И даже если его злили какие-то мои действия или слова… Как когда мы стояли на лестнице в особняке Толботов, и я пыталась уговорить его разделить чертежи, и он был чертовски, чертовски недоволен, и это недовольство волнами расходилось вокруг его фигуры с широкими плечами… Меня потянуло к нему тогда.
Я потрясла головой, чтобы упорядочить мысли. Будет забавно, если не случится… ничего. Я нафантазировала уже многое, а герцог просто не придет.
Он же сказал, что не допустит грязных слухов о нашем браке. И что рождение наследника нужно отложить, чтобы никто не посмел сказать, что ребенок был зачат до заключения брака.
А если не для рождения наследника, то ему нет смысла приходить в мою спальню.
Ведь свои взгляды на брак он уже обозначил: лучше оставаться бесчувственными, бесконечно далекими незнакомцами.
Я еще долго могла бы накручивать себя, но когда мы уже покончили с десертом и вот-вот должны были встать из-за стола, нас прервали.
В столовую вбежал — немыслимо! — дворецкий, а следом за ним мужчина в грязной, пропахшей дымом одежде.
— М’лорд! — воскликнул он запыхавшимся голосом. — Горят склады! На фабрике пожар!
В тишине звон от разбившейся посуды прозвучал особенно громко. Герцог вскочил на ноги и задел скатерть, и ему под ноги рухнули тарелки и бокалы.
Никто не обратил внимания.
— Мои склады⁈ — переспросил он, задохнувшись.
Он не дождался ответа: бросился из столовой в холл. Не знаю, что мной двигало, но я побежала следом. Герцог вылетел наружу и убежал куда-то за угол особняка. Я в нерешительности замерла на пороге, а мимо уже промчался дворецкий: он спешил к воротам.
— Тесса? — растерянный Уильям остановился рядом.
— Я поеду с ним, — сказала я ему то, что не успела толком обдумать. — Ты останешься здесь.
— Хорошо… — понуро кивнул брат.
Из-за угла донеслось непривычное рычание и дребезжание, а через мгновение на дороге, что вела от особняка к воротам, показался паромобиль, которым управлял герцог.
Я рванула вперед, пока он не уехал.
— Милорд! — закричала я, когда он меня заметил, и взмахнула рукой. — Подождите!
К моему удивлению, он притормозил. Бежать в туфлях и платье было неудобно, но я, можно сказать, уже привыкла, и потому до паромобиля добралась быстро.
— Я еду с вами! — решительно заявила я и хлопнула дверцей, забравшись внутрь.
Не стала дожидаться, пока он начнет спор.
— Как вам угодно, — с плотном сжатыми губами обронил герцог, и паромобиль, взревев, промчался через ворота.
Зарево мы заметили издалека.
Я посмотрела на Норфолка: его лицо просто застыло, превратилось в пугающую маску. Он сжимал руль обеими руками, и я видела вздувшиеся жилы даже на ладонях. Он не отводил взгляда от дороги, смотрел прямо перед собой и, думаю, если бы рядом с нами рухнул метеорит, он не заметил бы. Его внимание всецело захватил пожар.
Когда мы добрались, вокруг было полно людей.
Огонь тушили и пожарные, и рабочие с фабрики: они забрасывали его песком и заливали водой из ведер. Но пламя распространялось быстро, и горящее здание было слишком высокими, и потому людских усилий было недостаточно.
Я смотрела, как огонь пожирал стены, забираясь все выше и выше, и как в самом низу, выстроившись в длинную цепочку, рабочие передавали друг друга ведра… И сердце болезненно сжималось от тщетности их усилий.
Герцог выскочил из паромобиля и затерялся в толпе, но через несколько минут я нашла его взглядом: он яростно и очень эмоционально спорил о чем-то с пожарными. Кажется, даже кричал. Потом оставил их и бросился к рабочим, потом вновь вернулся…
В цепочке, по которой передавали ведра, стояли лишь мужчины. Женщин я заметила не сразу: они держались чуть поодаль и наполняли ведра песком, который брали из огромной кучи.
Не раздумывая ни мгновения, я пошла к ним.
— Дайте мне лопату, — попросила, приблизившись.
Женщины так опешили, что на краткое мгновение забыли даже о пожаре. Потом одна пихнула под локоть другую, и уже третья несмело протянула мне короткий черенок.
Подув на упавшую на лицо прядь волос, я зачерпнула первую горсть песка.
Рассвет свой первой ночи в статусе замужней дамы я встретила на пепелище.
Один из складов выгорел под ноль. Пожар не удалось потушить, его даже не удалось сбить, но, по крайней мере, усилий оказалось достаточно, чтобы не позволить ему перекинуться на соседние здания.
Все могло быть гораздо хуже. Могли сгореть второй склад и само здание, в котором располагалось производство и фабрика.
Но когда я смотрела в обескровленное лицо герцога, у меня язык не поворачивался сказать ему, что «могло быть хуже». Норфолк не позволял себе слабости или отчаяния — лишь коротко отдавал распоряжения собравшимся людям, готовым разбирать обгоревшие обломки. И я молчала. И лелеяла вспухшие на ладонях и уже прорвавшиеся мозоли.
Платье, что было на мне, истрепалось, испачкалось и пропахло дымом. Подол был заляпан песком и грязью и порван в нескольких местах. Я едва ли это замечала.
