– Я говорил тебе, что ты хороший человек?
Верн вспомнил легенду: в коряжниках заключены души грешников, и такова их кара. Чья душа жила в Ашиле? Не узнать. Он притворяется неграмотным простаком, но кем был раньше?
И имеет ли это значение теперь?
– Ты мой друг, – просто ответил Верн. – А я всегда помогаю своим друзьям. Уходи, Ашиль. Прямо сейчас.
Он говорил и понимал, что не сможет переубедить коряжника. Тот останется в развалинах и, понимая характер Ардиона, примет мученическую смерть. В том самом камине, в котором Антия сегодня готовила ужин. Верном овладело какое-то усталое отчаяние.
– Я никуда не уйду, дружище. – Верну показалось, что Ашиль улыбается. – Здесь мой дом. И знаешь, я очень устал. Если все это закончится вот так… ну что ж, пусть тогда кончается.
Несколько минут они молчали, а потом коряжник произнес:
– Иди спать. У вас завтра долгий день и долгий путь.
Ночевали на груде опавших листьев в том, что когда-то было караульной комнатой. В провал в крыше проглядывали звезды, дождь перестал, и Антии казалось, что по низкому черному небу вот-вот скользнет птичья тень и упадет, превращаясь в Ардиона.
Она сама не поняла, как провалилась в сон: просто вдруг осознала, что идет по дорожке среди аккуратно подстриженных кустов. Впереди горделиво возвышалось дерево, и в шелесте его листвы Антии слышались неразборчивые слова. Вдали лежали сахарные глыбы горного хребта.
– Вот ты, значит, какая.
Мелькнули черно-синие крылья – темно-синяя сипуха бесшумно скользнула над Антией, и в ту же минуту дорогу ей заступил Ардион. Кольцо-коготь подцепило ее подбородок, заставляя смотреть в лицо владыки.
Ноги стали непослушными и ватными. Антия не рухнула на колени только из упрямства.
– Как же тебя зовут, девочка? – дружелюбно поинтересовался Ардион.
«Да пошел бы ты на сковородочку…» – подумала Антия и ответила вопросом на вопрос:
– А кто спрашивает? Убийца?
Левый край тонкогубого рта дрогнул в улыбке. В глазах проплыли искры, делая худое некрасивое лицо вполне приятным.
– Солнечный Кормчий ведет вечную борьбу с демонами. Побеждая, он сбрасывает их с неба, – снизошел Ардион до объяснения. – Я и мои жрицы – надежда нашего мира. Знаешь, что будет, если одна из вас умудрится сбежать?
– Это не демоны, – прошептала Антия. – Это несчастные девчонки, которые сами вас боятся.
Смотреть в глаза Ардиона было все равно, что заглядывать в колодец. Старый мертвый колодец без дна.
Антии казалось, что она вот-вот сорвется.
– Боятся… – выдохнул Ардион. Коготь прошелся по ее лицу, оставляя алую нить шрама, но больно почему-то не было. – Не надо прятаться. Я дам тебе другую жизнь, без страха и боли.
– Я видела эту жизнь, – Антия надеялась, что в ее голосе прозвучало достаточно презрения. – Спасибо, не надо.
– Гордая девочка. – Взгляд Ардиона сделался мягче. – Где ты? Покажи мне.
В ту же минуту Антия проснулась с таким визгом, что из прорехи в крыше действительно что-то сорвалось и рухнуло рядом с уханьем и руганью. Бывшую караульную заливал тусклый утренний свет, Верн держал Антию за плечи, и она готова была разрыдаться от того, что все это оказалось сном.
– Что? – Верн встряхнул Антию, и его левый глаз светился жидким золотом. – Что случилось?
– Ардион, – ответила Антия. – Я видела его… и он хотел, чтобы я показала, где я. А я проснулась.
– Хорошо, – кажется, Верн вздохнул с облегчением. Антия поежилась: утро было холодным. В провал в стене скользнули пальцы тумана. – Будем надеяться, что он…
Верн провел ладонями по лицу и не закончил фразу. Поднялся, протянул Антии руку.
– Идем!
Они выскользнули из развалин и двинулись по раскисшей тропинке среди холмов. Антия подумала, что они не попрощались с Ашилем, но решила промолчать.
Тонкая синяя сеть была растянута среди деревьев в яблоневом саду. Забравшись на лесенки, слуги осторожно отцепили ее от крючков и принялись складывать легкое дрожащее полотнище. Порой над ним взмывали призрачные лица, открывали рты, что-то говорили.
Это была самая сильная ловчая сеть. Ни один сон не убежал бы от нее.
Статуи девушек оставались неподвижны. Роса стекала по их лицам, и казалось, что они оплакивают свою судьбу.
– Вот, владыка! – слуга с поклоном протянул свернутую сеть. Ардион провел по ней ладонью, и над синевой проплыло бледное лицо сбежавшей девушки. Мгновение – и над ним пролетел филин с железным крылом. Мелькнули вересковые холмы, развалины сторожевой башни, коряжник, который с кряхтением и скрипом хозяйничал у очага.
Ардион кивнул. Жрица, стоявшая за его спиной, дотронулась до маски и опустила руку.
– Идем, – негромко приказал Ардион. – Я сам возглавлю охоту.
Постепенно погода наладилась. Тучи ушли на запад, солнце высушило росу, и Антия, шагая с Верном по едва заметной тропинке среди заросших вереском холмов, думала, что все не так плохо. Они живы, они выберутся отсюда, и все будет хорошо.
