А суждено было совсем иное — жизнь в суетной столице государства Российского, жизнь отнюдь не простая, связанная с великим множеством испытаний и искушений, коими чреват дольний мир.
Получилось, как если бы один рыболов прикармливал рыбку, а другой с противоположного берега взял да и поймал ее. В Петербурге с недавних пор подвизался бывший ректор Лаврской семинарии архимандрит Евграф. Вместе с митрополитом Амвросием он занимался учреждением Петербургской духовной академии, позарез нужны были дельные преподаватели. Тут Евграф и вспомнил про таланты Дроздова. И вот, в декабре 1808 года в Троицу пришло требование от Комиссии духовных училищ: иеродиакона Филарета и еще двух лучших лаврских учителей Платонова и Александрова прислать в Северную столицу империи.
Платон сильно огорчился. Он потребовал, чтобы Филарет подал прошение не забирать его из лавры. Неожиданно тот отказался:
— Я уже подал одно прошение — о пострижении меня в монашество. Произнеся тогда обет послушания, я отрекся от своей воли и теперь другого прошения подать не могу.
Что это было? Желание отведать петербургской жизни? Возможно. Но скорее, мне кажется, надо говорить о том, что ему могла быть и в тягость излишняя забота о нем со стороны Платона.
Как бы то ни было, а встретив в обители преподобного Сергия Рождество Христово и свой день рождения, иеродиакон Филарет 29 декабря покинул лавру. Через пять дней он прибыл в город на Неве. Та зима была лютая, и на морозе в 30 градусов Филарет столь сильно застудил ноги, что потом всю жизнь его преследовали боли в ногах.
3 января 1809 года он впервые увидел Санкт-Петербург. Город поразил его своим имперским размахом, стремительно убегающими вдаль перспективами проспектов и улиц, множеством каналов. И — совсем другая лавра, Александро-Невская, с иной, почти европейской архитектурой зданий, иначе спланированная. Здесь их встречали. Иеродиакона Филарета архимандрит Евграф поселил в собственных апартаментах. И на другой день Дроздов отправился представляться Амвросию.
Санкт-Петербургскому митрополиту Амвросию (Подобедову) было тогда шестьдесят шесть лет. Образование он тоже получил в Свято-Троицкой семинарии, там же некоторое время был учителем. В 1768 году принял постриг, его перевели в Славяно-греко-латинскую академию, где он вскоре стал известен в широких кругах просвещенного общества своим словом «О пагубных действиях суеверия», произнесенным при погребении убитого московской чернью московского архиепископа Амвросия, а также учебного «Руководства к чтению Священного Писания Ветхого и Нового Завета». Этот учебник в 1779 году был издан Святейшим синодом и долгое время оставался единственным руководством в семинариях.
Амвросий являлся епископом Севским, викарием Московской митрополии, затем стал архиепископом Казанским. Всю свою жизнь заботился об улучшении духовного образования в России, обновлял библиотеки, расширяя их фонды. На рубеже двух столетий Амвросий возглавил столичную кафедру. 10 марта 1801 года одним из последних высочайших указов государя императора Павла I он был возведен в сан митрополита. По его указаниям в 1805 году составили и преподнесли Александру I проект преобразования духовных училищ. Преосвященный Амвросий являлся членом Комитета об усовершенствовании духовных училищ, учрежденного в 1807 году и преобразованного затем в Комиссию духовных училищ, и от новоучрежденной Санкт-Петербургской духовной академии получил honoris causa — почетную ученую степень доктора богословия.
Более всего Амвросия тревожило стремительное распространение в России всевозможных мистических течений и откровенного сектантства. Увы, обер-прокурор Святейшего синода князь Александр Николаевич Голицын, напротив, закрывал на это глаза, если не сказать покровительствовал. В обществе родилась и развивалась идея внеконфессиального христианства и адогматической религиозности. Чтобы бороться с этими тревожными новшествами, необходимо было воспитать армию высокообразованных православных священников и монахов. Вот почему такое значение Амвросий придавал созидаемой в Петербурге духовной академии.
В 1721 году при Александро-Невском монастыре появилась Славянская школа для обучения азбуке, письму, псалтири, арифметике, грамматике и толкованию евангельских блаженств. Через четыре года ее переименовали в Славяно-греко-латинскую семинарию с преподаванием богословия, философии, риторики, красноречия, истории, географии, древних и новых языков. Ученики набирались из разных сословий. Количество их составляло до ста человек. Славяно-греко-латинская семинария в 1736 году объединилась с семинарией, действовавшей в доме епископа Феофана (Прокоповича) на Карповке. В 1761 году Святейший синод предоставил разрешение выпускникам семинарии на обучение медицине за границей с выплатой им двойного жалованья. Они направлялись в Англию — в Кембриджский и Оксфордский университеты, в немецкий Геттинген. В 1788 году учебное заведение было преобразовано в Главную семинарию, куда посылали учиться лучших воспитанников из многих епархиальных семинарий России. Новгородская семинария была также переведена в Александро-Невский монастырь, и число воспитанников в Главной семинарии достигло двухсот человек. В Главной семинарии были введены церковная история, механика, естественная история, а также открыт класс математики и опытной физики. Лучшие из старшеклассников, коих уже называли студентами, назначались лекторами в низших классах.
