бы мне принесли платье какой-нибудь любовницы герцога или его умершей жены, было бы хуже, и потому, помедлив, я все же переоделась.
Потом вышла в коридор и постучала в комнату Уильяма, но услышала лишь, что он не хочет выходить, и что он не голоден.
Я пожала плечами. Предпочитает сидеть взаперти целый день — его право. Он не дитя, и я не стану его уговаривать.
Когда я спустилась в холл, где меня ждала Бетси, чтобы показать еще несколько комнат, я поймала себя на странной мысли: особняк казался одновременно огромным и пустым. Здесь, кроме герцога, не жило ни одной души, и немногочисленная прислуга, которой было необходимо поддерживать порядок, оставалась незаметной. Они двигались бесшумно, их лица были спокойными и замкнутыми. Они не бросали косых взглядов, не шептались, не пытались задавать вопросы, как это часто бывает в больших домах.
Поневоле мне сделалось любопытно: знают ли они, кто я такая? Что завтра стану герцогиней Норфолк и их хозяйкой.
Судя по тому, что Бетси уверенно вела меня по всем хозяйственным и подсобным помещениям, показывая, где что лежит, то прислуга была в курсе.
Герцог не вернулся ни к обеду, ни к ужину, и у меня зародилась легкая тревога.
— Его светлость часто возвращается со своего предприятия поздней ночью, миледи, — сказал мне дворецкий, когда уже вечером я его спросила.
Часы показывали девять, и мы с Уильямом сели за стол. Голод взял свое, и брат вышел из комнаты и спустился в столовую.
Оставалось надеяться, что к утру герцог вернется, и мы доберемся до ратуши, и мое вынужденное заточение закончится.
Я уже переоделась ко сну и легла в постель, когда снаружи мелькнул свет. Он прошелся по стеклам и проник в комнату сквозь щель в неплотно задернутых шторах. Я встала и подошла к окну, чтобы увидеть, как к особняку подъехал паромобиль, и дворецкий по дорожке, освещаемой газовыми фонарями, подошел к нему, чтобы поприветствовать вернувшегося герцога.
Хорошо. Значит, в ратушу утром мы все же отправимся.
Но даже после этого я не смогла заснуть. Казалось, давила атмосфера чужого дома. Все было не так, не привычно. Кровать, матрас, подушка, одеяло. Идиотские мелочи, сказала бы я, но что поделать, если они мешали уснуть?
Или это была тревога, что снедала меня изнутри?
Устав перекатываться с одного бока на другой, я встала и, накинув ночной халат с длинными подолом и рукавами, вышла в коридор. На первом этаже горел свет, и я спустилась туда, и почти сразу же наткнулась на Норфолка.
Дверь в гостиную была приоткрыта, и я остановилась на миг, прежде чем заглянуть внутрь. Герцог сидел в кресле у камина, его силуэт вырисовывался на фоне пляшущих языков огня. Одна нога закинута на другую, спина прямая, рука, свободная от стакана с янтарной жидкостью, легко опиралась на подлокотник кресла.
Половица под ногой чуть скрипнула, и герцог, услышав, поднял голову. Опустив стакан на небольшой столик рядом с креслом, он привычно встал мне навстречу и пробежался рукой по пуговицам на расстегнутом жилите, приводя их в порядок.
— Миледи, что-то случилось?
Я смутилась от того, что прервала его уединение. Гораздо больше мне понравилось наблюдать за ним с безопасного расстояния, тайком из-за двери.
Но раз уж я пришла…
Я шагнула в гостиную, чувствуя, как под босыми ногами мягко пружинит ковер. На мгновение я замерла, оглядываясь, и направилась к соседнему креслу. Оно стояло чуть в стороне от камина, напротив герцога.
— Не будете возражать против компании? — спросила я, прежде чем сесть.
Герцог молча кивнул, пристально наблюдая за мной. По его спокойному, выжидающему взгляду я не могла понять, был ли его жест искренним приглашением или просто уступкой.
Хотя в первом я сильно сомневалась.
— Я хотела поблагодарить вас, — начала я, следя за его реакцией.
Норфолк сел обратно, небрежно опираясь о подлокотник, но к бокалу так и не притронулся. Он слегка приподнял бровь, но вновь промолчал, ожидая, куда я поведу дальше.
— За то, что не позволили брату сбежать и вернули его в особняк.
Герцог выпрямился, сложив пальцы вместе перед собой.
— Я бы ответил вам «не за что», миледи, — начал он с прохладой в голосе, — но ваш брат мог сильно спутать все наши планы.
— Я понимаю, — тихо ответила я. — Он совершил глупость.
