– Мартин, – поинтересовался я, – насколько я понимаю, он задержится здесь всего на один день, так что нам следует предусмотреть только три трапезы. В котором часу он прибывает?
– Думаю, что-нибудь около семи-восьми часов, – ответил Мартин.
– Ясно, – заключил я. – Что ты можешь предложить, Мэри?
– Ну, авокадо сейчас очень хороши, – ответила она. – Если фаршировать их креветками и приготовить соответствующую приправу – у меня как раз есть рецепт…
– Мэри, дорогая, – перебил ее Робин. – У меня нет на складе консервированных креветок, и, если ты полагаешь, что ближайшие два дня я стану бродить по колено в воде с сеткой для ловли креветок, подвергая себя опасности атак со стороны бегемотов, ты глубоко заблуждаешься.
– Ладно, – вмешался я, – остановимся просто на авокадо. Что он предпочитает – чай или кофе?
– Право, не знаю, – сказал Мартин. – Понимаешь, мы в тот раз не успели поближе узнать друг друга, так что я ничего не могу сообщить о его вкусах.
– Хорошо, приготовим и то и другое.
– И еще, – взволнованно добавила Мэри, – что-нибудь простенькое – омлет, например.
Мартин сосредоточенно записывал все в блокнот.
– Ну и хватит ему на первых порах, – сказал я. – Очевидно, тебе надлежит провести его по городу, познакомить с обстановкой?
– Да, – ответил Мартин, – с этим все будет в порядке. Мы все наклонились и пристально посмотрели на него.
– Ты уверен? – спросил я.
– Конечно, уверен. Честное слово, тут я все подготовил. Вот только этот чертов прием…
– Ясно, – продолжал я. – Вероятно, он пожелает также проверить некоторые окрестные селения?
– Обязательно, – подтвердил Мартин. – Он обожает всюду совать свой нос.
– В таком случае, я предложил бы ленч на природе. Не станет же человек требовать от ленча на природе таких же яств, как в роскошном ресторане?
– В этой глуши, – вступил Робин, – все наши трапезы подобны ленчам на природе, так что вряд ли он сильно удивится.
– Я позабочусь о ленче, – заверила Мэри. – У меня есть козий окорок, его можно есть холодным. А еще могу предложить латук. Наш бой, бедняга, забыл поливать его, так что почти весь урожай пропал, но, думаю, двух уцелевших пучков нам хватит. Они малость вялые, но все-таки годятся для салата.
Мартин и это старательно записал.
– А что на десерт? – беспокойно осведомился он.
– Что вы скажете о сур-сур? – предложил я.
Так мы называли диковинный плод, похожий на шишковатую дыню с белой сочной мякотью. Если взбить эту мякоть, получалось освежающее блюдо с нежным лимонным привкусом.
– Отлично, – заключила Мэри. – Прекрасная идея.
– Ну так, с завтраком и ленчем все ясно, – продолжал я. – Дальше у нас идет обед, чрезвычайно важное мероприятие. Я обнаружил, что у Мартина роскошная столовая.
– У Мартина есть столовая? – удивился Макгрэйд.
– Ну да, и притом совершенно роскошная.
– Но тогда почему, – осведомился Макгрэйд, – в тех редких случаях, когда этот скряга приглашает нас отобедать, мы вынуждены есть на веранде, точно какие-нибудь бродячие протестанты?
– Сейчас не время выяснять, что и почему, – сказал я, – лучше пойдем посмотрим.
И мы торжественно проследовали в столовую. Я с удовольствием отметил, что Пайес (когда он только успел?) уже отполировал стол и стулья до блеска. Столешница отражала ваше лицо так, словно вы смотрели на поверхность тихого пруда с коричневой водой.
– О, восхитительно! – воскликнула Мэри. – Мартин, ты никогда не говорил нам, что у тебя есть такая комната.
– Стол действительно великолепный, – заметил Макгрэйд, ударяя по нему кулачищем с такой силой, что я испугался, как бы столешница не раскололась пополам.
– Право, здесь можно устроить замечательный обед, – сказала Мэри. – Изумительнаяобстановка. Сюда бы еще канделябры.
Только я собрался призвать ее не усложнять наши проблемы, как Робин вдруг объявил:
– У меня есть четыре штуки. Мы удивленно воззрились на него.
– Конечно, – продолжал он, – они не серебряные и не очень шикарные, но это вполне приличная бронза, я купил их в Кано. Их не мешает почистить, а так-то смотрятся недурно.
– Чудесно, – просияла Мэри. – Обед при свечах! Он будет доволен.
– Если почтенному ирландскому католику дозволено вставить словечко в трескотню говорливых язычников, – сказал Макгрэйд, – хотел бы задать один вопрос.
Мы выжидательно посмотрели на него.
– Откуда мы возьмем свечи?
– Боже, я совсем не подумала об этом, – всколыхнулась Мэри. – Нельзя же ставить канделябры без свечей.
– Хотел бы я знать, почему это люди всегда склонны недооценивать мой интеллект, – сказал Робин. – Я купил канделябры потому, что они мне понравились и я собирался пользоваться ими. Дом, который я сейчас занимаю, не располагает к подобного рода средневековому шику, однако я предусмотрительно запасся значительным количеством свечей, и они постепенно тают в шкафу с тех пор, как меня перевели в Мамфе. Если они еще не расплавились совершенно, не слились в один комок, может быть, нам удастся еще спасти две-три штуки. Словом, предоставьте мне заняться этой проблемой.
