И Норфолк скрылся в коридоре.
Уильям повернулся ко мне с немым вопросом во взгляде.
— Он хочет побыть один, — я пожала плечами и отошла обратно к столу, чтобы еще раз посмотреть на записи перед тем, как отправиться спать.
— Но разве тебе не любопытно, чем все закончилось с пожаром… и со всем остальным?
— Конечно, мне любопытно.
— Но тогда почему?..
— Потому что иногда нужно думать не только о себе, Уильяма. А еще о том, чего хотят другие люди.
Когда спустя четверть часа я поднялась по лестнице на второй этаж, чтобы лечь спать, то заметила, что дверь в кабинет герцога была приоткрыта, и из-под нее в коридор проникала узкая полоска света. Я бесшумно подкралась на цыпочках и осторожно заглянула в этот небольшой проем.
Норфолк все в той же рубашке сидел в кресле, широко расставив ноги. Рядом с ним — наполовину опустошенная бутылка с жидкостью янтарного цвета. Вокруг него — завеса из едкого табачного дыма; полная окурков пепельница стояла на низком столике.
Герцог выжигал горести типичным мужским способом, травя себя всем, что подвернулось под руку.
Я заколебалась, не зная, остаться или войти в кабинет. Я помнила, конечно, что сказала Уильяму… но Норфолк совсем не выглядел как человек, который наслаждался своим одиночеством.
— Миледи? — он заметил меня, и это все решило. — Проходите, я не кусаюсь, — усмехнулся он и даже умудрился встать, когда я вошла в кабинет.
Он не казался опьяневшим. Только вот глаза стали почти стеклянными. Неживыми. И очень, очень темными.
— Как ваши руки? — спросил Норфолк, пока я устраивалась на краешке стула, что стоял напротив огромного письменного стола из красного дерева.
Герцог сидел с другой стороны от меня, в роскошном кресле, обитом кожей.
— Гораздо лучше, чем вчера, — ровным голосом отозвалась я. — Благодарю.
Он бросил на меня странный взгляд и вновь потянулся к стакану, на дне которого еще плескалась жидкость.
— Предложить вам? — усмехнулся криво, и я покачала головой. — Вот и правильно, — он одобрительно кивнул и опустошил стакан одним глотком, запрокинув голову.
Его кадык дернулся раз, другой, и я, словно зачарованная, не могла отвести взгляда.
— Я думал, что обрел все, что хотел… все, к чему стремился… — он шумно выдохнул. — Идиот.
Привычное чувство вины заныло где-то в груди. Я была причастна к его потерям гораздо сильнее, чем мне хотелось бы.
— Знаете, миледи. Вы не обязаны сидеть здесь со мной и выслушивать этот жалкий лепет. Так что ступайте, — ожесточенно сказал герцог, резко вскинув голову. — Завтра будет новое утро и новый день. Мы встретимся за завтраком.
Я знаю, что не обязана.
Но что, если я… захотела сама?
Я ведь пришла к дверям этого чертового кабинет. И простояла подле них достаточно долго, чтобы герцог меня заметил.
— Не вам решать, милорд, что я обязана, а что нет, — сухо ответила я, поджав губы.
И не сдвинулась ни на сантиметр.
Герцог вдруг расхохотался во всю мощь легких. Несколько безумно и хрипло, но совершенно точно искренне.
— И впрямь, — согласно кивнул он. — Вы и прежде меня не слушали. Что толку говорить сейчас?
И пока я пыталась понять, что Норфолк имел в виду, он колюче посмотрел на меня.
— Вам нужен был от меня фиктивный брак, миледи. Так отчего же вы сидите сейчас напротив меня и отказываетесь уходить?..
С мгновение, что показалось вечностью, я смотрела ему в глаза.
А потом перешла в нападение.
— По той же причине, по которой вы сделали это, — и я взмахнула ладонью, на которой до сих пор красовались повязки, наложенные им.
А не сестрой милосердия.
Герцог сузил глаза и подался вперед, ближе ко мне. Волосы упали ему на лицо, и оно сделалось еще острее, а взгляд — пронзительнее. Он пробирал до самых костей, до мурашек, что побежали по рукам и плечам. Я почувствовала, как напряжение, природу которого я не могла и не хотела знать, охватило меня с ног до головы. Живот болезненно сжался, и дыхание сбилось.
А он все смотрел и смотрел на меня и выглядел так, словно пытался решить в голове какую-то сложную задачу. Наконец, его губы растянулись в кривой ухмылке, и он мотнул головой, сбрасывая затуманивший взгляд морок.
— Мне не нужна ваша жалость, — бросил он.
— Я вам ее и не предлагаю, — пробормотала я.
Он мотнул головой, словно не поверил мне до конца, но заставил себя откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза. И только руки, что были по-прежнему сжаты в кулаки, выдавали его настоящее состояние. Но вскоре он разжал пальцы и опустил ладони на подлокотники.
— Вы могли ошибиться и выбрать себе не того мужа, миледи, — насмешливо обронил он после нескольких минут тишины.
— О чем вы?..
— Смогу ли я обеспечить вашу защиту, если не могу защитить даже свои склады? — он вновь потянулся наполнить стакан.
«Не говорите глупостей»! — хотелось мне крикнуть герцогу, и пришлось прикусить кончик языка.
— Вы не… — горло перехватило, и я не договорила.
