ловимо пахнущей осенними ягодами.
За запахом пришли тепло и гулкие удары, идущие откуда-то из глубины: тук, тук, тук.
«Ардион, – только и смогла подумать Антия. Чужая рука, сухая и горячая, обхватила ее шею, коготь перстня уперся в горло. – Это он меня держит. Это его сердце бьется».
Нахлынувший на нее страх был таким сильным, что Антия невольно схватилась за руку Ардиона, чтобы не упасть. Сейчас она ничего не видела, кроме лица Верна: белого, опустошенного.
– Ну ты это, слышь, – узнала Антия голос лоточника, который долетал словно бы из глубины. – Не серчай. Жить-то всем охота. Про вас сразу доложили, как только вы у бегемота вынырнули.
Верн не ответил. Мышь поднялась дрожащим от страха столбиком на его плече. Осборн сжимал и разжимал кулаки. Антия представила, как синяя сипуха летела сюда, задыхаясь от ветра, и с трудом удержала нервный смех.
– Это правильно, – негромко заметил Ардион, и Антия поняла, что сейчас все закончится. Она станет очередной каменной девой в мертвом саду. Когда потребуется владыке, на нее наденут алый шелковый плащ и отправят служить. – Привет, брат. Давно не виделись.
– Отпусти ее, – так же тихо произнес Верн. – Просто отпусти, дай нам уйти. Мы спустимся в пирамиду и больше не вернемся.
Ардион рассмеялся. Пальцы мягко скользнули по шее Антии, словно примерялись, как перерубить ее.
– Лучше бы ты не лез сюда, брат, – вздохнул Ардион и резко скомандовал: – Взять. Живыми.
Антия не поняла, откуда в проулке вдруг оказалось столько каменных дев – они высыпали из-за бактрианов, из-за оторопевших от страха зевак, из-за заборов и стен и двинулись в сторону Верна.
«Зажмурься», – прочла Антия по его губам, и оборотень сдвинул повязку.
Мир наполнило гулом и ревом, словно прямо над ними летел исполинский дракон. Ожившие статуи рассыпались дымом и крошевом, земля дрожала, и вонь была такой, что Антия невольно начала скользить в серое марево обморока.
Потом ее рвануло к светлому небу, к солнцу – открыв глаза, Антия увидела, что человеческие фигурки сделались крошечными, как рассыпанные игрушки, и поняла, что летит. Синева стала такой густой, что уже ничего нельзя было рассмотреть.
Антия окончательно опомнилась от боли в руках. Опустила глаза и увидела, что стоит на балконе, сжимает металлическое перильце изящной ограды. Внизу раскинулся пышный сад – зеленели деревья, в траве пестрели сочные мазки цветов. Солнце двигалось к горизонту и было уже не опаляющим, а спокойным, почти ласковым. Откуда-то справа доносилось птичье пение.
Мир был чистым и свежим. Мир был счастливым.
– Иди сюда, Антия, – услышала она голос Ардиона. – Не бойся.
На мгновение ее охватила злость – настолько сильная, что уши наполнил звон. Обернувшись, она увидела высокие, распахнутые настежь двери, прозрачную синеву оконных стекол – Ардион устало опустился на диван, вытянул ноги и повторил:
– Иди сюда. Я не хочу тянуть тебя силой.
Антия разжала пальцы, вошла в небольшой зал, который во дворце ее отца мог бы служить местом для частных встреч. Пушистый ковер на полу, в котором утопают ноги, картина с непонятным рисунком из цветных пятен, ваза с пионами и розами – все так и дышало спокойствием и легкостью.
Охота подошла к концу.
– Что с Верном? – спросила Антия, понимая, что вот-вот расплачется от отчаяния, такого глубокого и жестокого, что сердце почти останавливалось. – Что с Осборном?
Она тотчас же одернула себя: не сметь плакать. Человек, который собирается ее убить, не должен увидеть ни слезинки. Эта стойкость была единственным, что еще у нее осталось.
Ардион устало откинулся на спинку дивана, похлопал по шелку рядом с собой. Антия вспомнила: таким жестом мама подзывала свою собачку.
– Осборн – это та глиняная куколка? – Ардион едва заметно улыбнулся, и Антия почувствовала, как невидимая петля захлестнула ее шею и потащила к дивану. – Понятия не имею.
Она упала на диван, схватилась за шею – петля соскользнула, и ей удалось сделать вдох. Ардион снисходительно усмехнулся.
– Ну вот, так гораздо лучше. Здравствуй, Антия. Как себя чувствуешь?
Надо же, какая трогательная забота! Некоторое время Антия смотрела на игру золотых искр в синеве мантии Ардиона и думала, как бы поязвительнее ответить, а потом повторила:
– Где Верн?
Ардион покосился на картину, словно хотел что-то прочесть в мешанине цветных пятен.
– Разрушил почти всех моих воительниц. Ушел. Но я бы сейчас о нем не волновался.
– Конечно! – Антия не сдержала усмешки. – Меня должна заботить моя собственная судьба.
Обсуждать тут было нечего: она понимала, что жить ей осталось недолго, как бы мелодраматично это ни звучало. Вот только почему Ардион медлит? Почему смотрит так, будто хочет не просто убить, а заглянуть в душу и присвоить?
– Не совсем, – улыбнулся Ардион. – Ты понимаешь, что сейчас могла бы бежать с моими гончими за филином?
«Понимаю», – подумала Антия. Представила, как проминается земля под каменной поступью, как холодит плечи шелк плаща и как страшно это подобие жизни. Неудивительно, что та девушка, которую они похоронили в горах, предпочла посмотреть в глаза Верна.
