– Лучше бы они не заглядывали.
– Почему ты так думаешь?
– Что-то мне тошно.
– Боишься? Успокойся, все будет хорошо, не умирай до расстрела.
– Расстрела?
– Так говорят, пословица такая есть.
Горбатенко, давясь, выпил водку и запил минералкой. Сидел, качаясь, как китайский болванчик.
– Вид у тебя, конечно, не очень. Может, пойдешь поплаваешь?
– Где?
– Где и вчера плавал, в бассейне.
– Я там плавал?
– Причем в одежде.
– Не может быть!
– К сожалению, фотографий у меня нет, а то я бы тебе показал.
– Плавать я не буду, боюсь, на дно пойду, как кирпич.
«Дерьмо не тонет», – подумал Нестеров, но фразу не произнес, а хмыкнул.
– Я еще с твоего разрешения, Виктор Николаевич, выпью.
– Конечно, пей, если тебе это поможет. Я не буду.
– Ты же собирался.
– Собирался, но передумал.
Они посидели еще минут пятнадцать. Горбатенко выкурил сигарету, кашляя, давясь, матерясь.
– Куда делись девицы?
– Покувыркались с тобой и дальше поехали.
– Куда?
– На машине, в город.
– На машине? На какой машине?
– На моей машине.
– А мы как отсюда выберемся?
– Тоже на машине.
– Где моя одежда – брюки, рубашка, трусы, майка, галстук, носки, башмаки?
– Все там, – неопределенно махнул себе за спину хозяин дома. – Штаны и башмаки сохнут.
– Почему?
– Ты же прыгнул в бассейн прямо в одежде.
– Ничего не помню, сплошной провал, – обхватив голову руками, заговорил Горбатенко. – Что мы за водку пили?
– Отличная водка, «Абсолют», я плохой не держу.
– Сколько мы выпили?
– Ты был очень уставший, поэтому тебя так и разобрало.
– О Господи, я хоть ничего плохого не делал?
– Не беспокойся.
– Девицы…
– Перестань, кому они будут говорить и зачем?
– Ты уверен, Виктор Николаевич?
– Уверен, на все сто. Они же тебя не трогали, ты сам к ним полез. Прямо здесь Анжелу и завалил.
– Господи, ничего не помню, – бормотал Горбатенко.
Нестеров уже начинал злиться.
"Урод, козел, круглый идиот, болван! – вертелись в голове слова. – Можно сказать, из-за тебя, скотина, я с женой поругался, целую ночь не мог ее вызвонить.
Все из-за тебя. Ладно, дай Бог, чтобы овчинка стоила выделки".
– Иди, отдохни пару часов; а потом в город поедем.
– Да, да, – пошатываясь, Горбатенко побрел в спальню.
Максим Корытин не был настолько глуп, чтобы не сообразить, что вчера вечером ему улыбнулась удача.
Нестеров появился в его квартире в полдень.
– Вот кассета. Все сделаешь при мне. Сделаешь бытовую копию, меня оттуда уберешь.
– Я вас и не снимал, – сказал Корытин. – Сейчас просмотрим.
Корытин подключил камеру к телевизору, и они вместе с Нестеровым просмотрели всю запись. Только в трех местах Нестеров попал в кадр.
– Эти места уберешь.
– Понял, не вопрос. Будет сделано.
Нестеров хорошо разбирался в политике, финансовых документах, считал, что и в людях разбирается отлично. А вот в технике он был, в общем-то, ноль.
Через час Максим Корытин подал ему бытовую кассету и маленькую кассету для видеокамеры.
– Очень хорошо, – пряча кассету в кейс, сказал Нестеров. – Вот тебе пятьсот баксов и совет: держи язык за зубами. Ты ничего не снимал, ничего не знаешь.
– Виктор Николаевич, за кого вы меня держите!
Мне и не такое приходилось снимать, и, как видите, жив. А почему жив? Да потому, что молчать умею.
Корытин – могила, из меня никто ничего клещами не вытянет, – Корытин не отводил взгляд от денег, лежащих на видеомагнитофоне.
– Будешь нужен – я тебя найду.
Охранник ждал Нестерова на площадке. Он проводил хозяина к джипу.
Корытин выглянул в окно.
«Нашел дурака! – он подошел к аппаратуре, нажал клавишу. На его ладони оказался сверкающий лазерный диск с копией отснятого материала. – Может, Корытин глуп, но не глупее тебя, Нестеров. Свои пятьсот баксов ты можешь в задницу засунуть, я и не такие деньги в руках держал. Были времена. Этот диск дорогого стоит, за него год жить буду. Ты же, Нестеров, мне за него и заплатишь».
Но радость Максима Корытина была недолгой.
В дверь позвонили резко, настойчиво. Корытин схватил деньги, сунул их в карман, диск спрятал в журнал на книжном стеллаже и заспешил к двери, думая, что это вернулся Нестеров. Режиссер открыл дверь сразу, не задумываясь.
Перед ним стоял высокий мужчина, брови сведены к переносице, глаза буравили Корытина.
– Что вам надо? – выпалил режиссер.
– Вы Корытин Максим Максимович?
– А вы кто?
Мужчина вошел в квартиру. На площадке остался второй, маленький, крепкий. Корытин заметил лишь спину второго. Незнакомец сунул руку во внутренний карман серого пиджака, а затем ткнул в лицо режиссеру удостоверение полковника ФСБ с фотографией и всеми печатями. Корытин от испуга даже не успел прочесть фамилию и имя.
