papar и которые убежали, потому что не захотели жить с язычниками. Он упоминает, что те побросали книги, колокола и посохи, из чего следует общепринятый вывод, что эти люди были ирландцами [398].
Свидетельство Дикуила является единственным нашим источником собственно ирландского происхождения, стоящим на относительно рациональных позициях. Во всех остальных дошедших до нас источниках образы океана и океанических островов предстают в сильно мифологизированном виде. Как пишет М.-Л. Съестедт, «некоторые народы, такие как римляне, воспринимают свои мифы исторически, ирландцы же понимают свою историю мифически; то же самое можно сказать и о географии» [399]. Эта фраза, относящая к дохристианскому пониманию пространства, применима и к тем «ментальным картам», которые мы встречаем в средневековых ирландских трактатах. Реалистичное восприятие, встречаемое у Дикуила, и мифологическая картина нарративных источников составляют разные части одного целого, определяющего пространственное восприятие средневековых ирландцев.
Прежде всего необходимо понимать, что острова, лежащие на северо-западном побережье Европы, в восприятии средневекового человека были отличны от таких островов, как, скажем, Крит, Мальта или Сицилия. Последние лежали во «внутреннем море», тогда как Ирландия и Британия находились непосредственно в океане. Если Средиземное море, как и другие моря древнего мира, было достаточно хорошо исследовано уже в далекой древности, то океан, бесконечная протяженность вод, обладал мистическим ореолом, представляясь периферией неведомой. В ментальных картах средневековых монахов земля рисуется огромным островом, окруженным со всех сторон безбрежной стихией. Соответственно, острова, лежащие на самом краю обитаемого мира, означают границу между сушей и бесконечностью вод. Океан воспринимается и как первозданная «бездна» (Быт. 1:2), и как обиталище Левиафана (ср. Иов. 41:23), а также как прибежище демонов (Лк. 8:31) и сатаны (Откр. 20:1–3). И именно отсюда в конце времен должен явиться апокалипсический зверь, дабы принести смерть человечеству (Откр. 11:7, 17:8).
Библейский образ океана стал частью христианской географической традиции в кон. IV – нач. V в. в двух известных трудах, посвященных толкованию первых стихов книги Бытия: «Шестодневе» Амвросия Медиоланского и De Genesi ad Litteram («О книге Бытия, буквально») блаженного Августина. Амвросий, рассуждая о фразе «И соберется вода, которая под небом, в одно место» (Быт. 1:9), пишет, что речь здесь идет сразу обо всех морях: океане, Тирренском, Адриатическом и других малых морях, а также и об Атлантическом море, которые, несмотря на разные наименования, в реальности представляют собой единые воды. Все малые моря взаимосвязаны и образуют единое «море». Хотя терминология Амвросия не до конца точна, сама идея вполне очевидна: океан и есть вместилище всех вод, а некоторые частично изолированные его части представляют собой отдельные моря. Океан простирается от «Индийского моря» до устья Средиземного моря (ad Gaditani oram), тем самым окружая сушу со всех сторон. Амвросий также отмечал, что такие реки, как Дунай и Нил, впадают в соответствующие моря, а Рейн течет прямо в глубины океана (in oceana profunda).
Августин, напротив, в De Genesi ad Litteram упоминает океан лишь дважды. В одном месте, рассуждая о рассматривании объектов, находящихся вдалеке, он указывает, что океан лежит за землями и морями, расположенными между землями, а также, что «величина Океана безмерна» (Oceani autem magnitudo incomparabilis perhibetur – De Genesi ad Litteram IV: 34.54). В другом месте (V: 10.25) говоря о периодических приливах океана, он пишет о нем как о «великой бездне», которая поднимается, чтобы «оросить все лицо земли». Таким образом, тексты обоих авторов предлагают господствующую точку зрения на понимание сущности океана. Аналогичное этому восприятие географического устройства мира образованные ирландцы могли обнаружить в весьма распространенных в Ирландии текстах Павла Орозия и святого Патрика, а затем Исидора Севильского и Беды Достопочтенного.
