— Благочестивейший государь! С благоговением слышал твой древлепрестольный град, как ты, воздая подвигам рода минувшего, в то же время поучал подвигам род настоящий и грядущий, как освящал славу благочестием, как чуждую неги жизнь воинского стана услаждал для воинов — твоим примером…
«Слава Богу, отец наместник, государя императора сретили мы в Москве благополучно. Остается для меня трудный день заложения храма. Помолитесь, да благословит Господь и сему служению совершиться в мире».
В воскресный день 10 сентября в качестве следующего события памятных торжеств происходила закладка храма Христа Спасителя на новом месте. Вокруг уже заложенного фундамента были выстроены подмостки, на которых разместилось десять тысяч человек. Рядом стояла часовня, украшенная ликами святых. Три тысячи воинов трех сводных батальонов гвардейских полков, участвовавших в маневрах на Бородинском поле, и батальон кадет Московского корпуса также были выстроены вокруг поприща храма. Вдоль дороги, по которой намечалось провести крестный ход от Успенского собора, выстроились двадцать один пехотный батальон и шесть кавалерийских эскадронов. В Успенском соборе митрополит Филарет совершал литургию. Красную площадь сплошь запрудили москвичи и приезжие со всей страны. Наконец началось шествие. Впереди всех шли ветераны Отечественной войны 1812 года. За ними несли чудотворные иконы Иверской и Владимирской Божьей Матери. Далее — члены Комиссии по постройке храма, генералы, участвовавшие в войне 1812 года, сто диаконов, священников и протоиереев, девять архимандритов и три епископа. За епископами шел митрополит Филарет. Сразу за ним верхом на коне — император Николай и наследник Александр. Другие члены августейшей фамилии. Чины Государственного совета, министры, придворные и генералитет. Московские колокольни оглашали столицу торжественным звоном. Крестный ход двинулся мимо Сената, вышел через Никольские ворота и двинулся к Москворецкому мосту, затем по Кремлевской набережной дошел до Водовзводной башни, свернул направо, затем налево — на Волхонку и достиг места закладки. Здесь митрополит Филарет обратился к императору и народу с речью:
— Есть для некоторых важных дел особенная судьба Провидения Божия, по которой одному избранному дается возвышенная мысль, а другому предоставляется величественное исполнение.
Он напоминал ветхозаветное событие, когда царь Давид в благодарность за утверждение своего царства помыслил создать огромный храм Богу в Иерусалиме, но исполнение этого замысла довелось осуществить другому великому царю — Соломону.
— Так Александр Благословенный, благодарный Богу за спасение своего царства, помышляет создать для священных воспоминаний и благодарных молитв храм Христу Спасителю, в столице, бывшей всесожжением за спасение Отечества и возрожденной из пепла. Мысль его провозглашена; Церковь благословляла начинание Благословенного. Ты един из братий его стоял тогда подле него; и теперь мы видим, что тебе еще тогда указал Вседержитель исполнить священный обет державного брата державною рукою. Итак, россияне, мы в современных происшествиях читаем древнюю книгу богоправимых царств! Священные времена проходят пред нами в деяниях наших царей! Какое утешение для веры! Какая надежда для Отечества!..
Когда речь Московского Златоуста отзвучала, придворный и синодальный хоры грянули «Тебе Бога хвалим», затем спели многая лета всей императорской фамилии. Грянули залпы артиллерии, расставленной на набережной против Кремля.
Заложен был не только храм Христа Спасителя. Закладывалось новое направление русской архитектуры. По желанию императора Николая и митрополита Филарета зодчие стали следовать древним византийским образцам. Во главе нового направления встал на Москве архитектор Константин Андреевич Тон. «Древнее русское зодчество воскресает в церквах золотыми маковицами и под рукою искусного художника получает характер самобытный, русский, тоновский», — писала в 1841 году «Художественная газета». Одновременно с храмом Христа Спасителя были заложены в Кремле Большой Кремлевский дворец и Оружейная палата, а все новые московские здания стали выстраиваться фасадами вдоль набережных Москвы-реки.
Освящая закладку храма на новом месте, вряд ли святитель Филарет думал о том, что не ему и не царю Николаю суждено будет дожить до того дня, когда сей храм откроется для богослужений; что сей храм будет взорван русскими людьми спустя сто лет после торжественной закладки; что еще через полстолетия его начнут возрождать и поднимут заново над Москвой-рекою. И что его, Филаретовы, мощи найдут свое упокоение в возрожденном из праха и забвения храме Христа Спасителя!
Глава двадцатаяПАСТЫРСКИЙ ПОСОХ1840–1842
— Мать Мария! Возьми посох!
Вот когда сбылось пророчество неизвестного старца! Тридцать пять лет прошло. А она как сейчас помнила день свадьбы, туман, застилавший сознание, и этот посох, протянутый ей невесть откуда взявшимся странником, одетым в лохмотья. Вот он, сей посох, по-прежнему при ней. Только отныне суждено ему стать игуменским.