В 1797 году одновременно с переименованием Свято-Троицкого Александро-Невского монастыря в Александро-Невскую лавру и семинарию преобразовали в Александро-Невскую академию. В высочайшем указе императора Павла I от 18 (29) декабря 1797 года было отмечено:
«Признали Мы за благо следующее распоряжение: как просвещение и благонравие духовного чина способствует просвещению и утверждению добрых нравов и в мирских, повелеваем кроме бывших доныне духовных академий в Москве и Киеве, учредить такие духовные академии в Санкт-Петербурге при Александро-Невском монастыре, и в Казани, вместо находящихся там семинарий, снабдя их всем, соответствующим званию и для преподавания потребным».
В духовных академиях, кроме общих семинарских курсов, постановили преподавать полную систему философии и богословия, высшее красноречие, физику и языки: латинский, древнееврейский, греческий, немецкий и французский.
Выпускники духовной академии распределялись наставниками в духовные семинарии и училища, на церковно-приходское служение, священниками при русских иностранных миссиях и посольствах. Многие продолжали свое обучение в светских учебных заведениях. Лучшие студенты оставались преподавателями академии низших классов. На 1808 год в академии числилось 277 воспитанников.
Согласно всеобщей реформе духовного образования в начале 1809 года Александро-Невская академия была разделена натри учебных заведения, которые продолжали размещаться в Александро-Невской лавре. Высшая школа — Санкт-Петербургская духовная академия; средняя школа — Санкт-Петербургская духовная семинария; низшая школа — Александро-Невское духовное училище.
Вот к каким событиям подоспел в Санкт-Петербург иеродиакон Филарет. После представления его митрополиту Амвросию архимандрит Евграф повез Филарета к одному из знаменитых деятелей Церкви того времени архиепископу Калужскому Феофилакту (Русанову), которого благодаря изысканным светским манерам и превосходному владению французским языком привечали и при дворе. Приятелем Феофилакта был его однокашник по семинарии Михаил Михайлович Сперанский, занимающий пост статс-секретаря. Именно Феофилакт при поддержке Сперанского как фаворита императора Александра создал комиссию по духовному образованию.
Принимая у себя молодого иеродиакона, Феофилакт спросил, чему он, собственно говоря, учился до этого.
— Философии, — ответил Филарет.
— Любопытно было бы тебя проэкзаменовать, — загорелся архиепископ. — Скажи, брат, что есть истина?
— Истина логическая или истина метафизическая? — уточнил Филарет.
— Не логическая и не метафизическая, а истина вообще.
Тут гость задумался и молчал, не зная, что отвечать. На выручку пришел архимандрит Евграф:
— Помилуйте, ваше высокопреосвященство! На сей вопрос не дал ответа даже и Христос Спаситель!
— Это верно, — засмеялся Феофилакт. — А каким языкам обучался наш иеродиакон?
— Древним. Еврейскому, греческому, латинскому.
— Надобно и новые знать. Французский, к примеру, очень советую. На нем пишут или на него переводят все примечательное, что есть в науке. Сейчас нужны образованные монахи, открытые новым идеям. Возможно, митрополит Платон не одобрил бы таковых моих слов, но тем не менее это так. Учи французский!
Филарет послушал совета и сразу бросился осваивать французскую речь, живя у архимандрита Евграфа и пользуясь его библиотекой.
17 февраля 1809 года состоялось торжественное открытие Санкт-Петербургской духовной академии. В ней были введены ученые степени доктора, магистра и кандидата богословия. Время обучения определялось пятью годами. Ректором назначили архимандрита Евграфа.
Филарет ожидал получения в академии места учителя высшей риторики, но внезапно оно досталось другому троицкому иноку — иеромонаху Леониду (Зарецкому). Все-таки Феофилакт остался не вполне доволен знакомством с Дроздовым. Во многом, наверное, благодаря и тому, что митрополит Платон в последнее время выступал с критикой в адрес Феофилакта. Вместо должности в академии Филарет получил должность учителя риторики в Санкт-Петербургской духовной семинарии. Впрочем, одновременно он был назначен инспектором семинарии. Еще через пять месяцев иеродиакон Филарет вдобавок получит должность ректора Александро-Невского уездного училища, учрежденного при той же семинарии, с оставлением в прежних должностях в семинарии. Словом, поначалу его малость обидели, а затем забросали должностями!
Он получил отдельную комнату и мог более не обременять архимандрита Евграфа. Но, как ни странно, жалованье его оказалось меньше, чем прежнее троицкое. «Стола еще не имею, ем по-христиански — хлеб и воду с вином… Хлеба ржаного и пшеничного в день мне надобно копеек на двадцать. Вот мое изобилие!» — писал он отцу в Коломну.