Норфолк не нуждался в утешении, он дал это понять. Он лелеял свою раненую гордость и пытался справиться с горечью очередного поражения, и этот вечер был точно не лучшим моментом, чтобы поделиться с ним моим планом. Мне казалось, все, что я скажу, он воспримет в штыки.
— Почему… почему они хотят разорить вас? Полностью, я имею в виду, ведь одна ваша фабрика уже закрыта, и вторая…
— … уже на грани? — участливо подсказал герцог.
Сглотнув, я кивнула. И посмотрела на него, ожидая ответа. Я понимала мотивы маркиза: он хотел денег, влияния, контроля. Но я не понимала этого страстного желания, практически одержимости растоптать Норфолка. Превратить его не просто в разорившегося человека, а добить.
Герцог молчал так долго, что я уже не надеялась услышать ответ.
Не глядя на меня, он поиграл жидкостью в бокале, покрутил его в руках и, шумно выдохнув, опустошил его одним глотком. Затем поморщился и глухо произнес.
— Все очень просто. Имение и земля заложены под участок железной дороги, которым я владею. Маркиз хочет его заполучить, а это возможно только если я буду разорен. Тогда мне придется выбирать, с чем я готов расстаться: с землей и особняком или с железной дорогой.
— И вы?.. — спросила я, затаив дыхание.
— Конечно же, я продам дорогу, — он пожал плечами. И прибавил с железной убежденностью. — Даже мой покойный отец умудрился не проиграть и не пропить родовые земли. Титул Герцога Норфолка не может существовать без земли и без особняка.
Я с трудом могла понять то, о чем он говорил. Наверное, для этого нужно было родиться в этом мире. Впитать это с кровью предков.
Норфолк поставил пустой стакан на стол и устало опустил плечи.
Я смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Проклятый приглушенный свет, проклятая сгустившиеся за окнами темнота и проклятая тишина старого дома… Все это создавало иллюзию нашей близости. Я не хотела, но тянулась к нему.
— Я думала об этом сегодня… — выпалила я поспешно, пока не начала жалеть. — Что мы могли бы сделать… Например, использовать типографию, которую сэр Джон теперь уже не контролирует. Общественным мнением легко управлять. Мне ли об этом не знать, — с горечью выдохнула я.
Норфолк повернулся ко мне, едва заметно приподняв брови, и я ощутила, как его взгляд медленно, почти завораживающе скользит по моему лицу.
— Вы никогда не говорили, что это поверенный Росс подтолкнул вас опубликовать обличающую меня статью. Если бы не ваш брат, то, полагаю, я бы об этом и не узнал.
Уильям и его болтливый язык!
Я небрежно пожала плечами.
— Не говорила, — нехотя отозвалась я, потому что герцог все смотрел и смотрел, ожидая ответа.
— Даже когда я вас этим упрекал.
Раздражение поднялось к горлу, и я фыркнула. Какое это теперь имело значение? Зачем герцог вновь ворошил прошлое?
— Почему? — глядя мне прямо в глаза, спросил Норфолк, и мне захотелось сердито топнуть ногой.
— Да потому что мне было стыдно! — выпалила я, не сдержавшись. — И какая разница, кто мне дал совет? Написала и опубликовала статью я сама.
Вопреки моим ожиданиям герцог усмехнулся.
— Вы рассуждаете как мужчина, миледи.
— Это плохо? — изогнув брови, я с вызовом на него посмотрела.
Вновь вальяжно откинувшись на спинку кресла, Норфолк раз за разом окидывал меня пристальным взглядом. Наверное, пытался меня смутить. Я почувствовала, что от столь откровенного внимания на щеках проступил слабый румянец, и громко фыркнула, тряхнула головой. Ну, уж нет. Я не школьница, чтобы перед ним краснеть.
Но…
Но не могу сказать, что осталась совсем равнодушна к его чуть затуманенному, изучающему взгляду.
— Я люблю сильных женщин, — сказал герцог, и я почувствовала, что этот ночной разговор принял совсем иной оборот.
Он произнес это спокойно, с ленивой улыбкой. Внутри меня словно проскользнула горячая искра.
— Вы в этом одиноки, — буркнула я, чтобы скрыть смущение.
На ум тотчас пришли многочисленные мужчины, с которыми мне приходилось здесь сталкиваться…
Норфолк провел пальцами по стакану, слегка наклонив голову на бок. Откинувшись в кресле, он выглядел вопиюще уверенно — словно хищник, дремлющий у теплого камина. С усилием я заставила себя отвернуться и зацепиться взглядом за что-то другое.
— Вовсе нет. Инспектор Уитмор не сводил с вас взгляда ночью, — он поднял глаза, в которых плескался какой-то новый, опасно-манящий свет.
Выпитое. В нем говорило выпитое.
Я облизала пересохшие губы.
— Вам показалось.
— Вовсе нет.
— Почему вы так уверены?
— Потому что я тоже смотрел на вас.
Я замерла, сжав ладоням подлокотники. В груди сжимался и разжимался какой-то тревожный клубок. Герцог не отводил чуть затуманенного взгляда от моего лица, и внезапно я ощутила, что здесь стало гораздо душнее.
Я не знала, как реагировать. Наверное, надо было выдать колкую реплику. Но вместо этого я застыла, словно прикованная к его голосу и этим подчеркнуто-внимательным глазам.