Бертран де Го находился с пастырским визитом в Лузиньяне, когда получил письмо от кардиналов, в котором сообщалось о его возведении на престол Святого Петра. Письмо было не слишком обнадеживающим, поскольку, хотя в нем его поздравляли обычным образом и обещали послушание, ситуация в Италии описывалась в драматических выражениях: несомненно, с целью ускорить прибытие нового Папы в Вечный город. Во время поездки через Сентонж — говорят, что это было в Виллебуа-Лавалетте — он встретил сенешаля Гаскони, который приехал, чтобы выразить ему свои пожелания и преподнести подарки от имени короля Англии. Небольшой кортеж архиепископа рос от одного города к другому. Когда он въезжал в Бордо, кортеж был почти достоин понтифика, но в основном он состоял из нищих! Бордо торжественно встретил его 23 июля 1305 года; прелаты, бароны и мещане вышли ему навстречу, чтобы почтить его. Посольство французского короля прибыло 25 июля; Людовик д'Эврё, архиепископ Нарбонны, герцог Бургундский, граф Дрё и несколько королевских советников, включая Беллеперша[278] и Камбри, составили посольство. Бертран де Го проявил скромность; он не хотел принимать никакого другого титула, кроме архиепископа, поскольку не получил указ о своем избрании. Когда он наконец получил его из рук нескольких кардиналов, специально прибывших из Италии, чтобы передать его ему, он провозгласил свое согласие в соборе, в присутствии августейшего собрания. Он заявил, что примет имя Климента, поскольку французский папа уже назывался этим именем и был другом Людовика Святого. Начался понтификат Климента V! Первым делом новый понтифик стал раздавать пособия своим родственникам и друзьям, стая которых уже тянулась за новым Папой. Затем он выбрал город Вьен для коронации и пригласить туда прелатов и государей: Вьен тогда входил в состав империи. Этот выбор не понравился Филиппу Красивому, он воспринял его как акт независимости; поэтому он счел необходимым с самого начала навязать Клименту V свою волю; кроме того, у него были различные просьбы. Были проведены секретные переговоры с Пьером де Латилем и Карлом Валуа. Весьма вероятно, что посмертный суд над Бонифацием VIII, который был разменной монетой в руках Филиппа Красивого, обсуждался снова, но Климент V еще не знал об этом. Тем не менее, в конце этой встречи Папа объявил, что его коронация будет проходить уже не в Вьене, а в Лионе. Это была первая уступка с его стороны. Правда, Лион также был имперским городом, но в то время Филипп Красивый уже владел замком и пригородом Сен-Жюст; поэтому он был там наполовину дома, прежде чем захватить его целиком при обстоятельствах, описанных выше. Кроме того, коронация Климента V в этом городе задержала его отъезд в Италию.
Климент V прибыл в Лион 1 ноября. Его ждали кардиналы из Италии (двое умерли по дороге). А также Филипп Красивый с Карлом Валуа, графом д'Эврё, герцогом Бретани и блестящей свитой. Эдуард Английский отсутствовал, но он прислал роскошные подарки и был представлен послами. Церемония состоялась 15 ноября не в соборе — деталь существенная — а в церкви Сен-Жюст, которая была включена в королевский домен. Именно Наполеон Орсини возложил тиару на голову Климента, будучи деканом Священной коллегии. Затем большая процессия направилась к центру города под всеобщие овации. Климент V ехал на белом иноходце, а герцог Бретани и Карл Валуа держали конские уздечки по обе стороны. Один из пажей нес роскошный пурпурный штандарт, прибитый к древку копья. Внезапно стена на которой скопилось множество зрителей рухнула под их тяжестью. Папа был сбит с лошади, но отделался царапинами; однако великолепная тиара лишилась одного из своих самых красивых камней. Двенадцать человек были ранены, в том числе Карл Валуа и герцог Бретани. Этот серьезный инцидент сильно повлиял на Климента V, который был впечатлительным, со слабым здоровьем и, возможно, несколько суеверным. Перспективы его правления были не очень хорошими. По словам Жоффруа Парижского, мнение французов не было к нему благосклонно:
Dieu sait si comme comme prud'hommes firent,
Car l'élu de cette journée
N'avait pas bonne renommée;
J'en atrai chacun à garant
Que l'on le tenait à tyran,
À félon et à plein de maux.
Archevêque fut de Bordeaux…[279]
Филипп Красивый не был сентиментальным и не любил тратить время впустую. Климент V был слишком мудр, чтобы поверить, что король Франции остановился в Лионе, чтобы оказать ему честь. Поэтому переговоры возобновились. Суд над Бонифацием VIII и орден тамплиеров обсуждались снова, без излишнего акцента. Климент V был проницательным лисом, специалистом по уловкам и тихим инсинуациям; Филипп Красивый был грозным диалектиком, когда осуществлял свои замыслы. Они договорились о главном, потому что в конечном итоге король и Папа все таки были единомышленниками. Климент V назначил целую группу кардиналов, некоторые были выбраны им самим, другие предложены Филиппом Красивым. Теперь Священный коллегия насчитывал двадцать восемь членов. Будучи уверенным в значительном французском большинстве, Климент V мог принимать решения по своему усмотрению. Он осыпал Филиппа Красивого милостями: общее разрешение на брак королевских детей (что было настоящим картбланшем), decima на три года для финансирования Фландрской кампании, назначение нескольких епископов, чьи должности были вакантны, отмена булл, изданных Бонифацием VIII, которые Бенедикт XI не успел отменить. Но, прежде всего, Филипп Красивый добился от Климента V обещания проживать во Франции — второй уступке Папы королю, гораздо более весомой по своим последствиям, чем коронация в Лионе. Ногаре хотел большего: выступить в свою защиту, но Папа отказался принять его, а король, посчитав, что он попросил достаточно, не стал вмешиваться.
