Имперские рыцари вместе с Оттоном налетели снова и устремились прямо к королю Франции. Увидев опасность, его вассалы и союзники — Генрих, граф Барский, Гийом де Бар, Жерар ли Трюи, Ги Мовуазен, Этьен де Лоншан, Гийом де Гарланд — выдвинулись вперед, чтобы встретить вражеских рыцарей и защитить Филиппа. В то время как они сражались с Оттоном и его людьми, вражеские пехотинцы внезапно подступили к королю Франции и сбросили его с лошади. Вильгельм Бретонец, который пел псалмы и в то же время старался примечать наиболее важные события, видел Филиппа на земле и уточняет, что король был бы убит, если бы не его надежные доспехи. Тем временам Талон де Монтиньи во все стороны размахивал королевским стягом, чтобы призвать на помощь, ибо при Филиппе II находилось всего несколько рыцарей. Один из них, Пьер Тристан, сошел с коня и, встав под удары, закрыл государя своим телом, словно щитом. Тут подоспели другие рыцари из королевской охраны. Они изрубили на куски и перебили вражеских пеших сержантов, которые напали на короля Франции и грозили его жизни. Филипп II снова сел на своего боевого коня «с большей легкостью, чем от него можно было бы ожидать, и придал всем воодушевления». Знамена его вассалов, противостоявшие имперским знаменам, принялись их теснить. «Тогда началась удивительная давка». Военное счастье переменилось.
Несмотря на то что на виду у короля погиб Этьен де Лоншан — отважный и доблестный рыцарь был убит ударом кинжала, вонзившегося в смотровую щель его шлема, — французские рыцари рассекли вражеские отряды, заставили их попятиться и, пробившись к Оттону, стали угрожать его жизни. Пьер Мовуазен вцепился в императора, а Гийом де Бар дважды хватал его за шею, но они не смогли стащить его с коня, ибо им помешали германские рыцари. Жирар ли Трюи нанес императору один удар кинжалом, но не смог пробить надежных доспехов. Когда же он нанес второй удар, Оттон отклонился в сторону, и его конь получил ранение в глаз. Взвившись на дыбы, конь умчался, а император, сброшенный наземь, охваченный страхом и вопящий от злобы, «показал спину противникам». Оттону подвели другого скакуна, и он, едва усевшись в седло, покинул со всей поспешностью поле битвы, вернулся в Валансьенн и нашел там убежище. Его бароны и рыцари продолжали сражаться и едва не убили Гийома де Бара. Однако в последний момент его спас Тома де Сен-Валери, который, исполнив свою задачу на правом крыле, прибыл сражаться в центре. «Рассудительные люди», такие как Готье Младший, Бартелеми де Руа и Гийом Гарланд, решили, что нельзя позволить Филиппу Августу снова броситься в гущу боя. Они удерживали его в стороне от сражения, в то время как другие его всадники победили и взяли в плен графов Текленбурга и Дортмунда, а также многих рыцарей. Они захватили императорскую повозку и сожгли ее после того, как забрали из нее сломанное изображение дракона и позолоченного орла, которых они отнесли к своему королю.
На левом крыле сражение началось с некоторым запозданием, длилось дольше, и его исход оставался неясным до самого вечера. Рено де Даммартен и Вильгельм Длинный Меч сражались с великой отвагой. Граф Булони сильно озадачил своих противников. Он построил пеших сержантов в плотное двойное кольцо, ощетинившееся пиками. Боевые кони французов не могли прорваться сквозь эту колючую преграду — настоящий круг ада. В этот «парк», имевший только один вход, Рено де Даммартен возвращался, чтобы перевести дыхание и освежиться. Немного передохнув, он снова с яростным пылом выезжал на бой. Он желал сразиться с представителями семейства Дрё, которых считал ответственными за свои несчастья. По его словам, именно из-за них он утратил благоволение короля Филиппа, своего друга детства. Но с ним было мало рыцарей, и силы его иссякали.
Гуго де Бов, узнав о безоглядном бегстве Оттона, а затем герцогов Брабанта и Лимбурга, тоже покинул поле битвы. Тогда Рено бросил упрек в трусости де Бову, который перед битвой обвинил его в измене. Якобы накануне граф Булони побеседовал с Гереном, а затем посоветовал участникам коалиции не вступать в бой с французскими рыцарями, знаменитыми своей великой отвагой. Теперь он взял реванш, поскольку Гуго де Бов вышел из сражения.
Вильгельм Длинный Меч и его англичане устроили яростную контратаку, вклинились во вражеские порядки и, сея панику, пошли на прорыв к Бувинскому мосту. Но епископ Бове, Филипп де Дрё, оглушил своей булавой Вильгельма, графа Солсбери, сводного брата короля Англии. Вильгельм рухнул с коня, и его взяли в плен. Между тем граф Булони все еще сопротивлялся. Численность французских рыцарей была не столь велика, чтобы они могли окружить его «парк». Однако после каждой вылазки он не досчитывался кого-нибудь из своих немногих товарищей. И вот Рено в последний раз перевел дух в оборонительном круге, а затем вернулся в битву. Пьер де Турнель, конный сержант, который, будучи выбит из седла, сражался пешим, ранил и повалил коня Рено де Даммартена. Нога графа оказалась придавлена телом животного, и тем не менее он решил обороняться. Даже когда один сержант ранил его в лицо, он отказался сдаться и продолжил бой.
Последовала невероятная сцена, в которой кланы из королевского окружения продолжили свои ссоры на поле боя, в присутствии врага. Несколько рыцарей оспаривали друг у друга честь взять в плен Рено де Даммартена. К этому горячо стремились Гуго и Готье де Фонтен, а также Жан де Рувре. Но тут подоспел Жан де Нель, один из рыцарей-фаворитов короля Филиппа и к тому же брат зятя Бартелеми де Руа. Вильгельм Бретонец, выбравший сторону Герена, критикует этого Жана де Неля, которого он не любил. Разве не был этот рыцарь из числа сторонников Бартелеми де Руа, главного соперника епископа Санлиса в кулуарах власти? Кроме того, Нель был одним из самых заметных представителей средней знати, пользовавшейся покровительством короля и недолюбливавшей Герена, этого человека, вышедшего из ниоткуда, который так сильно желал восстановить королевскую власть и столь хорошо ладил с городами. Филипп Август изгнал со своего двора магнатов, пусть так, но вокруг него должны были оставаться знатные люди, которые, хотя и были менее высокого происхождения, чем герцоги или владетельные графы, тем не менее находились в оппозиции к Герену, этому простолюдину, столь стремившемуся ограничить возможности феодалов и все больше прибиравшего власть к рукам. Опять капеллан-хронист изображает в черных красках Жана де Неля, который, конечно, был красивым мужчиной, но не обладал отвагой, соответствующей его стати, и старался держаться подальше от битв с их опасностями. Однако теперь он посмел показаться и претендовать на то, чтобы собрать плоды победы. Он выступил вперед и пожелал взять в плен Рено де Даммартена. Тот скорее предпочел бы отдаться в руки Герена, который только что подошел. Но совершенно неожиданно появился Рауль д’Ауденарде со своим рыцарским отрядом при знамени. Рено на несколько мгновений зажегся надеждой на спасение. Напрасно: Ауденарде и его люди попали в плен. Тогда Герен приблизился к Рено де Даммартену, и тот, сдаваясь, вручил ему свой меч.
Семь сотен брабантских наемников-пехотинцев все еще топтались в растерянности на плато. Они больше не получали приказов от своего хозяина, зятя Филиппа Августа, герцога Лувен-Брабантского, который, продолжая вести двойную игру, покинул их. В итоге они дали себя перебить сиру де Сен-Валери, который, командуя пятьюдесятью рыцарями своей земли Понтьё и двумя тысячами пехотинцев, полностью очистил поле боя от сил противника.
Битва закончилась, опустилась ночь, поздняя в этой северной местности. Король Франции опасался, как бы рыцари, пустившиеся преследовать беглецов, не заехали слишком далеко, не заблудились в темноте и не попали в засаду. Дабы они избежали смерти или плена, трубы и горны заиграли сигнал вернуться в свои боевые порядки.
Филипп II его советники перешли через реку Марк, вернулись в лагерь, где были расставлены шатры и размещен багаж. Они могли это сделать без риска для себя, поскольку отстояли и защитили Бувинский мост, главную ставку битвы. Король велел, чтобы перед ним предстали самые знатные пленники: пять графов, двадцать пять баронов или рыцарей-баннеретов, сотня других рыцарей. Перед тем как лечь спать, королю оставалось выполнить лишь одну задачу: он продиктовал письма, чтобы известить о победе принца Людовика, город Париж и Фридриха II. Он велел срочно доставить к последнему из названных позолоченного орла и дракона, распорядившись предварительно их починить.
Последствия битвы при Бувине
В этом походе — одном из многих, настолько похожем на другие, что, кажется, утомительно было бы его описывать, — тем не менее случилось событие: битва при Бувине. Счастливая случайность? Взвесив факты, не следует ли увидеть в этом скорее заслугу Герена, который с холодной волей, рассудительностью ухватился за представившуюся возможность и настоял на том, чтобы вступить в битву, вопреки мнению всех или почти всех, на позиции, которую он считал наиболее благоприятной? В любом случае победа короля Франции над императором Оттоном, над иноземными участниками коалиции, а также над его собственными мятежными вассалами была полной, решительной и сокрушительной. Отныне новая королевская власть крепко держала в своей деснице королевство и великих региональных феодалов. Это, конечно, не мешало их потомкам восставать в XIII и последующих столетиях, как только королевская власть проявляла некоторую слабость, особенно в периоды несовершеннолетия королей. Однако на тот момент зачатки государственности, заложенные королем, епископом Санлиса и их сторонниками, могли развиваться, ибо их защищал успех, достигнутый при Бувине, и память о нем. Король и его соратники действовали как можно лучше и быстрее, чтобы не растерять плодов победы.
В понедельник 28 июля королевская армия покинула Бувин и сразу направилась по дороге на Париж. Она провела ночь с понедельника на вторник в Дуэ, в двадцати километрах к северу от Бувина. Двадцать девятого июля она покрыла тридцать километров и прибыла в Бапом. Этот город стал сценой яркого события, отбившего у королевской власти охоту проявлять слишком большое милосердие по отношению к своим прямым великим вассалам: к графу Фландрии и уж тем более к графу Булони. Филипп II так считал их ответственными за большинство своих трудностей. Однако, даже будучи пленником, Рено де Даммартен попытался отправить одно послание из Бапома в Валансьенн, где находился Оттон. Советуя императору продолжать войну, он побуждал его направиться из Валансьенна в Гент. Там, проведя набор среди блавотенов и всех остальных, кто роптал против короля Франции, Оттон мог быстро восполнить свои военные потери и возобновить наступательные действия.