– Что вам надо?
– Успокойтесь, Максим Максимович, я пока пришел без ордера. Я хочу забрать видеоматериалы.
– Какие?
– Вы не знаете какие? Что ж, тогда нам придется проехать.
– Куда проехать?
– Вы не догадываетесь? В камеру придется проехать, в Лефортово поедем.
– За что?
– Не понимаете, не догадываетесь? – полковник положил руку на плечо режиссера и почувствовал, что тот начинает дрожать. – Посадим вас в камеру.
Для начала не в одиночку, одиночная камера – это привилегия политиков, депутатов, генералов. А вы, Максим Максимович, человек маленький, так что, гражданин Корытин, готовьтесь к тяготам и лишениям тюремной жизни.
– Я не хочу в тюрьму!
– Кто ж в тюрьму хочет? Мне пригласить лейтенанта с наручниками или пока не надо? За вами и за Нестеровым мы давно следим.
– Чего вы от меня хотите? – дрожащим голосом промолвил режиссер.
– Мы за вами давно наблюдаем. И вы, и Нестеров у нас под колпаком. Вы что думаете, в ФСБ люди просто так деньги получают? Ошибаетесь, гражданин Корытин, сильно ошибаетесь. Где видеоматериалы? – дернув режиссера так сильно, что тот едва устоял на ногах, крикнул в лицо Корытину Серебров.
– Здесь! Я все отдам! – Корытин двигался по квартире, словно загипнотизированный.
Полковник ФСБ шел рядом, держа руку на плече, и напоминал знаменитого Вольфа Мессинга, отыскивающего предмет в переполненном зале. Рядом со стеллажом Корытин остановился, ноги у него подкашивались, язык заплетался, глаза слезились. Больше всего на свете Корытин боялся тюрьмы и матерых уголовников.
– Вот диск, – он сунул руку в журнал и подал сверкающий диск.
Полковник взял его.
– Я вам верю, гражданин Корытин, даже смотреть не стану. И запомните: ваш телефон прослушивается, за вами ведется наблюдение. Не вздумайте звонить Нестерову, не вздумайте его предупреждать.
Мы можем посадить вас по четырем статьям. В совокупности это получится восемь лет строгого режима: вторжение в частную жизнь, изготовление порнопродукции, изготовление, распространение компромата…
Только очень хороший адвокат может уменьшить срок, думаю, на год. Естественно, плюс конфискация имущества, это уж как пить дать.
– Не надо, я на все согласен! – бормотал Корытин. – Я никому ничего не скажу, я с вами, товарищ полковник, буду сотрудничать!
– Серьезный разговор, – Серебров сунул руку за пазуху. Корытин вздрогнул и отшатнулся, полагая, что сейчас в руках полковника появится пистолет.
Но Серебров извлек из внутреннего кармана пиджака портсигар. – Надеюсь, вы меня поняли, гражданин Корытин?
– Конечно, не сомневайтесь, товарищ полковник!
– На вашем месте я бы уехал из Москвы на месяц, а потом мы вас найдем. Вы меня поняли?
Вместо ответа режиссер угодливо закивал.
Когда дверь за непрошеным гостем захлопнулась и черная «Волга» с антеннами спецсвязи отъехала от подъезда, режиссер принялся спешно и нервно запихивать в дорожную сумку вещи.
"Надо уносить ноги, – шептал он, – как можно быстрее, как можно дальше. Будь ты проклят, Нестеров, урод! Подставил меня… Это все из-за Нестерова.
Вот теперь ты попляшешь, они на тебе отыграются.
Они и не таких крутых за решетку сажают, и тебя упрячут, упекут мерзавца, упекут надолго. Хотя нет, денег у тебя много, откупишься. А за меня кто заступится, кто мне адвоката наймет? Хороший полковник попался…"
Серебров сидел на заднем сиденье и громко хохотал. Богатырев вел машину.
– Чего, Сергей, заходишься?
– Я думаю, что, если бы я еще чуть-чуть надавил на режиссера Корытина, он бы в штаны наделал, – Жаль, я не видел. Люблю смотреть, как ты людей пугаешь.
– Я его особо не пугал, я с ним поговорил как должностное лицо, как представитель государства, он и раскололся.
– Что он тебе сказал?
– Все, что я хотел услышать, я услышал; все, что я хотел получить, получил.
– А что ты получил?
– Герман, будешь много знать, станешь совсем толстым. Не задавай лишних вопросов, ты же не государственный человек и не при исполнении. Неприлично задавать своему работодателю не относящиеся к делу вопросы.
– Куда тебя сейчас, Сергей?
– «Вези меня, извозчик, по пыльной мостовой», – напел Серебров строку из песни.
– Что это ты слишком весел, Сергей Владимирович?
– На дорогу смотри, а то сейчас ударишься вон в ту машину. Видишь, какой крутой «Мерседес» впереди едет? И придется расплачиваться по полной программе.
– Я весь внимание.
– Поворачивай направо.
– Так куда едем?
– Поворачивай, потом узнаешь.
Глава 20
Нестеров появился в штабе Кабанова к концу рабочего дня, когда схлынул поток посетителей, когда сотрудники, измотанные бесконечно длинным днем, уже складывали бумаги, собираясь покинуть рабочие места. Генерал Кабанов старался держаться, хотя устал чертовски.
– Ну, Григорий Викторович, смотрю, ты хвост пистолетом держишь.
– А у тебя как дела? – спросил генерал.