Его позиция в отношении судов инквизиции представляется более тонкой. Эти разновидности церковного суда, были особенно суровы в Лангедоке, где ересь катаров не была полностью уничтожена. Приговоры, которые они выносили, включали покаяние, тюремное заключение и сожжение на костре. Преступлениями, за которые они преследовали, были ересь, колдовство, злые дела и иудаизм. Учреждение этих судов относится к началу войны против альбигойцев[266]. Судьи принадлежали к ордену монахов-проповедников (доминиканцев). Их произвол вызвал недовольство Филиппа Красивого. Однако следует сказать, что Лангедок был присоединен к королевскому домену не так давно, чтобы король мог игнорировать жалобы на инквизиторов. В 1288 году он запретил им преследовать евреев без предварительного и убедительного расследования сенешаля или бальи. В 1291 году сенешалю Каркассона было запрещено помогать инквизиторам, за исключением случаев доказанной ереси. Эта мера парализовала их трибунал, поскольку отныне они не могли приводить свои приговоры в исполнение светской властью и заставлять обвиняемых предстать перед ними. В 1296 году он запретил тому же сенешалю арестовывать так называемых еретиков. Но в 1298 году, в результате конфликта с Бонифацием VIII, все эти меры были отменены, и инквизиторы вернули себе всю полноту своих средств воздействия. Эта временная победа ожесточила их. Их суровость вызвала неодобрение всего Лангедока и жалобы жителей Альби, Корде и Каркассона. Филипп Красивый отреагировал быстро. Он постановил, что тюремщиков будут выбирать епископы или сенешали, чтобы защитить жизнь заключенных, и что ни один подозреваемый не будет арестован без согласия епископа, поскольку, заявил он, "мы не можем допустить, чтобы жизнь и смерть наших подданных зависела от воли и каприза одного человека, возможно, необразованного и ослепленного страстью". Он потребовал отстранения инквизитора Тулузы, брата Фулька. В течение нескольких лет деятельность трибуналов инквизиции оставалась бездейственной. Однако они возобновились, поскольку в 1302 году король отобрал у трибунала инквизиции право судить ростовщиков. По случаю своей пропагандистской поездки в Лангедок, после поражения при Кортрейке, он издал новый указ, регулирующий процедуру борьбы с еретиками и смягчающий ее строгость; лангедокцы были разочарованы; они надеялись на полное уничтожение инквизиции. Но Филипп Красивый был слишком мудр и слишком умерен, чтобы позволить подтолкнуть себя к совершению непоправимого. Привлеченные возвышенной проповедью францисканца Бернара Делисьё[267], несколько горячих голов в Каркассоне начали строить заговоры против короля, который "бросил" их. Все еще мечтая о потерянной независимости, они предложили корону бывших графов Тулузы инфанту Фернандо Мальоркскому[268], младшему сыну короля Якова II. Инфант не отказался от этого предложения, что открывало перед ним заманчивые перспективы. Но его отец, не желавший разлада с Филиппом Красивым, положил конец этим разговорам. О заговоре вскоре стало известно. Бернар Делисьё был признан виновным в измене Родине и государственной измене. Его главные сообщники были казнены: среди них консулы Каркассона, которые были повешены в красивых алых одеждах, которые были знаком их достоинства. Францисканца пощадили, и с тех пор он бездействовал. Однако ему суждено было снова стать возмутителем спокойствия, быть арестованным по приказу Папы и умереть в тюрьме.
Всегда заботясь о справедливости, Филипп Красивый учредил должности прокуроров в бальяжах, важнейших прокуратурах и церковных судах. Они помогали в расследовании и вынесении решений по делам, касающимся прав короля. Они сами возбуждали дела только в королевских делах, таких как нарушение общественного спокойствия. Филипп Красивый также имел дело с адвокатами. Он возобновил запреты и обязательства, содержащиеся в предыдущих постановлениях. Адвокаты обязались не защищать несправедливые дела. Король постановил, что они будут преследоваться как лжесвидетели, если будут ссылаться на ошибочные или несуществующие прецеденты. В 1291 году он взял на себя право учреждать нотариусов. В 1304 году он жестко регламентировал их профессию, обязав их составлять протоколы своих действий в присутствии договаривающихся сторон и сохранять содержание своих актов в надежных бумажных картотеках. Королевские чиновники взимали плату за проверку подлинности документов. Это же постановление касалось и секретарей суда, которые с этого момента были обязаны вести протоколы заседаний в журналах, хранящихся у судей.
Все эти меры были, конечно, несовершенными, зачаточными. Тем не менее, они стали источником права и процедуры, которые применялись вплоть до Великой революции.
IV. Серебряная рана
Рана от отсутствия денег не смертельна, но для государства она может быть смертельной! За исключением первых лет своего правления, когда Филипп Красивый наслаждался относительной обеспеченностью, он постоянно сталкивался с денежными трудностями. Они объясняют его относительные неудачи. Поспешные импровизации, исключительные меры, обращения к налогоплательщикам, "взвинчивание" валюты не решали корень проблемы, которая заключалась в растущем дисбалансе между ресурсами государства и его расходами. Многочисленные, дорогостоящие и не всегда успешные военные кампании и расширение административных и судебных служб намного превышали доходы! Однако здесь, как и в других местах, Филипп Красивый пытался навести порядок. Но, если бы финансовые службы достигли и даже превысили свою максимальную эффективность во многих обстоятельствах, нельзя было бы предотвратить обнищание налогоплательщиков, превращение их первоначальной доброй воли во враждебность, рост недовольства в обратной пропорции к поступлениям от налога и непопулярность короля! Его концепция государства, внешней политики не была концепцией его подданных; она опережала его время на столетия, почти совпадая с концепцией Людовика XIV. Кроме того, она была слишком тонкой, чтобы быть понятой людьми, ностальгирующими по временам правления Святого Людовика. Королевские чиновники хотели сделать все слишком хорошо, но не из честолюбия, а потому что зарождалось понятие государственной службы, и не имело значения, что она называлась службой королю. Поскольку власть была сильна, они выполняли приказы с некой страстью, потому что были уверены, что от них не отрекутся. Было неизбежно, что их обвинят в правонарушениях. Еще одним недостатком было то, что в результате смешения полномочий чиновники налоговых органов были почти такими же, как чиновники собственно администрации и судебной системы, по крайней мере, в плане управления ими и обычными ресурсами бюджета. В каждом бальяже ответственным лицом был бальи, который одновременно являлся получателем, плательщиком и бухгалтером. Он собирал доходы, вычитал суммы, соответствующие расходам его бальяжа, и отправлял излишки в Париж. В некоторых районах ему помогал относительно независимый бухгалтер, т. е. своего рода контролер, не подверженный его произволу. Его соратниками были провиантмейстеры (арендовавшие свои провиантские места) и королевские сержанты.
До подавления тамплиеров король имел в своем распоряжении две казны, одна из которых хранилась в Лувре и представляла собой королевский резерв, а другая находилась в резиденции ордена Тампле и выполняла роль общего казначея, при этом четкого различия между двумя службами не проводилось. Их возглавляли казначеи, которые вели ежедневный журнал своих операций. Вся королевская бухгалтерия подлежала проверке Счетной палаты. Раньше она находился в Тампле. Филипп Красивый перенес ее во Дворец Сите. Палата состоял из трех категорий членов: лордов, магистров и клерков. Филипп Красивый регулировал ее работу, в частности, обязав палату проводить заседания за закрытыми дверями и запретив знатным сеньорам, членам совета и парламента принимать участие в обсуждениях. Полномочия палаты были сложными и очень тяжелыми, как административными, так и судебными. Она изучила счета судебных приставов, которые были представлены в единообразной форме, как с точки зрения доходов, так и расходов, что облегчало их чтение и сравнение. Она выдавал разнарядки, обязывая бухгалтеров выплачивать суммы, которые были упущены добровольно или нет! Она контролировал исполнение фискальных и монетарных ордонансов, при составлении которых король консультировался с членами палаты. Она отправляла инструкции бухгалтерам. Она также осуществляла контроль над фермерскими хозяйствами. В Нормандии виконты представляли свои счета именно в Казначейство, но для проверки первой степени, поскольку Казначейство оставалось в подчинении Парижской палаты. Это означает, что компетенция последнего распространялась на все королевство. Однако, похоже, что его было недостаточно для выполнения поставленной задачи, или что его процедуры были неадекватны для определенных чрезвычайных ситуаций, поскольку король иногда поручал реализацию различных мер казначеям Франции или членам совета.
Чтобы не утомлять читателя, можно дать лишь краткий обзор обычных доходов. Доход в денежной и натуральной форме, который король получал от владений короны, которые принадлежали любому сеньору, включал, в частности, ценз, шампань, корвеи, а также продукт арендных операций (мельницы, общие печи, земли, реки). Эти аренды выставлялись на публичные торги, однако король иногда предоставлял их в качестве награды своим слугам, что говорит о том, что разница между суммами, выплачиваемыми в казну, и реальным продуктом фермы должна была быть значимой. Король также собирал определенные феодальные права: на передачу, на наследование, на опеку над знатными сиротами (он отвечал за воспитание этих детей и собирал доходы от их имущества в период их несовершеннолетия). Он продавал порубленную древесину из своих лесов, взимал плату за право выпаса скота и пастбищ, а также выручку от охотничьих штрафов. При нем штраф