К Новому году Фил восстановил частично свой интерес к предположениям. И он боролся со своим ощущением потери энергии, строго соблюдая диету. В относительно короткое время Фил похудел, впервые с начала шестидесятых годов. Он находил диетическую дисциплину легкой – то, что он называл своим «трипом самоотречения», позволило ему насладиться отказом от любимых блюд, таких как консервированный стейк и пироги с почками из Ирландии. Изменение в физическом облике устраивало Фила. Крис Арена, постоянный участник вечерних собраний по четвергам, вспоминает предыдущую неуверенность Фила из-за его веса:
Однажды вечером мы с Филом пререкались друг с другом, и я сказал ему: «Ты просто толстый старик». Фил встает, как бы все о'кей, а сейчас я надаю тебе пинков. Потом снова садится и говорит: «Я толстый старик». Врач порекомендовал ему сбросить вес и перестать выпивать, и это побудило Фила сесть на диету. Но еще до этого он знал, что я говорил ему правду.
Обновленный, стройный Фил начал играть удивительную роль в ассоциации владельцев кондоминиума. Хуан и Сью Перес, которые стали новыми соседями Фила и близкими друзьями, после того как Дорис Саутер переехала, вспоминают, что новым жильцам нравилось иметь «творческого чудака» в доме, но они подозревали, что Фил курит много травки. Те немногие, кто рискнул прочитать его книги, были в ужасе. Так как, черт возьми, Фил стал председателем домового «Комитета правил и жалоб»? «Он всегда был дома, – объясняет Хуан. – И Фил был обеспокоен тем, что кто-то будет слишком строг по отношению к кошкам и громкой музыке».
Фил и Хуан, который работал над магистерской диссертацией по психологии (он использовал два романа Фила для примера бредовых состояний), фантазировали о книжном проекте, который сочетал бы в себе познания Хуана в области химии и психологии с философскими и религиозными знаниями Фила. Сью вспоминает, что Фил, их частый гость в обеденное время, нередко жаловался на свои неудачи с женщинами и просил ее совета. «Я бы сказала ему: «Не говори им настолько много о себе так быстро».
Но в начале 1981 года произошло событие, которое затмило даже стремление к женщинам: Крупная Голливудская Кинокартина!
В итоге переговоры об экранизации «Андроидов» закончились сделкой. Продюсер Майкл Дили взялся за проект с Ladd Company, которая занималась бы дистрибьюцией фильма. Ридли Скотт («Чужой»), который должен был стать режиссером фильма, названного «Бегущий по лезвию», и Харрисон Форд («Звездные войны» и «В поисках утраченного Ковчега») сыграет Рика Декарда, чья работа состоит в том, чтобы убивать «репликантов» (так в фильме называются «андроиды» Фила), которые устраивают побеги с колонизированных планет. Съемки должны были начаться в Голливуде, совсем недалеко, если ехать по шоссе, от места жительства Фила, – в первой половине 1981 года.
Чтобы осмыслить влияние всего этого на Фила, важно понять, что на ранних этапах производства «Бегущий по лезвию» был вероятным кандидатом на то, чтобы стать следующими «Звездными войнами». Никакие два имени не были тогда более популярны, чем Ридли Скотт и Харрисон Форд. Бюджет, в конечном итоге, достиг 25–30 миллионов долларов – солидная ставка для спонсоров из фирмы. «Бегущий по лезвию» только постепенно заработал прибыль, чтобы оправдать эту азартную игру, – с самого начала отзывы были смешанными и неоднозначными, кассовые сборы – так себе, дополнительные источники прибыли и мерчендайз – стали полным провалом. В конце концов фильм получил значительный доход от международной дистрибьюции, продажи на видео и рынка проката. В Японии «Бегущий по лезвию» считается культовой классикой, и это ключевой фактор, стоящий за выдающимся литературным статусом Фила в этой стране. Но в Америке фильм не получал широкого распространения в первом прокате, не трудно понять, почему Фил был так взволнован в то время.
Фил также скептически относился к тому, что фильм воздаст должное его роману. Но никто не застрахован от «голливудских грез» и даже у Фила были фантазии об известности и славе. Однако реальность проявилась достаточно быстро. Филу был отвратителен сценарий Хэмптона Фэнчера, прочитанный в декабре 1980 года. Его ответ стал декларацией войны проекту. В заметке, помещенной в выпуске журнала SelecTV Guide за февраль – март 1981 года – журнала кабельного ТВ, на которое был подписан Фил, – он раскритиковал самый знаменитый хит Ридли Скотта: «При всем своем ослепительном графическом воздействии, в «Чужом» (беря его как пример) не было ничего нового, что привело бы нас к концепциям, которые пробуждают разум, а не чувства».
Весьма сомнительно, что кто-либо из руководителей проекта «Бегущий по лезвию» обратил внимание на эту маленькую заметку Фила. Дэвид Пиплз, которого в начале 1981 года пригласили, чтобы он переписал сценарий Фэнчера, не помнит, чтобы имя Фила когда-либо звучало во время совещаний. Пиплз думал, что первоначальный сценарий Фэнчера превосходен, и он никогда не читал «Андроидов», до или после переписывания сценария. Второй вариант Фил (изменив свое мнение на 180 градусов от предыдущего презрения ко всему проекту) восхвалял до небес, после того как прочитал его в августе 1981 года. Окончательный сценарий, с указанным совместным авторством Фэнчера и Пиплза, меняет или ликвидирует ключевые элементы сюжета «Андроидов» (см. «Хронологический обзор»); к примеру, эмпатическая религия Мерсера полностью отсутствует. Но Фил хорошо знал о разнице языка литературы и кино, и никогда не думал, что буквальное перенесение книги на экран возможно или даже желательно.
В то время как борьба со сценарием закончилась счастливо, возникло весьма болезненное и личное недопонимание в переписке между Филом и Урсулой Ле Гуин. В феврале 1981 года Ле Гуин выступила с речью в Университете Эмори, на которой присутствовал писатель-фантаст Майкл Бишоп. Он написал восхищенные рецензии на «Убик» и недавно выпущенный «Валис» и переписывался с Филом. (С тех пор Бишоп опубликовал роман The Secret Ascension or Philip K. Dick Is Dead, Alas, в котором покойный автор реалистических романов Филип К. Дик не смог при жизни найти признание для своей подрывной фантастики.) Бишоп проинформировал Фила о некоторых комментариях Ле Гуин, содержание которых Фил посчитал достаточно оскорбительным, что послужило основанием для публичного ответа в фэнзине Science Fiction Review, в котором задиристая переписка является одним из важных предметов развлечения читателя:
Я смотрю на недавнее письмо от Майкла Бишопа. Майкл любит мой новый роман «Валис», но он узнал, что Урсула Ле Гуин была чрезвычайно разочарована в нем «не только потому, что в книге рассматриваются, возможно, неразрешимые метафизические вопросы (в которые, и она этого, видимо, боится, вы погружаетесь, рискуя никогда снова из них не выбраться), но и из-за отношения к женским персонажам – каждый из которых, как утверждает она, несет в основе (я не могу вспомнить ее точную фразу) ненавистную и не вызывающую доверия фигуру смерти. […] Она чрезмерно восхищалась работами Филипа К. Дика, которого позорно игнорировали в этой стране и который погружался в самого себя и медленно сходил с ума в Санта-Ане, штат Калифорния». Ее смятение, как говорит Майкл, «является результатом исключительно подлинной человеческой заботы о вашем интеллектуальном и эмоциональном благополучии».
В письме Фила также цитируется жалоба Ле Гуин на то, что он не смог изобразить искупительную силу искусства в его собственном автопортрете в «Валисе».
Со своей стороны, Ле Гуин глубоко сожалела об оскорбленных чувствах Фила. Она давно была убежденным публичным защитником таланта Фила, и ее роман 1971 года «Резец небесный», по ее собственному признанию, испытал заметное влияние его произведений шестидесятых годов. Письмо с ее извинениями и разъяснениями прилагается в том же летнем выпуске SFR 1981 года. В интервью Ле Гуин объясняет, что она никогда серьезно не опасалась за душевное здоровье Фила и не помнит, что называла его темы «неразрешимые». «Я могла бы сказать «чокнутый» как о Филе, так и о Вирджинии Вулф[300]. Но мне не нравятся книги его более позднего периода, в частности, «Валис». Я думаю, в тех книгах есть безумие, из которого он не выходил, – Вирджиния Вулф могла из него выйти, а Фил – не всегда. Это «не всегда» трансмутировало в искусство». Ле Гуин подтверждает свою неприязнь к женским персонажам в романах того десятилетия, которое предшествовало «Валису». «Женщины были символами – будь то богиня, сука, ведьма, карга, – но в его книгах, где когда-то были женщины, не осталось ни одной».
Фил и Ле Гуин окончательно примирились путем взаимной переписки. Но важно отметить, в каких случаях Фил твердо отстаивал свои взгляды, а где уступал в ответ на ее критику. Что касается ее предполагаемой неприязни к неразрешимым метафизическим предположениям, то Фил многозначительно ответил своим письмом в SFR: «Я никогда не проводил границу между идеями, которые можно рассматривать, и идеями, которые рассматривать нельзя. Для меня лично это опасно – ведь некоторые идеи лучше оставить в покое, для блага и душевного здоровья всех заинтересованных сторон». Конечно, проблема его здравомыслия была более болезненным вопросом. В письме в SFR Фил настаивал на том, чтобы «Валис» воспринимался как плутовской роман, а не как автопортрет: «Тот факт, что мой главный герой, Жирный Лошадник, сумасшедший, не доказывает, что я, автор, сумасшедший, даже если я скажу: «Я – Жирный Лошадник», потому что именно так пишутся определенные виды книг. В романе есть сцены яростных споров между Филом Диком и Лошадником».
Что касается искупительной роли художника, это всегда была одной из наименее любимых тем. В письме в SFR Фил с гордостью изложил свое пролетарское авторское кредо, неизменное со времен Беркли. «Мой ответ: мой роман – это мое оправдание, не то, что я присваиваю себе как личности, как романисту. […] Этот [писательский] талант […] не делает меня выше людей, которые ремонтируют обувь или водят автобусы». Вызов Фила здесь, безусловно, связан с его давним чувством отличия между его статусом и статусом Ле Гуин. Он был жанровым писателем, она же – элегантным стилистом, намного опередившей его по собранным НФ-премиям, ее «мейнстримные» рассказы принимались в журнал