Павел Орозий (начало V в.) в своем описании мира в начале «Истории против язычников» (Historia Adversus Paganos) [400] упоминает океан, окружающий трехдольный круг земной, который состоит из Азии, Европы и Африки. Именно в этом океане и лежат острова северо-западного побережья Европы – Британия и Ирландия: «Пределом Европы является западный океан в Испании, там, где у островов Гады (Gades insulae) находятся Столпы Геркулеса и где океанские валы вливаются в горловину Тирренского моря» (Historia Adversus Paganos I 2) [401]. Работы святого Патрика дают нам понять, что подобное понимание устройства Вселенной характерно и для него. И в «Исповеди», и в «Письме Коротику» Патрик постоянно говорит об Ирландии как о «крайних пределах земли» (ad ultimum terrae) или «крайних частях, где никто никогда не был и никто другой не проникал» (ad exteras partes ubi nemo ultra erat et ubi numquam aliquis peruenerat), «крае земли, за которым никто не живет» (usque ubi nemo ultra est), и о «пределах земных» (ad extremum terre и in ultimis terrae). Рассказывая же о лесе Фохлот у западного побережья Ирландии, он упоминает и вышеуказанное «западное море» (mare occidentale), которое Амвросий отождествлял с океаном.
Подобное же отношение отчетливо прослеживается и в других распространенных в Ирландии текстах: «О природе вещей» и «Этимологиях» Исидора Севильского [402] и «Введении к псалмам» Магна Аврелия Кассиодора. На основе их работ средневековые картографы уже с самого раннего времени изображают карту мира, известную как rota terrarum или orbis terrae, которая в историографии получила название Т-образная карта или «карта Исидора» [403]. В книге «О природе вещей» [404] подобное географическое устройство выражено наиболее просто. Как пишет Исидор, «суша помещается в середине мира и отстоит от всех его сторон на одинаковое расстояние, занимая, таким образом, центр. Океан же, разлившийся по всему экватору земного шара, омывает границы всего почти круга земель» [De Rerum Naturam, § 48]. Далее он поясняет, что суша состоит из трех континентов, разделенных между собой Средиземным морем и реками, Танаисом (Доном) и Нилом. Об океане он также говорит, как о «великой бездне», «величина которой безмерна» [De Rerum Naturam, § 40].
Наконец, совершенно аналогичное представление мы встречаем и труде Беды Достопочтенного De Natura Rerum, который, рассказывая о расположении земель, утверждает, что три континента окружены океаном (Oceanus cinctus) [405]. В другом месте, толкуя фрагмент из Песни Песней, он говорит о необходимости пояснять то, что касается Аравии и Иудеи, тем, кто так же, как и он, вырос «на острове в Океане». В своей Historia Abbatum (§ 5) Беда, в частности, упоминает, что аббат Бенедикт «пересек океан по пути в Галлию (Benedictus oceano transmisso Gallias petens). Нечто подобное звучит и в «Церковной истории народа англов», где он утверждает, что «слава Освальда не была ограничена лишь Британией, но, испуская лучи исцеляющей яркости даже за океан, доходила до Германии и Ирландии».
Подобное размещение Ирландии и других островов, на которых охотно селились ирландские отшельники в поисках одиночества, в историографии после Т. О’Лаухлина получило обозначение «жизнь в Океане» [406]. Именно то, что острова, по словам того же Беды, «открыты бесконечному Океану» (Oceano infinito patet), как кажется, и предопределяет ирландское понимание собственной избранности, невероятной близости к чудесам Господним, а также априорно вытекающее из этого желание познать эти чудеса или хотя бы приблизиться к их пониманию.
Вне всякого сомнения, такое восприятие океана и пограничного положения Ирландии было глубоко укоренено в сознании древних ирландцев [407]. Оно отчетливо просматривается и в трудах Колумбана, и в основных работах Адамнана, «Житии святого Колумбы» и трактате «О святых местах» [408]. Нечто подобное мы встречаем и в более поздних текстах. Так, ирландские жития святого Брендана говорят о «путешествии по лазурной бездне» (imtecht na haibhéisi eocharghurme) [409] и «дивному лазурному океану» (aiccén niongantach neochurgorm) [410], Ср. также из «Жития св. Брендана»: «После чего отплыл Брендан сын Финдлуга в реве всклокоченного опасного моря, и в шторме крутых зеленеющих волн, и в свисте темно-синих брызг, и в челюстях неведомого кишащего чудовищами океана, где встретились они с множеством морских чудовищ. И там же они найдут странные и прекрасные острова и не задержатся на них долгое время» [411].
На примере этих фрагментов отчетливо видно, насколько важную роль в сознании средневековых людей играло восприятие океана как неведомой и грандиозной бездны, и насколько определяющим для мировоззрения было понимание их географического положения на самом краю земли. «Море было неотъемлемой частью жизни тех, кто так или иначе был связан с Ионой. Для того чтобы достигнуть монастыря Колумбе и тем, кто последовал за ним, приходилось пересекать море. Путешествие куда-либо также включало в себя плавание по морю… Море приносило им гостей, книги и запасы. Оно окружало их, его звуки и ярость становились частью их жизней… они прекрасно знали корабли и искусство мореплавания и видели чудеса моря вокруг себя»