– Ха! – воскликнул он. – Эта малютка – твоя?
– Да, сэр, – признался я. – Извините, ради Бога, у моей коробки вывалилось дно.
– Видит Бог, тебе не повезло?
– Э… да… есть немного.
Он подобрал черепашонка, который успел-таки вскарабкаться на его башмак, и направился ко мне.
– Держи, – сказал он. – И давай я помогу тебе. Перекрою пути дезертирам.
– Вы очень любезны, – отозвался я.
Он опустился на четвереньки по моему примеру, и мы стали вместе ловить разбежавшихся по полу автобуса черепашек.
– Ату его! – восклицал он то и дело. – Вон тот проказник юркнул под сиденье.
А когда одна черепашка устремилась прямо на него, он прицелился тростью и крикнул:
– Бабах! Назад, сэр, иначе вам не поздоровится! Минут за пятнадцать нам удалось наконец вернуть всех
черепашек в коробку, и я кое-как залатал ее носовым платком.
– Большое спасибо, сэр, – сказал я. – Боюсь, вы испачкали брюки.
– И не жалею, – отозвался он, – нисколько не жалею. Давно уже не доводилось так охотиться.
Поправив монокль, он воззрился на меня.
– А теперь скажи – для чего у тебя полная коробка черепашек?
– Я… я работаю в зоомагазине и вот только что забрал их у оптовика.
– Понятно. Ты не против, если я сяду поблизости и мы поболтаем?
– Нет, сэр, – ответил я, – конечно, не против.
Он опустился на сиденье напротив, поставил трость между коленями, оперся подбородком на набалдашник и задумчиво посмотрел на меня.
– Зоомагазин, говоришь? Гм-м-м. Ты любишь животных?
– Да, очень люблю. Больше всего на свете.
– Гм-м-м. А что еще есть в этой вашей лавке? – спросил он.
В его голосе звучал искренний интерес, и я рассказал ему, чем богат наш магазин, рассказал про мистера Ромилли и уже был готов изложить историю мистера Белоу, однако воздержался, поскольку дал клятву хранить секрет. Когда мы доехали до моей остановки, я поднялся с сиденья. – Простите, сэр, – сказал я, – но мне тут выходить.
– Ха, – произнес он. – Ха. И мне тоже. Мне тоже.
Было совершенно ясно, что это вовсе не его остановка, просто ему хочется еще поговорить со мной. Мы спустились на тротуар. Благодаря довольно свободному и эксцентричному воспитанию, я вполне представлял себе коварные уловки гомосексуалистов. Знал, например, что даже джентльмены с моноклем и военной выправкой бывают не без греха, и то обстоятельство, что он вышел из автобуса не на своей остановке, настроило меня не в его пользу. Я решил быть настороже.
– Ну, и где тут твой зоомагазин? – спросил он, вращая трость двумя пальцами.
– Да вон он, сэр.
– Ага, так я пойду с тобой вместе.
Он зашагал по тротуару, разглядывая витрины магазинов.
– Скажи-ка, – заговорил он, – чем ты занимаешься в свободное время?
– О, я хожу в зоопарк, в кино, в музеи и так далее.
– А в Музее наук бываешь? Там, где всякие действующие модели и другие экспонаты?
– Мне очень нравится этот музей, – ответил я. – Нравятся модели.
– В самом деле? Точно? – Он уставился на меня через монокль. – Стало быть, тебе нравится играть?
– Играть? Пожалуй, это слово подходит.
– Ага, – произнес он.
Мы остановились у двери «Аквариума».
– Вы уж извините меня, сэр, – сказал я. – Я… я и так уже опаздываю.
– Догадываюсь… Догадываюсь.
Он достал бумажник и извлек из него визитную карточку.
– Вот моя фамилия и адрес. Если надумаешь навестить меня как-нибудь вечером, поиграем вместе.
– Большое… большое спасибо, сэр, – ответил я, прижимаясь к стене спиной.
– Не за что. Итак, буду ждать тебя. Можешь не звонить заранее… просто приходи. Я всегда дома. Любое время после шести.
И он удалился, по-военному чеканя шаг. Ни малейшего намека на жеманность и женоподобие, но я был не настолько целомудрен, чтобы не знать, что не только эти черты отличают гомосексуалиста. Засунув в карман визитную карточку, я вошел в магазин.
– Где ты пропадаешь, озорник? – спросил мистер Ромилли.
– Извините за опоздание, – ответил я. – Но… но у меня… приключился несчастный случай в автобусе. У коробки вывалилось дно, и все черепашки высыпались, и хотя один полковник вызвался помочь мне поймать их, все же получилась задержка. Извините меня, мистер Ромилли, прошу вас.
– Ладно, все в порядке, – отозвался он. – Сегодня к нам заходило мало народу… совсем мало. Я уже приготовил аквариум, так что можешь поместить их туда.
Так я и поступил, потом посмотрел, как черепашки плавают в своей новой обители, после чего достал карточку полковника и прочитал: «Полковник Энстратер, 47, Белл Мьюз, Саут-Кенсингтон». Кроме адреса, был еще номер телефона. Поразмыслив, я обратился к мистеру Ромилли:
– Случайно вы не знаете некоего полковника Энстратера?
– Энстратер? Энстратер? – Мистер Ромилли нахмурил брови. – Вроде бы нет… Хотя постой, постой. Где он живет?
– Белли Мьюз, – сказал я.