– Ты до сих пор жива только потому, что я хочу разобраться, – Ардион говорил очень спокойно, словно обращался к животному или ребенку. – Что именно нас связывает? Как это можно использовать?
– Я не знаю, – прошептала Антия. – Я просто увидела тебя во сне в той пещере… и все началось.
Ардион понимающе кивнул.
– Это не просто пещера. Это точка скопления магии Ашх-Анорна, оттуда она исходит и наполняет наш мир, – ответил он. – Что ж… мир демонов на спине Великого Кита. Каков он?
Антия хмуро посмотрела на него. Знает про Великого Кита – неудивительно, впрочем.
– Почти такой же, как Ашх-Анорн, – призналась она. – У нас тоже есть магия и пирамиды. И мы не демоны, мы обычные люди. Такие же, как ты.
Только сказав это, Антия поняла, что сморозила глупость. Ардион усмехнулся.
– На ваше счастье, вы не такие, как я, – произнес он, и в его взгляде проплыли золотые искры, такие же, какие наполняли глубину мантии. – Среди вас нет никого, кто был бы осколком Солнечного Кормчего в материальном мире… но есть кто-то очень сильный.
Ардион поднялся с дивана, протянул Антии руку – она встала как зачарованная, не в силах отвести взгляда. Ей вспомнился обитатель трущоб, который умел завораживать змей, и они послушно танцевали под его деревянную дудочку: сейчас Антия казалась себе такой же змеей. Ардион прикажет – и она будет танцевать.
– В тебе тоже есть… что-то, – произнес Ардион. Антии казалось, что она падает – летит в колодец, в котором нет и никогда не будет дна. – Глупое сердце, как быстро оно бьется.
Лицо Ардиона качнулось в сторону – Антия упала на прохладный мрамор пола, не чувствуя ничего, кроме пронзившей ее боли. Она сумела вскрикнуть, пальцы царапнули по груди, словно пытались выдернуть то, что так терзало и жгло, – и все вдруг закончилось. Антия обмякла на полу, насквозь промокшая от пота, мир качался и плыл, но боли больше не было.
Ардион присел рядом – Антия увидела в его пальцах что-то, похожее на большую золотую занозу.
– Да, мы действительно связаны, – задумчиво произнес он, – и довольно сильно. Настолько, что я не смогу причинить тебе сколько-нибудь значительный вред. Жаль, я рассчитывал на другое.
От гнева у Антии стало жечь в горле – и рядом с этим гневом проросло язвительное злорадство.
– Попробуй превратить меня в камень, – рассмеялась она. – Давай посмотрим, что будет? Ты не сможешь.
Золотая заноза зазвенела, прыгая по полу. Мысли метались в голове испуганной птичьей стаей: Антия понимала, что связана с Ардионом, он не сможет ее убить, а раз так, раз владыка Ашх-Анорна не сумеет остановить иномирную демоницу, тогда… Тогда он будет наказан. Солнечный Кормчий этого просто так не оставит.
– Разумно, – Ардион улыбнулся, но улыбка вышла какой-то сумрачной и больной. Он выпрямился, прошел к дверям и негромко сказал кому-то в коридоре:
– Жрицу сюда. Быстро.
Антия попробовала встать, но сил хватило только на то, чтобы ползком добраться до дивана и сесть. Лучше, чем ничего: меньше всего ей хотелось валяться в ногах у Ардиона. Ее родители не стояли на коленях перед своими убийцами.
– Ты этого не знаешь, – устало проговорил Ардион. – Тогда стражник тащил тебя через подземелье, и все, что у тебя было, – это мрак и вопли твоих родителей.
Антия замерла. Открыла рот и закрыла. Откуда он, евгр его побери, это знает? Ардион довольно усмехнулся – ее растерянный вид пришелся ему по душе.
– Но как? – только и смогла спросить Антия. Пусть воспоминание было страшным, пусть оно причиняло боль, но оно принадлежало ей, и меньше всего она хотела, чтобы кто-то совал в него грязные руки.
– Увидел, – равнодушно ответил Ардион, и в дверь деликатно постучали.
Вошла жрица: серебристо-серая мантия струилась по полу, маска почти полностью закрывала лицо, оставив лишь маленький острый подбородок и ярко-алые поджатые губы. Жрица поклонилась и застыла; Ардион смерил ее оценивающим взглядом, словно пытался понять, способна ли она сделать то, что нужно, а затем махнул рукой в сторону Антии и приказал:
– Делай свою работу.
Жрица кивнула. Тонкие белые руки поднялись, снимая маску, – Антия увидела прекрасное лицо без капли жизни и почувствовала нестерпимый голод, который терзал жрицу. Глаза, густо подведенные черным, налились лазурью, и Антия ощутила, как в ней останавливается жизнь.
«Вот и все», – только и успела подумать она. Холод, наполнявший ее, был невыносим. Мелькнуло лицо дяди Бриннена, который ждал Антию в Таллерии и надеялся, что она вернется, проплыл филин с железным крылом, улыбнулся Осборн, и мир стал заполняться тьмой.
Антия еще могла бежать через нее, держа дядю Бриннена за руку, но…
– Хватит, – произнес Ардион, отвернувшись к окну. – Убирайся.
Жрица послушно надела маску, лазурное сияние угасло, и Антия почувствовала, как воздух наполняет окаменевшие легкие, как возвращается жизнь, как мир снова обретает цвета, запахи и звуки. Жрица выскользнула за двери, Ардион обернулся, и Антия увидела потеки крови на его лице. Он дотронулся до носа так, словно не мог поверить, что у него действительно идет кровь, и едва слышно сказал: