, Фил исследует аналогичные темы, но с большим скептицизмом и легкостью. Его заглавие игриво обобщает содержание «Экзегезы», которая к тому времени уже насчитывала несколько тысяч страниц.
В августе 1978 года Дороти умерла в госпитале в районе Залива. Во время финальной стадии ее болезни Фил звонил Линн Сесил, которая знала, насколько мучительным для него будет путешествие, и отговаривала его от того, чтобы он прилетел и нанес последний визит. Первой реакцией Фила на смерть матери был шок и горе. Его вторая жена Клео вспоминает, что (к ее большому удивлению) Фил позвонил ей по междугородной связи, чтобы рассказать о новостях, и в его голосе было смятение и страдание. Затем снова наступило равнодушие. В его телефонной книжке рядом с именем Дороти он написал просто todt (по-немецки: мертва). А в «Экзегезе», в конце 1978 года, уход Дороти из жизни выглядит как благоприятный поворот, способствующий личностному росту Фила:
Только сейчас, когда я в первый раз в жизни финансово обеспечен, я начинаю здраво мыслить и освобождаюсь от психотической активности. […] К тому же мои прошлогодние достижения – путешествия, жизнь с Джоан – сотворили чудо с моим психологическим здоровьем. Я научился говорить «нет», и я победил большую часть своих фобий. Я думаю, что они пошли на спад, когда я впервые научился радоваться, живя в одиночестве. […] Смерть матери мне в этом помогла, потому что теперь я вижу, какой зловещей фигурой она была в моей жизни и как я боялся и не любил ее, чего она и заслуживала.
Что больше всего поражает в данном пассаже, так это бесцеремонность, с которой Фил говорит о смерти Дороти, – это не больше и не меньше, чем одна из записей о событиях, демонстрирующих улучшение психологического состояния Фила. Его ненависть по отношению к ней, что здесь подчеркнуто, была полной, и раскаиваться в этом он не собирался. Из всех особенностей личности Фила эта, вероятно, наиболее поразительная и удручающая. Что касается Дороти, то она любила своего сына, и во многих эпизодах из жизни Фила – в то время, когда он только начал писать, во время его разрыва с Энн, в мрачные дни в Санта-Венеции, – его вытаскивала из тяжелых ситуаций только материнская любовь. Но этого было недостаточно – ни для Фила, ни, конечно же, для его сестры Джейн. А теперь, наконец, оба они были «отомщены».
В сентябрьской записи 1978 года Фил был не столь оптимистичен по поводу своих перспектив. Форма для романа, охватывающего «2–3–74», все еще ускользала от него. Он потерялся в собственных вопросах. Он чувствовал, что скоро умрет:
Мои книги (и рассказы) – это интеллектуальные (и концептуальные) лабиринты. И сам я в интеллектуальном лабиринте, и пытаюсь найти выход из того положения, в котором мы находимся (кто мы такие, и как мы видим этот мир, и мир как иллюзия, и т. д.), потому что сама ситуация и является лабиринтом, который всегда возвращает тебя назад, к тому, с чего ты начал, и возникают ложные подсказки, вроде твоего «бунта». […]
Сам факт того, что после четырех лет напряженных размышлений и толкований я достиг этих выводов (не говоря уже о том, что мои произведения публикуются на протяжении 27 лет), и я понял, что избран для того, чтобы умереть, – именно это не даст мне возможности облечь мое глубинное знание, мой «гнозис» в форму, пригодную для публикации, – это состояние, которое может быть выведено только из результатов моего самопознания и которое покажет, что я на верном интеллектуальном пути, но все это напрасно.
В конце сентября «Тереза» – молодая женщина, с которой Фил познакомился в Меце годом ранее, – приехала к нему и остановилась на месяц в его квартире в Санта-Ане. Фил был добрым хозяином, который оказывал финансовую помощь и эмоциональную поддержку. По словам Фила, в последний вечер своего визита Тереза предложила заняться любовью с ним в виде вознаграждения за его доброту. Такая вульгарная манера возмутила Фила, даже при том, что он почувствовал вожделение. Он послал ее. В полной страданий записи в «Экзегезе» с обольщения сексом были сорваны покровы, чтобы под кожей обнажить череп Смерти. Похоть – как в искусстве, так и, собственно, в самой «Экзегезе» – это военная хитрость лабиринта:
Теперь я знаю грех и зло, я знаю себя и что пошло не так – то, о чем говорит Книга Бытия. Я знаю, что без помощи Христа я проклят. […] Очевидно, я не могу покарать себя за первородный грех, убив себя или будучи убитым; моя кара – это то, чего я не хочу: жизнь. И одинокая, и бессмысленная жизнь, жизнь, которую я ненавижу. Чего я действительно хочу, так это того, что я хотел от [Терезы]. Но цена слишком высока: смирение, чтобы быть униженным и знать, что я был унижен. Это как быть зависимым от какого-то отвратительного наркотика.
В своей горячности Фил возвращается к тону подозрения и отвращения, которым отмечены описания секса в его самых ранних «мейнстримных» романах конца сороковых годов, таких как «Время собираться» и заметки для незаконченного романа The Earthshaker. Фил не был ханжой, но у него имелось внутреннее чувство отвращения к сексу, которое никогда не проходило, даже несмотря на удовольствие от его взрослых сексуальных переживаний. Кроме того, временная импотенция в период жизни с Джоан Симпсон в 1977 году могла повлиять на его страх перед Терезой.
