Оба короля передали свой спор на рассмотрение Бонифация VIII, не исключив из него фламандское дело. Поэтому Дампьер возлагал свою последнюю надежду на справедливость Папы. Как только было объявлено перемирие, он отправил послов в Рим. Бонифаций принял их охотно; он даже внимательно выслушал жалобы, которые они ему предъявили. Он очень мягко ответил, что всегда испытывал "привязанность и любовь" к дому Фландрии и что с Божьей помощью сделает все возможное, чтобы привести дела графа Ги "в порядок". Затем фламандские посланники посетили кардиналов Священной коллегии и получили от них самые приятные слова. Послы оптимистично отчитались о выполнении своей миссии, считая, что дело выиграно.
Вскоре после этого в Рим прибыли Роберт де Бетюн и его брат Иоанн де Намюр. Они отправились к Папе Римскому, чтобы поддержать обращение своего отца. Они попросили его приказать Филиппу Красивому отпустить их сестру Филиппу и соблюдать перемирие, которое он заключил. Они вспомнили, что Филиппа была обручена с принцем Уэльским, обручение было утверждено договором и взаимными клятвами. В меморандуме, который они передали Бонифацию, причины этой просьбы были изложены следующим образом: "Ведь это было великое дело — иметь в зятьях сына короля Англии и надеяться, что когда его дочь станет королевой, тесные родственные и дружеские узы свяжут ее с могущественным монархом… Для его подданных также было очень важно быть уверенными в мире и согласии между Англией и Фландрией, отношения между которыми так часто прерывались, к большому ущербу для людей и общего процветания; ведь эти земли являются соседями, они привыкли к тесному взаимодействию для перевозки шерсти из Англии и сукна из Фландрии, а также бесчисленных товаров, которые находятся в обеих странах".
Но Папа передумал. Он оставил Фландрию на произвол судьбы и не стал утруждать себя защитой Филиппы Фландрской. Помолвка Изабеллы Французской с принцем Уэльским должна была привести к примирению двух королей. Поэтому он разорвал договор о обручении Филиппы и отменил данные при этом клятвы. И когда Роберт де Бетюн запротестовал, Бонифаций посоветовал графу Ги подчиниться, одновременно развеяв его опасения за будущее. Он все еще льстил себе считая, что контролирует решения королей! Роберту де Бетюну оставалось только вернуться во Фландрию. Старый граф Ги, узнав о неудаче своего сына, воззвал к добрым чувствам короля Англии:
"Дорогой сир, — писал он ему, — я каждый день наблюдаю огромный ущерб, причиненный мне королем Франции, и именно это заставляет меня так часто прибегать к вам, на которого, после Бога, я возлагаю все мое доверие и всю мою надежду; ибо, если для меня может быть какое-либо спасение, оно должно исходить от вас".
Но Эдуард больше не нуждался в графе Фландрии. Он собирался принести его в жертву без малейших колебаний. Что касается Бонифация, то он подтолкнул Роберта де Бетюна к тому, чтобы тот убедил своего отца просить помилования у Филиппа Красивого: "Пусть он подумает о том, что его годы, все более склоняясь к упадку, с каждым днем приближают его к концу жизни; и если он искренне желает иметь возможность оставить наследство своим сыновьям и обеспечить мир своим подданным, пусть он постарается, пока не истек срок перемирия, устранить все причины для раздоров. А ты, сын мой, подумай сам, какое благо принесет мир, стремись к нему и знай, что, если ты прислушаешься к нашим спасительным увещеваниям, мы окажем тебе наше великодушное расположение; если бы было иначе, непослушание графа показалось бы всем лишь результатом его гордыни, а так как мы не желаем, чтобы королю не хватало нашей поддержки в осуществлении его правосудия, мы без колебаний воспользуемся нашей апостольской властью, как сочтем наиболее полезным для его дела".
Так, Бонифаций пригрозил Ги де Дампьеру отлучением от церкви, поскольку несчастный граф мешал его политическим планам. Беседа в Вокулере (в 1299 году) между Филиппом Красивым и новым германским императором Альбрехром Габсбургом возмутила Бонифация и спровоцировала новый поворот в сторону графа Фландрии. Граф попытался воспользоваться этим, заявив, что он признает главенство Папы и его статус верховного судьи как наместника Христа. "Папа, — наивно писал он, — не может сместить императора, который является первым из всех светских государей? Разве он не имеет права сместить короля Франции, который не признает ни одного государя выше себя? Разве папская власть не была во все века прибежищем угнетенных?" Многие фламандские паломники приняли участие в Юбилее 1300 года, который стал днем славы Бонифация VIII. Папа продлил перемирие по собственной инициативе, что стало бесценным приобретением для Ги де Дампьера и залогом справедливости.
Филипп Красивый не обратил внимания на перемирие. Карл Валуа захватил Дуэ и подошел к Брюгге. Подавленный старостью и несчастьем, граф Ги передал свои полномочия Роберу де Бетюну и в отчаянии удалился в свой замок Рупельмонд.