– А что такое Сноловцы? – поинтересовалась Антия. Медовая горечь вереска так ей понравилась, что она решила: этот мир, пожалуй, не так уж и плох.
– Это такие сети, – объяснил Верн. – Их натягивают над садами и ловят сны, как ты уже поняла. Из хороших снов делают лекарства, из плохих – яды.
– Шутишь! – ахнула Антия. Конечно, Верн издевался над ней, как иначе?
– Нет. И знаешь, что меня тревожит? Ардион мог найти твой сон и понять, где мы.
Утро было теплым, но у Антии по спине пополз холодок.
– И что же делать? – нахмурилась она. Верн пожал плечами.
– Идти как можно быстрее. И попробовать не спать, раз уж у вас появилась связь.
– Нет у нас никакой связи, – буркнула Антия. – В конце концов, он твой брат, а не мой.
Она не видела лица Верна, но почувствовала, что он улыбнулся.
– Ты мне, конечно, не поверишь, – сказал Верн. – Но Ардион был хорошим братом. Он играл со мной, заботился обо мне, учил читать и писать. Мы с ним дружили по-настоящему.
– Почему же раздружились? – спросила Антия, но Верн сделал вид, что не слышит.
Спрашивать еще раз она не стала.
Холмы остались позади: они вышли на равнину, и Антия не сразу поняла, что видит. Из земли поднимались какие-то дуги – темно-серые, покрытые рыжими пятнами. Сквозь траву выглядывали шестиугольные плиты: когда-то здесь проходила дорога. Птица, сидевшая на одной из дуг, хрипло вскрикнула и, взлетев, кинулась прочь.
От этого места веяло такой тоской и заброшенностью, что Антии невольно захотелось плакать.
– Что это? – спросила она.
– Дикие зеркала, – ответил Верн, и Антия поняла, что ей напоминали эти дуги – круглые рамы! – Когда-то отсюда можно было попасть в любую точку Ашх-Анорна. А теперь… сама видишь.
– Ашх-Анорн? – Верн взял Антию за руку, и они медленно пошли по заросшей дороге. С каждым шагом ей становилось все страшнее, и она не могла понять, чего так боится. Ведь солнечный же день, и рядом человек, который не оставит ее в беде. Почему же она так дрожит?
– Так называется этот мир. Смотри под ноги и постарайся не наступить на осколки.
Антия кивнула.
– А что будет, если наступлю?
– Провалишься, – пожал плечами Верн. – Вынырнешь где-нибудь по частям. Голова на севере, ноги на юге. Если зеркала разбиты, то переход уже невозможен.
Антия поежилась. Остатки рам походили на кости, и ей казалось, что они с Верном бредут по кладбищу. Крошечные существа на могилах великанов под равнодушным взглядом Солнечного Кормчего. Вот в одной из рам что-то сверкнуло: осколок поймал солнечный луч, и Антия услышала далекий призрачный голос: «Поезд из Аш-Шаханта прибывает на первую платформу…»
– Ничего себе, – испуганно прошептала Антия. Ощущение кладбища становилось все сильнее. Она почти видела, как из травы поднимаются белые тени призраков. – Тут есть поезда?
– Конечно, – бросил Верн, и Антии показалось, что он сердится. – Мы не дикари.
Обернувшись, она увидела, что холмы уже скрылись из виду. Далеко же они прошли! А впереди до самого горизонта простирались трава, зеркальные рамы и соринки птичьих стай в небе.
– А что будет, если одна из девушек сбежит?
– Катастрофы, – коротко ответил Верн. – Землетрясения, наводнения, прорывы жуков. Ашх-Анорн воспринимает иномирян как вирус и начинает отторгать. А высокая температура не всегда на пользу.
Вот еще одна круглая рама – в ней уцелел большой осколок, и Антия увидела свое отражение: усталая испуганная девчонка, не понять, живая или привидение. Над головой в отражении проплыла дымная тень, и Антия прибавила шагу.
– Прорывы жуков? – спросила она. Верн сделал жест, каким рыбаки обычно показывают пойманную рыбу: размер впечатлял.
– Вот такие твари из Нижнего мира. Жрут все, что шевелится. Я, кстати, удивлен, почему их здесь нет. Осколки диких зеркал для них как лакомство.
Только жуков им и не хватало! Антия снова взяла Верна за руку и уточнила:
– Нижний мир – это еще ближе к Великому Киту?
Верн отрицательно мотнул головой. Один из осколков поймал луч, и бархатный мужской голос пропел: «…осенью не задают вопросы, осень вся – загадка и вопрос». Почему-то от песни веяло замогильной мерзостью.
– Здесь нет Великого Кита. Под ногами всегда твердь.
– Везет же, – вздохнула Антия. Как хорошо жить, когда твой мир стабилен и тебе не надо зазубривать точки эвакуации и короткие проходы к спасательным дирижаблям. Ты просто живешь, и земля не уходит у тебя из-под ног.
В следующий миг именно это и случилось: под ботинками Антии вдруг расцвела радужная пустота, и она полетела вниз. Воздух сделался густым и затхлым, пыль царапала лицо, как терка. Антия едва успела зажмуриться, как что-то чиркнуло ее по брови. По лицу заструилась кровь.
«Не может быть, – подумала она, размахивая руками и ища, за что ухватиться, но так и не находя опоры. От запястья отодрался лоскут кожи, обдав руку жгучей болью, по затылку ударило что-то тяжелое. – Я же смотрела, куда иду. Какая же я дура…»