падом, и Востоком!
Во втором трактате (1308 г.), озаглавленном "De recuperatione Terrae Sanctae" (О завоевании Святой земли), он внес несколько гениальных исправлений. Возможно, он осознал свою расточительность! В этой работе он стремился показать необходимость возвращения Святой земли (окончательно утраченной в 1291 году после падения крепости Сен-Жан д'Акр). Идея витала в воздухе; было много разговоров о новом крестовом походе, который принцы не собирались продвигать! Пьер Дюбуа предложил средства для обеспечения победы. Просто необходимо было положить конец внутренним распрям, которые раздирали Европу и заставляли государей держать под рукой все свои военные силы, и примирить Восток и Запад. Отсюда он вернулся к своим химерам французской гегемонии: французский король завершит изгнание мавров с Пиренейского полуострова; он отберет Сицилию у Федериго Арагонского и вернет ее Анжуйскому дому. На этот раз автор уже не осмелился отобрать владения церкви, но рекомендовал королю взять их в бессрочную аренду. Наконец, отвоевав Святую землю, крестоносцы с легкостью отвоевали бы Константинопольскую империю, которую Карл Валуа получил бы в управление. Затем Дюбуа продемонстрировал преимущества своей программы. Папе (которым тогда был Климент V) больше не нужно было беспокоиться о Романье, о бесконечных и бесплодных распрях гвельфов и гибеллинов. Королевство Франция простиралось бы до левого берега Рейна, до Ломбардии и Венеции. Под скипетром Филиппа Красивого Испания и Германия перестанут быть воинственными и нагнетать обстановку…
У нас есть доказательства того, что эти труды предстали перед глазами Филиппа Красивого. Но симптоматично, что Пьер Дюбуа не получил никакого повышения и остался адвокатом в своем добром городе Кутанс! Его вероятной целью было попасть в королевский совет. Но Филиппу Красивому не было никакого дела до смутьяна, претендовавшего на реформирование мира, перераспределение королевств и низведение папы до роли душеприказчика. Труды Дюбуа не смогли соблазнить этот позитивный и реалистичный ум, принявший правило "всегда быть разумным". Он знал трудности политики гораздо лучше, чем этот благонамеренный фразер. Средства, предложенные Дюбуа, должны были показаться ему абсурдными, даже безумными. Он знал, что ни император, ни испанские короли, ни итальянские города не признают его сюзеренитета. Одно только графство Фландрия доставляло ему достаточно хлопот! Мог ли он тогда думать о том, чтобы навязать Европе французскую гегемонию?
Возникает вопрос, были ли идеи Пьера Дюбуа в этой области оригинальными. Похоже, что это не так. Мечта о всеобщей монархии, осуществляемой французским королем, преследовала некоторые умы. Это соответствовало амбициям Карла Валуа и его друзей, гордости и высокомерию дворянства, а также размышлениям некоторых рыцарей закона, чья привязанность к концепции монархии выходила за рамки верности королю и граничила с идолопоклонством. Что касается нападок Дюбуа, которые можно найти то тут, то там против дворянства, против теократических притязаний Святого Престола и против самих тамплиеров, то они просто отражали мнение экспертов-юристов. Некоторые из них с радостью перевернули бы структуры общества в интересах короля, потому что ими все же двигал пылкий монархизм.
Мы уже видели, как умело и благоразумно Филипп Красивый выпутался из псевдокрестового похода на Арагон и из итальянских дел, и как он в конце концов увеличил свое королевство графствами Мэн и Анжу, женив Карла Валуа на дочери короля Неаполя. Как он прекратил конфликт с Эдуардом I Английским, чтобы сохранить свободу рук в отношении фламандцев. С какой непреклонной волей он преследовал любой намек на независимость со стороны своих вассалов или посягательство извне. Он хотел быть хозяином дома и воевал с графом Фландрским, потому что, по своей безупречной логике, считал его мятежником. Означает ли это, однако, что он проявлял такое же уважение к соседним государям? Сказать так было бы предательством. Напротив, все свидетельствует о том, что он никогда не упускал возможности расширить свои владения, но тщательно избегал вооруженных конфликтов и всегда предпочитал переговоры сражениям. Терпение Капетингов, безусловно, было замешано на этом неуклонном поведении, в котором сыграли свою роль вероломство, цинизм, острое чувство реальности и даже психология. В истории Капетингов мы постоянно сталкиваемся с почти крестьянским аппетитом к земле, сдерживаемым ложной доброжелательностью и поддерживаемым хитростью предков. Как и его предшественники, Филипп Красивый стремился округлить свои активы, следя за тем, чтобы расходы не превышали прибыли, но его активом было королевство Франция с наличием независимых и полунезависимых территорий и неопределенными границами. Поэтому он практиковал тактику "откусывания по кусочку", и ему посчастливилось избежать серьезных конфликтов: дело города Валансьен и другие свидетельствуют об этом.