Норфолк прищурился, наклонившись чуть ближе, будто изучал меня под другим углом.
— В его возрасте это уже серьезный проступок.
Я прикрыла глаза и быстро выдохнула через нос, скрывая раздражение.
— Пусть так. И потому, повторюсь, я благодарна, что вы его удержали.
Герцог едва заметно нахмурился — в уголках глаз читалось, что он недоволен, но при этом не намерен продолжать спор.
И это было хорошо, потому что я пришла не для того, чтобы ссориться.
— Хорошо, миледи, — он легко пожал плечами и потянулся за бокалом. — Я рад, — коротко добавил и вновь повернулся к огню.
Я никуда не ушла из гостиной. В камине продолжали потрескивать дрова, и этот монотонный, уютный звук действовал на меня успокаивающе. Было тепло, и я пригрелась, устроившись в кресле. И даже присутствие герцога, чуть хмурого и отстраненного, меня не раздражало.
— Вы поздно вернулись, — заметила я спустя время. — Что-то случилось на фабрике?
Герцог Норфолк усмехнулся уголками губ, суховато, но без злобы, и провёл ладонью по волосам, откидывая их назад.
— Обычный день, — проговорил он негромко, глядя в танцующие языки пламени.
— Вы сможете их спасти? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Возможно, стоило прикусить язык — хотя бы в этот вечер. — Свои фабрики? Вернуть людей на рабочие места? Если используете изобретения моего отца, если получите его чертежи…
Герцог застыл, будто на долю секунды утратил свой привычный хладнокровный облик. Его глаза сверкнули предостережением, и мне показалось, что воздух в комнате стал холоднее на несколько градусов. Затем меня обжег его острый взгляд.
— Я не знаю, — напряженно выдохнул он.
Норфолк сказал мне правду, осознала я в ту же секунду. Вольно или невольно, но он сознался.
Я нервно сглотнула, ощущая, как моё сердце начинает биться быстрее.
— Почему? Разве вы не намерены добиваться этого всеми силами, милорд? Разве не в этом цель?
Он прищурился, сжав челюсти так, что проступили острые скулы.
— Полагаете, что все можно исправить одним рывком? — спросил герцог, и в его голосе слышалась усталая насмешка. — Думаете, когда у меня появятся чертежи вашего отца, я смогу мигом отмахнуться от всех долгов, от проблем с поставками и от недоверия партнеров?
— Нет, я так не полагаю, — очень спокойно отозвалась я, решив не реагировать на его раздражение и злость. — Я спросила потому, что мне важно услышать ваш ответ. И жаль рабочих, которые лишились денег и возможности платить за кров… Та стычка между ними и вами во время аукциона… до сих пор стоит у меня перед глазами.
Прикусив губу, я сглотнула горький комок в горле и отвела взгляд. Сейчас я тоже сказала ему полную правду от чистого сердца. Возможно, впервые.
И герцог, кажется, заметил это. Он задержал на мне долгий взгляд, от которого по спине будто пробежал холодок.
— Вот уж не думал, миледи, что вас может так сильно задеть положение рабочих, — произнес он удивленно, без издевки или укола.
Я усмехнулась, коротко и несколько горько. В гостиной сидели два полнейших незнакомца, намеренных утром связать себя узами брака.
— Но оно задевает. И, как я уже говорила, я помню, что косвенно приложила к этому руку…
Норфолк провел ладонью по подлокотнику кресла, будто проверяя гладкость дерева, и снова взглянул на меня. В камине треснуло полено, и короткая вспышка света осветила его глаза, которые показались вдруг теплее, чем раньше.
— Мои фабрики и производство — слишком сложная материя, чтобы говорить о них в такой час у камина. Позвольте, миледи, я провожу вас в спальню. В конце концов, завтра у нас свадьба, и невесте необходимо выспаться, — сказал он с такой серьезностью, что я невольно улыбнулась, а затем и рассмеялась вполне искренне, оценив иронию момента.
— Как скажете, милорд.
Он фыркнул, встал на ноги и протянул мне руку. Когда он помог мне подняться, я ощутила легкий аромат его парфюма — почти незаметный, терпкий и спокойный. Комната, где мы сидели, моментально показалась тесной, когда мы оказались рядом.
Затем мы вышли в полутемный холл и поднялись по лестнице. Герцог уверенно вел меня, а я старалась не думать о завтрашнем дне: как изменится моя жизнь после наполовину фиктивного, наполовину ненормального брака, как сложатся наши отношения и хватит ли сил разобраться с фабриками, заговорами, наследием покойного графа Толбота…