28 июня 1840 года митрополит Филарет совершил пострижение инокини Мелании в мантию. Мелания получила новое имя — Мария. Она могла бы стать Натальей, ведь Бородинское сражение проходило в Натальин день. Но, кроме того, битва происходила в праздник Владимирской иконы Божьей Матери, а 28 июня — праздник иконы Приснодевы Марии, именуемой «Троеручица», и новоявленная игуменья получила имя Богородицы. Тогда-то и припомнился выкрик странника: «Мать Мария! Возьми посох!» На другой день Мария была поставлена игуменьей Спасо-Бородинской женской обители, и отныне она всегда ходила со своим свадебным посохом.
Для Филарета это стало радостным событием — его любимая духовная дочь сделалась игуменьей! Ему так нравилось приезжать к ней в гости, беседовать с ней, глядя в ее дивные небесно-голубые глаза, так много проплакавшие в своей жизни. Любил он угощаться бородинским хлебом, пряным и душистым. Рецепт приготовления принадлежал самой игуменье Марии. Она придумала его во дни Великого поста, чтобы немного скрасить однообразие великопостного стола, побаловать монахинь.
Однажды во время очередного своего приезда в Спасо-Бородинскую обитель митрополит Филарет спросил игуменью:
— Ну что, матушка Мария, довольна ли ты своими сестрами?
— Жаловаться мне не на кого, — последовал ответ, — только в том беда моя, что я грешная.
Владыка весело и нежно улыбнулся:
— Наконец-то в моей епархии нашлась грешная игуменья, а то, с кем ни поговорю, все святые!
Начинались сороковые годы — время начала строительства в России железных дорог и развития пароходства, усовершенствования медицины, время начала новых революционных движений и покорения Кавказа, подавления восстаний в Польше и Венгрии.
В церковной жизни важным был новый подъем в Польше православия, возрождение которого началось после присоединения к России польских земель сначала во времена Екатерины, а затем в 1815 году. Наполеон был разгромлен, не сбылись связанные с ним мечты, и католики без какого-либо принуждения мирились с православными поляками. Красиво писал об этом белорусский архиепископ Григорий Конисский: «Укротились свирепевшие, помирились и содружились с гонимыми гонявшие. Пасется у нас ныне вкупе волк с агнцем и рысь почивает с козлищем; лев, привыкший к добыче, законодательницей российской в другое естество превращен, яст плевы трудов своих, аки вол; и самый аспид человеколюбивейшей повелительницей, не знаю, как обаян, и жало яд свой потерял, так что и младое отроча небоязненно возлагает руки на пещеру его… Чудное сие позорище кто и со стороны видит, удивляется, а мы в восторг приходим и недоумеваем, сон ли се сладкий нам или истинное событие, веками желанное, но никогда не чаянное». Польские православные управлялись Минской епархией. В двадцатые годы вновь начались гонения, закончившиеся после подавления восстания. В 1834 году в Варшаве уже было учреждено викариатство Волынской епархии, а в 1840 году — самостоятельная епархия. Епископ Варшавский возводится в сан архиепископа Варшавского и Новогеоргиевского.
Благодаря деятельности митрополита Филарета все больше старообрядцев переходило под омофор официальной Церкви. Развивалась единоверческая ветвь старообрядчества — оставаясь верными своим устоям, двуперстию и всему прочему, что отличало раскольников от остальных русских православных, старообрядцы-единоверы признавали себя в юрисдикции Русской православной церкви. При посещении 8 сентября 1840 года Свято-Троицкой единоверческой церкви, перед заложением на единоверческом кладбище храма Всех Святых святитель произнес веское слово, призывая старообрядцев к полному единению со всеми остальными православными. Он приводил слова апостола Павла из его послания к римлянам: «Желаю видети вас, да некое подам вам дарование духовное ко утверждению вашему, сие же есть, соутешитися в вас верою общею, вашею же и моею» (Рим. I. 11–12). Сказав о том, что он прибыл к старообрядцам-единоверам по обоюдному его и их желанию, Филарет продолжал:
— Итак, вот для чего апостол желает посетить Церковь римскую, видеть христиан римских: он желает найти у них общую веру и общение в вере, ближайшим образом дознать и открыть, что римляне точно единоверцы ему, и он единоверец римлянам. И в сем дознании он уповает обрести соутешение, то есть взаимное утешение, римлянам от него, и ему от римлян, и не просто утешение человеческое, но дарование духовное, дар Святаго Духа Утешителя. Если, братия, и мы хотим быть верными сему апостольскому направлению, сообразными сему первоначальному образу Церкви Христовы: то надобно, чтоб и ваше предварившее приглашение, и мое к вам настоящее пришествие имело не иную цель, как веру общую, вашу же и мою. Едино должно быть и у меня и у вас желание, да обрящемся точно друг другу единоверцы, по вере истинной, православной, чистой, непорочной, от Господа Спасителя чрез святых апостолов и богоносных отцев преданной, и непрерывным и неизменным п