Другой неотложной проблемой оставался ненаписанный роман для Bantam. Новый молодой сотрудник Агентства Мередита сыграл роль помощника в решении этой проблемы. Рассел Гален был горячим поклонником творчества Фила, и именно ему было поручено работать с Филом как с клиентом. Он вспоминает: «То, что должны были делать в интересах Фила, не делали, и я просто начал этим заниматься. Никто не возражал, поскольку это принесло значительный доход агентству». Под эгидой Галена активно переиздавались прежние произведения Фила, и именно Гален будет вести переговоры по поводу съемок фильма «Бегущий по лезвию». Но ни одно из усилий Галена не было столь роковым, как безуспешная попытка в сентябре 1978 года выставить на продажу нон-фикшн Фила. Восхищенный тем, что его так поддерживают, Фил отправил пылкое письмо с благодарностями, а Гален убедил Фила, что тот созрел для нового произведения.
29 ноября Фил отправил почтой в Агентство Мередита рукопись «Валиса» с посвящением: «Расселу Галену, указавшему мне верный путь». В сопроводительном письме было написано: «Вот ВАЛИС для Bantam. Моя работа завершена».
Ободрение Галена было решающим. Но это произошло под конец четырехлетней битвы за форму, в которую нужно облечь «2–3–74». Как вы можете что-то описывать, если не уверены в реальности произошедшего? Как вы можете выстраивать драматическую интригу из событий, которые выглядят безумными почти для всех окружающих?
Вопросы были достаточно сложными, чтобы вынудить Фила на протяжении нескольких лет пробовать целый ряд вариантов. С апреля по ноябрь 1974 года Фил обдумывал роман, названный Valisystem A, ставший продолжением истории персонажа «Замка» – Готорна Абендсена – автора книги «…И отяжелеет кузнечик», в которой во Второй мировой войне победили Союзники, а не нацистская Ось (альтернативно-исторический роман в мире альтернативной истории). В Valisystem A Фил планировал, что Абендсена захватят нацисты; но Абендсен не сможет сказать им то, что они хотят узнать, – насколько истинно видение «Кузнечика»? – потому что он сам не уверен в этом.
Переход к новому видению, озаглавленному To Scare the Dead, описан в февральском письме 1975 года. Valisystem A отложен. Это произведение становится частью чего-то нового:
Я скомбинировал VALISYSTEM A с TO SCARE THE DEAD.
Каждый мой роман – это два романа, наложенных друг на друга. Так он возникает. Вот почему он полон незавершенных концовок и именно поэтому все непредсказуемо – потому что нет линейного сюжета как такового. Эти два романа образуют своего рода трехмерный роман.
Название To Scare the Dead происходит от шока, испытанного ранними христианами (такими как «Фома» Фила), когда они возрождаются в головах современных калифорнийцев, таких как главный герой Николас Брейди. В письме от марта 1975 года Фил набросал новый сюжет. Брейди (Абендсен уже забыт) обнаруживает, что «он един в двух лицах: прежнее «я» с обычной работой и с обычными обязанностями, и Кумранский ессей из 45 г. н. э.». Фил играл с идеей превращения Брейди в правительственного агента, который шпионит за персонажем, основанным на образе епископа Пайка, а затем понимает, что исследования Пайка порождены его собственным «Опытом».
Фил вернулся к Valisystem A и написал роман летом 1976 года. В конечном итоге он был опубликован в 1985 году под названием «Свободное радио Альбемута». Альбемут направляет Брейди, продавца из магазина пластинок в Беркли, устроиться в компанию звукозаписи менеджером по репертуару и выступить против Черной Железной Тюрьмы, управляемой президентом Феррисом Фримонтом[281] (чей образ навеян Ричардом Никсоном). В жизни Брейди во многом отражена жизнь Фила, но «Фил Дик» изображен как совершенно отдельный персонаж – обаятельный, но вполне рациональный писатель-фантаст. В итоге Брейди убит, а «Фил» заключен в государственный концентрационный лагерь. Надежда на будущее ложится на «молодых», которые должны найти в текстах дешевых популярных песенок жизненно важные намеки на истину в этом мире. В «Альбемуте» есть определенные моменты, но он все равно остается неким пробным неудачным запуском. Сюжет в стиле «плаща и кинжала», заговор Брейди и борьба против правящей тирании с помощью эстрадных песен – их невозможно воспринимать всерьез. Фил и сам почти не показывал интерес к «Альбемуту» – этот роман редко упоминается в «Экзегезе», в которой каждый роман семидесятых годов был подвергнут детальному анализу.
В своей речи в сентябре 1977 года в Меце Фил намекал на новый роман, над которым он работает, под названием «Валис», с тремя ключевыми персонажами: Николас Брейди (который проходит через опыт «2–3–74»), правительственный агент Хьюстон Пейдж (который понимает «теорию Зебры», но не испытал подтверждающий опыт) и Фил Дик (которому срочно необходим хороший НФ-сюжет). Пейдж встречается с Брейди и почти сходит с ума от подтверждения собственной теории.