Жан д'Авен, граф Эно, признал себя вассалом Филиппа III Смелого. Полагая, что сможет воспользоваться молодостью Филиппа Красивого, он отказался платить ему налог за Остревент в 1285 году. Филиппу тогда было семнадцать лет. После различных напоминаний, поняв, с кем имеет дело, Жан д'Авен, наконец, сдался в 1290 г. Через год он вступил в конфликт с жителями Валансьена, которые заставили его с оружием в руках предоставить им вольности и льготы. Вместо того чтобы обратиться к королю Франции, как он должен был поступить по феодальному праву, он обратился к императору Рудольфу Габсбуру, который аннулировал хартию. Жители Валансьена обратились к Филиппу Красивому с просьбой защитить их. Они ссылались на очень старые хартии, доказывающие, что когда-то они находились под властью Франции. Филипп не отказал в просьбе, которая, очевидно, была обоснована законом. Он призвал графа Эно уважать свободы, с которыми он согласился, и прекратить угрожать городу, который теперь находится под его защитой. Чтобы произвести впечатление на императора, он отправил в Сен-Квентин мощную армию под командованием Карла Валуа. Рудольф Габсбург не отреагировал. Таким образом, Валансьен почти тайно стал французским городом под номинальной властью графа Эно.
Границы империи проходили по реке Рона. Но сеньоры вдоль берегов реки пользовались почти полной автономией, иногда объявляя себя вассалами Франции, а иногда Империи сообразуясь со своими интересами. Так было с Виваре, который образовывал небольшое графство, находящееся под верховной властью епископа. При Филиппе Смелом сенешаль Босера требовал от вассалов графа-епископа присяги от имени короля. Виваре образовали неудобный анклав в королевских владениях. Графство епископа было неспособно к самостоятельному сопротивлению и находилось слишком далеко от владений императора, чтобы ожидать от него какой-либо помощи. Напрасно прелат гневно грозил отлучением; его лишили имущества. Его преемник, понимая, что нет смысла продолжать столь неравную борьбу, признал себя вассалом короля "по статьям, к которым он был привязан по праву и обычаю". Филипп Красивый не довольствовался полумерами, тем более, что он знал процедурные привычки церкви. Его чиновники своими домогательствами и давлением добились того, что в 1305 году епископ признал полный сюзеренитет короля. Этого было недостаточно: в 1307 году Филипп получил половину Виваре, уступленных ему на равных прах и ставшую французской территорией.
Чтобы присвоить город Лион — тогда принадлежавший империи — он использовал те же методы, снова поставив закон на свою сторону, в манере Филиппа Августа. Лион был французским при Меровингах[271]. Впоследствии он был аннексирован императорами. Однако король Франции продолжал владеть замком и предместьями Сен-Жюст. Остальная часть города находилась под юрисдикцией архиепископа. Конечно, жители пытались воспользоваться этой двойственностью. Восстав против своего архиепископа, они обратились за помощью к Филиппу III Смелому, который взял их под свою защиту. В 1290 году Филипп Красивый возобновил союз с лионцами. Архиепископом в Лионе в 1301-1308 гг. был Луи де Вийяр. Он признал сюзеренитет короля, оставив за собой право владения городом и графством Лион, право чеканки монет, а также гражданскую и уголовную юрисдикцию. Тем не менее, Филипп Красивый назначил губернатора, чтобы обеспечить свои права. Взамен он признал за Луи де Вийяром титул примаса галлов. Когда последний умер, его сменил принц из Савойского дома[272], который подстрекал лионцев к восстанию. Они захватили замок Сен-Жюст и изгнали людей короля. В 1310 году Филипп Красивый отправил армию во главе с Карлом Валуа и будущим Людовиком X Сварливым. Город Лион был блокирован. Жители капитулировали, потому что не имели достаточных ресурсов для сопротивления. Филипп Красивый простил мятежников и даже архиепископа: он просто лишил его всей верховной власти над городом и окрестностями и таким образом нейтрализовал.
Существует мнение, что Филипп Красивый вымогал у Альбрехта Австрийского (сына Рудольфа Габсбурга) соглашение о том, что он может расширить границы Франции до Рейна. Доказательств существования такого соглашения нет. Однако, когда Филипп Красивый и Альбрехт Австрийский встретились в Вокулере в 1299 году, они подписали договор о наступательном и оборонительном союзе. Филипп отдал свою сестру Бланку Французскую сыну Альбрехта, а Альбрехт пообещал одну из своих дочерей одному из сыновей короля. Матримониальная политика всегда служила Капетингам. Вполне вероятно, что по этому случаю Филипп Красивый пообещал своему партнеру поддержку, чтобы империя стала наследственной в доме Габсбургов.
Этот договор не помешал ему тайно поощрять восстания в имперских городах. В 1300 году жители Туля внезапно решили, что они не принадлежат империи, и перешли под (платную) опеку Филиппа Красивого. В 1307 году последний заключил договор с епископом Вердена. Этот город был передан Франции в 1315 году. Король не завоевывал города; он маневрировал, чтобы заставить их требовать его защиты. Что касается императоров, то королевская чрезвычайно тонкая политика, рано или поздно, должна была спровоцировать конфликт. Но императоры не имели средства для финансирования войны против Франции и ее грозного короля. Дипломатические способности Филиппа всегда позволяли ему избежать худшего. Однако, пользуясь хрупкостью императорской власти, он хорошо платил князьям и церковным сановникам. Таким образом, его влияние ощущалось в большей части Германии. Его брат, Карл Валуа, был претендентом на имперскую корону. Он выдвинул свои претензии во второй раз и потерпел неудачу при обстоятельствах о которых мы расскажем ниже. Это не помешало Филиппу Красивому заключить плодотворный союз с успешным соперником своего брата, императором Генрихом VII. Франш-Конте (или графство Бургундия