Ближе к рассвету, когда недалеко от охваченного огнем склада нашли пустые бочонки с остатками какого-то горючего вещества, на место пожара прибыл инспектор Уитмор, глава департамента сыскной работы.
Я выливала герцогу на руки воду из бочонка, чтобы он мог умыться, когда мистер Уитмор подошел к нам. Вид у него был сконфуженный и изумленный. Я почувствовала на себе его взгляд: да, мало что во мне напоминало сейчас знатную леди. Равно как и Норфолк был похож на одного из своих рабочих. В пылу борьбы с огнем он скинул где-то и сюртук, и жилет и ходил в одной сорочке — некогда белоснежной, но сейчас изрядно потрепанной.
— Герцог Норфолк, леди Тесса… прошу прощения, леди Норфолк, — мистер Уитмор бросил на меня еще один ошалевший, дикий взгляд и отвернулся, наконец, к мужу. — Я… гхм… вам необходимо будет дать показания… я хотел бы опросить вас… полагаю, сейчас не самое подходящее время… когда вам будет удобнее?
— Я могу заехать к вам вечером, — ответил герцог.
Я промолчала, и мистер Уитмор вновь странно посмотрел на меня.
— А вам, миледи?..
— Моя жена не знает ничего сверх того, что знаю я. Мы сидели вместе за столом, когда узнали о пожаре, — Норфолк подался чуть вперед, нарушив диагональ между мной и инспектором.
— Это так, миледи? — он все никак не унимался. — Вам действительно нечего мне сообщить?.. — спросил и вновь многозначительно оборвал свой вопрос, так, что он повис в воздухе.
Я бросила на герцога быстрый взгляд. Желания спорить не было никакого. То, что инспектор грубил, могла уловить даже я, которая была не очень сведуща в хитросплетениях общения аристократов. Герцог — мой муж и глава семьи. Если он сказал, что мне нечего добавить, мистеру Уитмору следовало его послушать.
Он бы сделал так в любом ином случае. Они все так делали — я это знала, как никто. На мои слова плевали в течение года, и вдруг впервые ими кто-то заинтересовался. Еще и среди наделенных властью мужчин.
Было и смешно, и горько, и самую малость обидно. Меня слушали, только если это могло помочь им в достижении своих целей. Меня использовали как инструмент.
— Я могу лишь подтвердить то, что сказал мой муж, — я нацепила на губы улыбку и стеклянным взглядом окинула инспектора. — Мне нечего добавить.
— Понятно, миледи, — разочарование в его голосе чувствовалось даже кожей. — Что же. С вашего позволения, откланяюсь. Я должен осмотреться…
Он ушел, и мы еще долго стояли неподвижно и смотрели ему в спину прежде, чем Норфолк заговорил.
— Инспектор полагает, что я поджег свои собственные склады? — мрачно усмехнулся он.
То, что в такой ситуации он сохранял ясную голову и не позволял эмоциям взять верх, меня пугало и восхищало одновременно. Наверняка за его стальной броней скрывалась целая буря тяжелых, горьких чувств.
Кто бы ни стоял за поджогом, ущерб был значительным, и герцогу предстоит еще одно испытание — возможно, самое трудное на данный момент. А сколько их уже было… И будет.
Я знала, что Норфолку была не нужна моя жалость. Но внутри меня волей-неволей зарождалось беспокойство и сочувствие.
Я постаралась их подавить и поднесла к лицу руку, чтобы заправить за ухо растрёпанные волосы.
— Что у вас с ладонями? — герцог перехватил ее и повернул тыльной стороной вверх.
Да. Ладони, покрытые вспухшими мозолями, совсем не походили на нежные руки знатной леди.
Его прикосновение, неожиданно мягкое, все равно причинило боль. Он поднял голову и скользнул по мне взглядом, и его глаза расширились, словно он впервые заметил мой растрепанный вид, испачканное платье и следы сажи.
— Я помогала черпать песок, — непринужденно ответила я.
— Я не должен был брать вас с собой, — вполголоса произнес Норфолк, скорее рассуждая вслух, нежели говоря со мной. — Идемте, — а вот это уже было сказано мне.
Придерживав меня за запястье, герцог направился в сторону пожарных водовозов. Оказалось, вместе с ними прибыли и доктор с сестрой милосердия. Они приехали на переоборудованном экипаже, который мог бы служить прототипом кареты скорой помощи. Внутри доктор принимал осматривал одного из рабочих, который получил серьезные ожоги, а сестра милосердия стояла снаружи и опиралась на откидную полку, что крепилась к задней стенке экипажа.
— Ваша светлость, позвольте, я помогу, — добродушная женщина лет пятидесяти шагнула навстречу.
— Это не сложно, я сам, — произнес Норфолк к моему изумлению. — Если позволите воспользоваться вашим саквояжем, — и он скосил взгляд на огромный, потрепанный чемодан коричневого цвета, в котором, аккуратно сложенные, лежали лекарства и бинты.
— Конечно, ваша светлость… — оторопело пробормотала женщина и бочком-бочком отошла в сторону.
Довольно быстро отыскав среди лекарств нужные, герцог положил их на своеобразную столешницу и вновь взял в руки мои ладони.