– Это он. Это он! – радостно воскликнул мистер Ромилли. – Да-да, это он… Бравый воин. И прекрасный человек. Это он помог тебе отловить черепашек?
– Он, – ответил я.
– Ага, это в его духе. Всегда готов помочь в беде другу. Такие, как он, в наше время редкость, большая редкость.
– Стало быть, он… э… человек известный и… э… почтенный? – осведомился я.
– Конечно, конечно. Его там все знают. Знают и любят старого полковника.
Поразмыслив над услышанным, я решил, пожалуй, как-нибудь воспользоваться приглашением полковника Энстратера. В крайнем случае, сказал я себе, если что, всегда могу позвать на помощь. И хотя полковник сказал, что звонить не обязательно, я решил соблюсти тон и через несколько дней набрал его номер.
– Полковник Энстратер? – спросил я.
– Да, он самый. Кто это? Кто говорит?
– Это, гм… моя фамилия… Даррелл, – ответил я. – Мы познакомились с вами в автобусе на днях. Вы были так добры, помогли мне ловить черепашек.
– А, да-да, – сказал он. – Точно. И как теперь поживают малютки?
– Отлично, – сообщил я. – Поживают… очень хорошо. Я тут подумал о том… может быть, воспользоваться вашим любезным приглашением навестить вас?
– Ну конечно, дружище, конечно! Буду счастлив! В котором часу ты придешь?
– Ну а когда вам удобно?
– Приходи около половины седьмого, – предложил он. – Как раз к обеду.
– Большое спасибо, – ответил я. – Непременно приду. Белл Мьюз оказался коротким тупиком с булыжной
мостовой и четырьмя домиками на каждой стороне. Но что такое – номером 47 были обозначены двери сразу четырех строений! Откуда мне было знать, что все они принадлежали полковнику, что он соединил их вместе и с присущей военному человеку страстью к порядку присвоил им один номер. Помешкав, я постучался наконец в ближайшую дверь и стал ждать, что из этого выйдет. А сам в это время думал о том, как это нелепо: в тупике длиной от силы двести метров четыре дома значатся под одним номером 47 – и где все остальные номера? Видимо, разбросаны по разным улицам и переулкам по соседству. «Да, – сказал я себе, – несладко приходится почтальону в Лондоне». Тут дверь, в которую я постучался, распахнулась, и я увидел перед собой полковника. На нем была бутылочно-зеленая домашняя куртка с лацканами из муарового шелка, и в одной руке он сжимал огромный нож. В испуге я сказал себе, что, кажется, мне вовсе не следовало приходить сюда.
– Даррелл? – молвил он, вставляя в глаз монокль. – Видит Бог, ты пунктуален!
– Знаете, я сперва запутался, – начал я.
– Ага! Тебя сбила с толку цифра сорок семь? Она всех вводит в заблуждение. Помогает ограждать мое уединение. Входи же! Входи!
Я вошел бочком в холл, и он затворил дверь.
– Рад видеть тебя, – сказал полковник. – Следуй за мной.
И он затрусил через холл, держа нож в поднятой руке так, словно вел в атаку кавалерийский полк. Я успел приметить стоячую вешалку из красного дерева и несколько эстампов на стене холла, затем мы очутились в просто, но уютно обставленной гостиной значительных размеров, с множеством сложенных стопками книг и с цветными репродукциями на стенах, изображающими различные военные мундиры. За гостиной помещалась просторная кухня.
– Извини, что подгоняю тебя, – выдохнул он. – Но у меня стоит в печке пирог, и не хотелось бы, чтобы он подгорел.
Он устремился к печке и заглянул в духовку.
– Ну так, все в порядке, – облегченно произнес полковник. – Отлично… отлично.
Он выпрямился и посмотрел на меня:
– Ты любишь бифштекс и пирог с почками?
– Э… конечно, – ответил я. – Очень люблю.
– Прекрасно. Сейчас все будет готово. А пока присядь и выпей что-нибудь.
Он провел меня обратно в гостиную.
– Садись, садись. Что будешь пить? Херес? Виски? Джин?
– У вас… э… не найдется какого-нибудь вина?
– Вина? Конечно, найдется.
Он достал бутылку, откупорил и налил мне полный бокал рубинового сухого, бодрящего вина. Мы посидели минут десять, болтая о том, о сем (преимущественно о черепахах), затем полковник посмотрел на часы.
– Пора, – заключил он, – должно быть, все готово. Ты не против, если мы поедим на кухне? Так будет намного проще.
– Конечно, не против, что вы, – заверил я.
Мы вернулись на кухню, и полковник накрыл на стол, приготовил картофельное пюре, положил на мою тарелку и взгромоздил сверху бифштекс и порядочную порцию пирога с почками.
– Налей себе еще вина, – предложил он. Бифштекс и пирог были великолепны. Я спросил полковника, сам ли он все приготовил?
– Сам, – ответил он. – Пришлось научиться готовить после смерти жены. И ведь это совсем не сложно, если захотеть. Немножко разных трав, всякие приправы творят чудеса. Ты умеешь готовить?
– Ну, это как посмотреть, – сказал я. – Мама научила меня кое-чему, но серьезно я этим не занимался, хотя люблю готовить.
– Я тоже, – откликнулся полковник, – я тоже. Отдыхаю душой.
Когда мы управились с бифштексом и пирогом, он достал из холодильника мороженое.
После мороженого полковник откинулся в кресле назад и с довольным вздохом погладил себя по животу.