Забыл спросить эконома и, может быть, опять забуду — приехал ли Филарет в Лавру, как он обещал в консистории? — Ко мне не являлся. А поискать его еще не было досуга.
Мир и благословение Божие Вам и братии.
Поверзите меня к стопам преподобного отца нашего Сергия. Мая 28. 1838».
О каком безмолвии говорится в этом письме?
Имея много общего друг с другом, Филарет и Антоний оба ближе к пятидесятилетнему возрасту стали часто болеть. Филарета мучили простуды, Антония — болезнь ног, либо артрит, либо варикоз. Чувствуя недостаток сил одновременно бороться с болезнью и нести груз забот по лавре, Антоний в 1838 году спрашивал совета, не уйти ли в затвор, не стать ли отшельником. Филарет отговорил его от такого намерения, но через два года Антоний вновь просил его освободить от многотрудной должности, и вновь не получил увольнения, 3 февраля 1840 года из Петербурга Филарет написал ему письмо, полное отчаяния: «Желание Ваше удалиться принесло мне такой помысл печали, который неохотно разрешается в рассуждении и слова.
Можете догадаться, что мне не легко Вас отпустить: во-первых, потому, что по благости Божией вижу Вас весьма полезным для обители, во-вторых, потому, что, имея к Вам полную доверенность и веря Вашей доверенности ко мне, нахожу в сем по управлению много облегчения и успокоения.
Кроме того, душа моя находит благо в общении с Вашею. Вспомните, что Вы просили моей дружбы, тогда как я уже имел ее к Вам и просьбу Вашу принял как залог и обещание с Вашей стороны искреннего со мною общения. При внезапном теперь намерении Вашем оставить меня и лишить Вашей помощи не могу я роптать, и намерение Ваше уважая, и мое недостоинство признавая; но не могу не чувствовать глубокой печали».
Отдав должное своему дружескому неудовольствию, Филарет, понимая, что может потерять такого прекрасного наместника, далее перешел в своем письме на тон откровенно начальственный:
«Но отложим в сторону постороннее, и особенно меня, и станем рассуждать о деле так, как бы я обязан был решить Ваше увольнение или неувольнение от кого-либо другого, а не от меня.
Размыслив по мере моего разумения, нахожу, что я обязан не согласиться на Ваше увольнение, потому что надобность в служении Вашем очевидна; лета Ваши не те, в которые принятый ныне закон дает право на успокоение от службы; здоровье Ваше, при помощи Божией, может подержаться, при употреблении оного с бережливостью, без упущения по должности, в чем, надеюсь, нынешний казначей Вам поможет».
И вновь поворот к дружественной, сердечной интонации:
«Сделайте милость, примите сие с терпением, послушания ради. Господь примет жертву намерения Вашего, и даст Вам благословение и благодать, и не попустит Вам потерпеть лишение оттого, что отсрочите исполнение намерения ради послушания. Не бегите от преподобного Сергия; милость его к Вам есть, и молитвы сильны, чтобы за терпение служения Вашего воздать и возмерить Вам тем, чего ищете в удалении».
И уже закончив письмо, поставив дату, Филарет написал в постскриптуме:
«Дние лукави. — Делателей мало. — Во время брани как не удерживать воинов, на местах требующих защищения и охранения?
Рассудите и то, что я сам уволить Вас не властен. А если представлю Св. Синоду, то может случиться, что он припишет несогласию между мною и Вами Ваше желание удаления и даст Вам другую службу, а не увольнение».
Сила Филаретова письма оказалась такова, что преподобному Антонию хватило этой силы еще на тридцать лет служения в должности наместника Троице-Сергиевой лавры!
Получив столь трогательный и в то же время решительный отказ, Антоний с покорностью принял его, но замыслил создать при лавре отдельный скит, в котором можно было бы находить уединение, желаемое безмолвие, отдохновение от дел праведных. В двух с половиною верстах от лавры, за Корбушным прудом располагалось селение Корбуха. Корбой или корбухой в старину называлась низменность, поросшая ельником. В «Кратком описании Лавры» 1808 года говорится, что «на восток по Александровской дороге от лавры близ двух верст с половиною есть загородный дом с садом и березовою немалою рощею; при них два больших пруда. Все сие место, которое называется Корбуха, с южной и западной сторон до верхнего пруда (разумеется та часть верхнего пруда, которая составляет теперь особый середний пруд) и с восточной обнесено каменною оградою, слишком на 650 саженях по нынешней 1808-й год, вышиною в 3 аршина с половиною, тщанием преосвященного митрополита Платона. Место сие прежде было незнатно: ибо на нем были, на ближней к лавре стороне, деревянной двор с чердаком и скотской двор; но с 1742-го года со времени настоятельства архимандрита Кирилла ближняя к лавре сторона начата приводима быть в порядок; на ней построен дом большой деревянной со службами, а по обе стороны того дома разведены регулярные сады и цветники и в пристойных местах сделаны беседки и все место обнесено палисадником; но бывший в лавре настоятелем архимандрит Гедеон в 1759-м году приказал сделать за прудом на дальней стороне Корбухи (понеже то место гораздо возвышеннее) деревянной дом на каменном фундаменте на 20 саженях, которой и построен был в 1760-м году, а со всею внутреннею уборкою к окончанию приведен так, как он ныне есть, в 1762-м году уже при архимандрите Лаврентии. А преосвященный митрополит Платон оное место украсил долгими просеками в рощах, поставив на концах оных беседки и пирамиды. Сие место во время высочайших в лавре присутствий блаженныя и вечной памяти достойныя государыни императрицы Елизаветы Петровны и государыни императрицы Екатерины Алексеевны всегда посещаемо было их императорскими величествами».