Зная Робина, мы не сомневались, что свечи вовсе не обратились в сплошной безобразный ком стеарина; я был уверен, что он проверяет их не меньше четырех раз в день.
– Ну так, Мэри, – сказал я, – ты возьмешься украсить столовую цветами?
– Украсить цветами? – опешил Мартин.
– А как же, – откликнулся я. – Несколько букетиков бегонии или каких-нибудь других цветов, развешанных на стенах, придадут нарядный вид помещению.
– Вот это как раз сейчас непросто, – сообщила Мэри. – С цветами дело плохо обстоит. Разве что гибискус…
– Пресвятая Дева, – сказал Макгрэйд, – этот чертов гибискус все время окружает нас. Ничего себе украшение. Это все равно что превратить дом в чертовы джунгли.
– Ладно, – вступил я. – У меня есть охотник, мастер лазить на деревья, и на днях он принес мне не только животных, но и чудесную орхидею, которую сорвал на самой макушке. Я вызову его и пошлю в лес, пусть поищет для нас орхидеи и еще что-нибудь. А ты, дорогая Мэри, украсишь ими помещение.
– О, я обожаю это занятие, – ответила Мэри. – И если будут орхидеи, получится просто замечательно.
Мартин продолжал лихорадочно черкать что-то в своем блокноте.
– Ну, – обратился я к нему, – что у нас уже сделано?
– Значит, так, – сообщил он, – мы проверили кровати и прочую мебель, решили вопрос с обслугой и с завтраком. Мэри организует ленч на природе и займется цветами, вот пока и все.
– Напитки, – сказал я.
– Не вижу причин для беспокойства, – заявил Робин. – Поскольку в моем распоряжении единственная торговая точка, снабжающая вас этим товаром, я давно установил, что Мартин – запойный пьяница, и могу с точностью до одной бутылки сказать, чем он располагает.
Он поглядел меланхолично на свой пустой стакан и добавил:
– Никогда не любил скупердяев.
– Остановись, ради Бога, – взмолился Мартин. – Если хочешь еще пива, позови Амоса.
– Тише, дети, – вмешался я. – Вернемся лучше на веранду и попробуем перекричать занятых брачными играми бегемотов – нам еще предстоит обсудить самое важное.
Возвратясь на веранду, мы наполнили наши стаканы и с минуту посидели молча, слушая чудные звуки вечернего африканского леса. В воздухе мелькали изумрудно-зеленые светлячки, цикады и сверчки исполняли сложные фуги, время от времени со дна ущелья к нам доносилось хрюканье, мычанье или рев бегемота.
– Если я верно представляю себе вашу психологию, заблудшие, нечестивые протестанты, – произнес Макгрэйд, опустошая свой стакан и ставя его на стол с явной надеждой на добавку, – то под самым важным вы подразумеваете обед.
– Вот именно, – дружно ответили мы с Мартином.
В таком отдаленном поселении, как Мамфе, когда прибывало высокопоставленное лицо вроде губернатора, само собой полагалось приглашать на обед всех белых жителей.
– И я думаю, Мэри тут проявит себя в полном блеске, – продолжил я.
– Конечно, конечно, – отозвалась Мэри. – Можете положиться на меня. Сколько блюд должно быть – четыре, пять?
– Не желая останавливаться на оскорбительном выпаде этого католика, – сказал Робин, – выскажусь по существу. Должен признаться, поскольку река сильно обмелела и пароход не пришел, у меня с запасами не густо. Но если предвидится участие Макгрэйда в этом обеде, предлагаю выделить ему тарелку сладкого картофеля. Насколько я понимаю, это основная пища большинства ирландских католиков.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что я страдаю ожирением? – спросил Макгрэйд.
– Нет, – ответил Робин, – ты страдаешь словоблудием.
Я стукнул по столу бутылкой.
– Призываю к порядку! Мы собрались здесь не затем, чтобы обсуждать физические и духовные изъяны друг друга, нам нужно разработать меню.
– Ну так, – сказала Мэри, – думаю, нам следует начать с закуски. Что-нибудь аппетитное, возбуждающее вкусовые сосочки.
– Господи, – произнес Макгрэйд, – я живу здесь уже три года и за все это время ничто не возбуждало меня и мои сосочки.
– Но если у нас будут канделябры и все такое прочее, то и пища должна быть соответствующая, – настаивала Мэри.
– Сердце мое, – сказал Макгрэйд, – я всецело согласен с тобой. Но поскольку здесь нет продуктов, я просто не представляю себе, как ты приготовишь пять блюд, если этот ублюдок из «Объединенной Африканской компании» посадил свой пароход на мель и может предложить нам разве что пару банок консервированных бобов.
Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, я опять стукнул по столу бутылкой. Тотчас из кухни донеслось дружное «да, сэр», и появились новые порции пива.
– Давайте остановимся на трех блюдах, – предложил я, – и пусть они будут возможно более простыми.
– Тогда на первое, – горячо произнесла Мэри, – подадим суфле.
– Иисус не умеет готовить суфле, – возразил Мартин.
– Кто? – удивилась Мэри.