Климент V думал, что ему удалось легко вырваться из лап короля. Он думал, что время все уладит и больше не будет разговоров о тамплиерах или Бонифации VIII. Но он не знал, что Филипп Красивый был столь же упрям, сколь и терпелив.
Папа почти вынужденно покинул Лион. Гасконцы из его свиты провоцировали драки; они вели себя так, как будто находились в завоеванной стране. Один из его племянников, бесстрашный охотник за девушками, был убит во время ночной эскапады. Филиппу Красивому пришлось восстанавливать порядок. По пути из Бордо в Лион Климент V использовал свое право на ночлег, чтобы сократить расходы: он останавливался в епископствах и богатых аббатствах, которые были обязаны размещать и кормить его и его эскорт. Чтобы вернуться в Бордо, где он решил провести пасхальные каникулы, он сделал то же самое, но по другому маршруту. Он воспользовался этим, чтобы удовлетворить свою старую обиду на Эджидио Колонна; его пребывание в Бурже было настолько дорогостоящим, что бедный архиепископ понес большие убытки. Монастыри и церкви стонали после его отъезда; королевские чиновники передавали свои жалобы, на которые Филипп Красивый старался не реагировать. Он договорился с Климентом о встрече, которая должна была состояться в 1306 году. Но Папа сказал, что он болен; возможно, он действительно был болен. В ноябре 1306 года Филипп Красивый снова призвал его к себе; он предложил провести встречу в Туре. Утверждая, что он очень слаб, папа ответил, что с радостью отправится в Тулузу 1 мая (1307). Король заявил, что не может поехать в Тулузу в этот день. Климент V не спешил с ответом; он хотел выиграть время, так как очень опасался этой встречи, не зная, о чем Филипп будет его просить. 9 февраля 1307 года он написал королю, что, по совету его врачей, воздух в Туре не подходит для его здоровья; он предложил Пуатье. Филипп согласился. Встреча, назначенная на начало апреля, состоялось только 18 числа. Толпа собравшаяся в Пуатье была многочисленной; пребывание Папы стало событием. Кроме Филиппа Красивого и его советников, присутствовали Карл II Неаполитанский (который был в долгу перед Святым Престолом), граф Фландрии (который хотел пересмотра Атисского договора), посланники короля Англии, молодой король Людовик Наваррский, Карл Валуа. В свите Филиппа Красивого были вездесущий Ногаре и его верный помощник Гийом де Плезиан.
Филипп Красивый добился подтверждения всех положений, включенных в Атисский договор, усугубленный угрозой отлучения от церкви, если граф Фландрии не выполнит свои обязательства. Что касается посмертного суда над Бонифацием VIII, Климент не стал категорически отказываться, несмотря на свое нежелание передавать дела и труды своего бывшего благодетеля на рассмотрение Собора и тем самым ставить под удар честь всей Церкви. Он согласился передать этот вопрос на рассмотрение нескольким кардиналам. Столкнувшись с настойчивостью Филиппа Красивого и притворившись, что тот особенно желает очистить имя Ногаре, Папа намеренно сделал неприемлемое предложение. Король должен был бы отказался бы от посмертного преследования Бонифация, а Ногаре получил бы отпущение за все за свои грехи (и за нападение в Ананьи!) он должен был бы на пять лет удалиться в паломничество к Святым местам и навсегда отказаться от занятия государственных должностей. Можно представить себе возмущение Ногаре! Но не в обычае Филиппа Красивого было бросать одного из своих соратников. Он отказался, и вопрос был оставлен на время.
Вновь обсуждались тамплиеры. Климент V не был в курсе обвинений, выдвинутых против них. Он считал их клеветой. Подробности, которые сообщил ему Филипп Красивый, потрясли его, но не убедили. Он не видел истинных намерений короля, а если и видел, то неправильно их истолковал; в любом случае, он не думал, что его собеседник будет иметь наглость поставить его перед свершившимся фактом в ближайшем будущем. То, что тамплиеры были не безупречны в своих делах, было очевидно для Климента, но он считал, что им особенно завидовали из-за их богатства, и в первую очередь со стороны Церкви. Он, конечно, считал их невиновными. Но личность Филиппа Красивого подавила его и отнимала силы к активному сопротивлению. Перед королем этот непревзойденный дипломат был способен только на уклончивые обещания. Однако он знал, что является единственным защитником тамплиеров, которые отвечают только перед ним, только перед ним, только перед ним! Но нельзя было игнорировать и неоднократные подстрекательства короля, и якобы собранные против Ордена доказательства, и страх вызвать недовольство самого могущественного монарха в Европе, и угрозы советников. Бедный Папа, как мог, пытался выйти из этого тупика; он попросил время подумать.