Антоний высказался за создание скита именно там, на что Филарет в письме от 18 сентября 1841 года ответил: «Мысль о ските очень вожделенная, но требует немалого размышления. — Корбуха не довольно безмолвна, хотя и ограждена была. Вифания была бы безмолвнее, если бы не Семинария. Если шум тростника, как заметил некто из отцов, не благоприятствует безмолвию, не больше ли многое слышимое на Корбухе, и из посада, и от близлежащей дороги, особенно когда едут по ней после торга и винопития? — Желаю говорить о сем более лично». Выраженные здесь сомнения оказались лишь косвенными, на самом деле мысль о ските на Корбухе понравилась Филарету. Просто он опасался, что кто-либо читает его письма к Антонию, донесет в Синод, а там, дабы лишний раз унизить московского митрополита, начнут строить препоны. Лично встретившись с Антонием и отправившись на Корбуху, Филарет осмотрел местность и одобрил замысел наместника, а новому скиту придумал наименование Гефсиманский на память о Гефсиманском саде под Иерусалимом, в котором любил бывать с учениками Христос. Там тоже много хвойных деревьев. Решено было поначалу устроить здесь кладбище для иноков Троице-Сергиевой лавры, при кладбище поставить часовню, потом церковку, устроить монашеское поселение, а уж потом объявить, что там родился скит.
Вернувшись в 1842 году из Петербурга, измученный простудами и передрягами, связанными с делом о переводах протоиерея Герасима, а также фактической ссорой с Протасовым, Филарет еще больше стал думать о будущем устроении Гефсиманского скита.
В августе того года православная Москва оплакивала другого Филарета, знаменитого старца, подвизавшегося в Новоспасском монастыре. Да, доселе на Москве Филаретов было двое. Первый — архиерей, московский владыка, церковный властитель, несравненный проповедник. Второй — старец.
Федор Пуляшкин родился в день памяти чудотворца Николая 9 мая 1758 года в Вязьме в богатой купеческой семье. Он рано лишился отца, а его мать Матрона Никитична в 1786 году стала инокиней в московском Новодевичьем монастыре. Но Федор опередил ее в монашеском подвиге. Еще в тринадцать лет он поступил на жительство в Александро-Невский монастырь, а через полгода по совету своего наставника перешел в Саровскую пустынь. Духовное становление его происходило под влиянием великих саровских старцев — преподобного Серафима Саровского, иеромонахов Ефрема, Пахомия, Питирима. Три года Федор был звонарем, три года трудился в хлебной и квасоварне, три года — в просфорне, а затем нес пономарское послушание. Из Саровской пустыни он перешел в московский Симонов монастырь и здесь 4 апреля 1786 года был пострижен в монашество с именем Филарет, так же как и Филарет (Дроздов) — в честь праведного Филарета Милостивого. С 1788 года иеродиакон Филарет — монах Александро-Невского монастыря, ставшего с 1794 года Санкт-Петербургской Александро-Невской лаврой, а в 1791 году его поставили управлять подворьем новгородского Юрьева монастыря, расположенного в московском Китай-городе. В сентябре 1794 года иеромонах Филарет был определен в Новоспасский монастырь для прохождения послушания при больнице, и вскоре он стал духовником этого монастыря. Но в 1799 году он тяжело заболел и «по причине крайнего изнеможения и телесной слабости» его освободили от всех должностей. Он готовился к смерти, но остался в живых, и с того года стал совершать подвиг безмолвия, постоянной молитвы и чтения творений Святых Отцов и других духовных книг. С 1810 года началось его старческое служение. Это означало, что он обрел дар провидения и мог давать людям полезные советы, как поступать в жизни, чего ожидать, от чего лечиться и т. д. Он почти не выходил из своей кельи, куда ежедневно к нему притекало множество народу со всех концов Москвы и окрестностей, приезжали из других уголков бескрайней России.
Болезнью, которая однажды едва не свела его в могилу, была грыжа. Она продолжала ежедневно мучить старца Филарета на протяжении всей его жизни. Но он никогда не отказывался принимать посетителей и часто, при особом наплыве страждущих, отказывался от трапезы, дабы не отвлекаться от своего ежедневного подвига.
Старец предсказывал возможные болезни и несчастья, мог сказать, можно ли надеяться, что отыщется пропавший человек, отваживал от гадалок, силой убеждения принуждал людей уходить из масонских лож, исцелял бесноватых. Иногда человек только придет о чем-либо спросить, а старец ему уже с порога объявляет: «Сделай так-то и так-то». Некоторые люди, получавшие советы у митрополита Филарета, в неотложных случаях, когда владыка отсутствовал в Москве, шли за советом к его тезке — старцу Филарету.