III. Брюггская заутреня
Отсутствие графа было недолгим. Когда он увидел, что Фландрии грозит уничтожение, он поддался на уговоры своего сына Гильома[217], который женился на дочери коннетабля Рауля де Неля Алисе[218]. Гильом убедил его вступить в переговоры с Карлом Валуа. Граф Ги считал своим долгом взять на себя окончательное решение вопроса. Он встретился с Карлом Валуа, который посоветовал ему отправиться в Париж и пообещал ему от имени своего брата Филиппа Красивого, что он сможет свободно вернуться во Фландрию, если переговоры провалятся. Поэтому Ги де Дампьер отправился в Париж. Два его сына, Роберт и Гильом, сопровождали его, а также рыцари и горожане, которые хотели показать свою преданность, несмотря на риск. Когда он предстал перед королем и заявил, что сдается на милость, Филипп ответил отрывисто:
— Я не хочу мира с тобой. Если мой брат взял на себя какие-то обязательства перед вами, он не имел на это права.
И он приказал Роберу Артуа заключить графа Фландрского и его свиту в Шатле. Они пробыли там около десяти дней, затем их разделили: граф был заключен в Компьене, Робер де Бетюн — в Шиноне; остальные были распределены между несколькими крепостями (Монльери, Фалез, Лаудун, Ниорт и т. д.). Арест графа привел к сдаче многих городов. Фландрия перестала быть независимым государством! С тех пор Рауль де Нель командовал им от имени короля. Это была аннексия де-факто, если не де-юре, и настолько безопасная в глазах Филиппа Красивого, что он решил посетить свое новое завоевание. Капетинги привыкли показывать себя в апогее своего всемогущества только что завоеванным народам!
Это триумфальное путешествие состоялось в мае и июне 1301 года. Королева Жанна Наваррская сопровождала своего мужа. В процессии находились знатнейшие сеньоры королевства, сановники двора и главные советники. Казалось, ничто не могло помешать величию короля Франции, и сам Папа, что бы он ни задумал, вынужден был смягчить свои указы. 18 мая король и королева находились в Турнэ. Они прибыли в Гент в день Пятидесятницы, после того как были приняты в Кортрейке, Петегеме и Уденаарде. Жители Гента встретили их роскошно, хотя некоторые из них проявили свою враждебность, демонстрируя цвета Фландрии в своих костюмах. Но Филипп Красивый пренебрег этими деталями. Он думал, что делает себя популярным, отменяя налог на пиво, несмотря на противодействие совета "Тридцати девяти". После недельного пребывания он покинул Гент и направился в Брюгге, где 29 мая совершил торжественный въезд в город. Все общественные здания и дома в богатом городе были украшены флагами. Чтобы оказать честь своим гостям, жители Брюгге оделись в свои лучшие костюмы. Рассказывают, что Жанна Наваррская, увидев этих жен и дочерей буржуа, одетых в самые красивые платья и украшенных великолепными драгоценностями, сделала досадный комментарий:
— Я думала, что выгляжу здесь единственной королевой, а вижу шестьсот!
Странно и показательно, но население хранило молчание. Они воздерживались от подачи петиций королю. Кроме "лилиеардов", в празднествах и поединках никто не участвовал.
Не успела королевская процессия покинуть город, как ткач по имени Пьер Конинк сплотил антифранцузскую партию. Одаренный неотразимым красноречием, он обвинил олдерменов Брюгге в сговоре с врагом. Олдермены арестовали его. Толпа яростно выломала двери тюрьмы и освободила Конинка. Филипп Красивый доверил управление Фландрией Жаку де Сен-Полю[219], третьему сыну Ги де Шатильона[220], графа Сен-Поля и двоюродного брата королевы. Сен-Поль сопровождал короля в Бетюн. Он узнал о мятеже в Брюгге и поспешил на помощь этому городу с пятью сотнями всадников. Он договорился с брюггскими "лилиеардами", что войдет в город, когда зазвонит назначенный колокол, указывающий на то, что одни из ворот охраняются профранцузской стороной. Недостаточно информированный, он опасался, что ему придется осаждать город, крепостные стены которого недавно были отремонтированы. Со своей стороны, жители Брюгге считали, что Сен-Поль отменит все вольности города. Раздался звон колокола "лилиеардов". Население напало на олдерменов, расправилось с некоторыми из них, а остальных бросило в тюрьму. Пьер Конинк стал хозяином города. Сен-Поль не хотел рисковать. Он с опаской ждал прибытия подкреплений, которые он поспешно вызвал. Поскольку его армия с каждым днем становилась все больше, брюггцы испугались, несмотря на пламенные увещевания Пьера Конинка и вступили в переговоры. Сен-Поль разрешил бунтовщикам и их лидеру покинуть город. В качестве меры предосторожности он приказал разобрать валы, засыпать рвы и снести башни. Затем он совершил ошибку, заявив, что Брюгге утратил свои права и свободы. Однако он разрешил депутации отправиться к королю. Он знал Филиппа Красивого достаточно хорошо, чтобы не опасаться за свои действия. Этим он создал единодушный фронт против себя. Он счит