24 августа (1307 г.) он написал Филиппу Красивому, что, отвергнув обвинения против тамплиеров, он задается вопросом, не являются ли некоторые из них слишком необоснованными. По согласованию со своими кардиналами он решил вернуться в Пуатье, чтобы провести тщательное расследование, на котором настаивал и магистр Храма Жак де Моле[280]. Он обязался сообщить о результатах королю. Похоже, что расследование продвигалось медленно, потому что 26 сентября Климент попросил предоставить дополнительные доказательства. Филипп Красивый не питал иллюзий: расследование не увенчается успехом, а Папа, полагаясь на его результаты, откажется его принять. Более того, промедление Климента V не имело для него большого значения, теперь он знал его слабые места. Он уже принял решение. Этот вопрос рассматривался с апреля; переговоры в Пуатье было лишь дымовой завесой, по крайней мере, в том, что касалось тамплиеров.
II. Краткое изложение истории ордена Тамплиеров
Тамплиеры — мои старые знакомые. В другой книге я рассказал о том, как в одном из командорств на Западе я научился узнавать и любить их и, любя их, пытался понять их, пытался наблюдать за их жизнью и обнаружить их слабости, заглядывая в их историю. С тех пор я не изменил своего мнения о них, и, как ни странно, они остаются для меня такими же настоящими, как и в первый день. Написав эти строки, я не претендую на то, чтобы поделиться с читателем братскими чувствами, которые я испытываю, и не призываю его к состраданию. Я просто открываю файл, обогащенный годами объективного изучения. Личные чувства, которые человек может испытывать в таком случае, не обязательно склоняют к снисходительности; напротив, они усиливают страсть к истине. Я бы добавил, что нет никакого секрета рыцарей-тамплиеров, кроме как в самом их Уставе: ведь людям нашего времени трудно принять такое самоотречение, такую строгость: быть солдатом, постоянно на страже, но молиться как монах, и вернуться в безвестность смерти, не оставив даже славной памяти. Для этого требовалось редкое человеческое качество и горячее, как галилейское солнце, сердце! Согласно ритуалу, действовавшему до последних лет существования Храма, командиры говорили будущим рыцарям:
"Возлюбленный брат, ты требуешь многого, ибо из нашего ордена ты видишь только кору, которая находится снаружи. Ибо вы видите нас с прекрасными лошадьми и прекрасной сбруей, и пьющих хорошо, и едящих хорошо, и в прекрасных одеждах, и вам кажется, что вы были бы хорошо обеспечены. Но вы не знаете тяжких заповедей, которые мы несем; ибо тяжко тебе, который сам себе господин, сделаться холопом у другого. Ибо едва ли ты сделаешь то, чего желаешь: ибо если ты захочешь быть в земле за морем, то будешь послан за море; или если ты захочешь быть в Акко, то будешь послан в землю Триполи, или Антиохию, или Армению, или будешь послан в Апулию, или Сицилию, или Ломбардию, или Францию, или Бургундию, или Англию, или во многие другие земли, где у нас есть дома и владения. И если вы захотите спать, вам не дадут спать; а если вы иногда захотите бодрствовать, вам прикажут пойти и отдохнуть в своей постели. Когда вы сидите за столом и хотите поесть, вам прикажут идти туда, куда вы не хотите, и вы никогда не узнаете куда. Ругательные слова, которые вы будете слышать снова и снова, вам придется вытерпеть. Но послушай, брат, сможешь ли ты вынести все эти тяготы?"
Могут, и даже больше! Если им предписывалась вежливость (отсюда абсолютно распространенное выражение "возлюбленный брат"), они также должны были соблюдать строжайшую дисциплину и признавать свои проступки, не дожидаясь выговоров начальства. Повиновение было абсолютным; не допускалось никаких проволочек. Существование рыцарей, сержантов Храма, было тщательно регламентировано и определено, но с реализмом, поскольку учитывало тот факт, что они были монахами-солдатами, а не проповедниками или философами. Оригинальность Храма заключалась в этом двойном членстве, или, скорее, в этой двойственности. У ордена было два лица, две функции, так же как у Beaucent, его штандарта, было два цвета: черный и белый. Орден делил свое время между молитвами и сражениями. Часть его членов воевала в Святой земле, а другая часть управляла тамплиерами на Западе и собирала деньги, необходимые тамплиерам на Востоке для пропитания и снаряжения, содержания крепостей и оплаты труда туркополов[281]. Эта двойственность отражена в их самой известной печати, на которой изображены два рыцаря на одном коне.
Их история связана с историей Иерусалимского королевства и крестовыми походами. Здесь я могу дать лишь сокращенный рассказ. Достаточно объяснить причины основания этого ордена и его необычайного распространения, а также миссию, которую он взял на себя в Святой Земле на протяжении полутора веков.
Успех первого крестового похода был обусловлен, в основном, эффектом неожиданности. Мусульмане никак не были готовы к массированному вторжению западных рыцарей. Последние, движимые верой, о которой мы не имеем ни малейшего представления, легко захватили Антиохию в 1098 году, затем проложили себе путь через долину Оронта и, следуя вдоль побережья от Триполи до Яффы, прибыли в Иерусалим и взяли его штурмом в 1099 году. После этого они задумались о самоорганизации. Готфрид Бульонский[282] был избран королем Иерусалима, но не принял другого титула, кроме титула Защитника Гроба Господня. Затем крестоносцы вернулись домой. После их ухода Готфрид остался в своем королевстве с тремя сотнями рыцарей и несколькими тысячами пеших воинов. Мусульмане отреагировали, сначала спорадически, но достаточно энергично, так что защитнику Иерусалима пришлось сражаться до последнего дня, без передышки. Ему удалось присоединить Галилею и Иудею, а также создать "княжество" Тивериада, которое он передал Танкреду Тарентскому[283]. Когда Готфрид умер, обессиленный, он завещал свою клятву своему брату Балдуину Булонскому[284], графу Эдессы. Последний принял имя Балдуина I Иерусалимского. В течение восемнадцати лет своего правления он почти не прекращал воевать. Используя разобщенность мусульман, он захватил Арсуф, Кесарию, Сен-Жан-д'Акр (Акру), Бейрут и Сидон; он занял Трансиорданию и с тех пор контролировал караванный путь в Мекку. К северу от Иерусалимского королевства граф Раймунд де Сен-Жиль[285] захватил Триполи, Тортосу и Библ. На этом период завоеваний для крестоносцев в целом закончился. Мусульмане оправились; они поняли, что христиане ведут не только завоевательную, но и священную войну. Балдуин II, несмотря на свои несомненные политические и военные таланты, смог лишь сохранить целостность своего небольшого королевства. Крестоносцы, вероятно, продолжали прибывать в Святую землю, но небольшими группами и только на время своего паломничества. Самой страшной угрозой для Иерусалимского королевства была не окружение мусульманскими государствами, а отсутствие стабильной военной силы. Балдуин II подвергся нападению во время охоты, а паломников часто грабили и даже убивали между Хайфой и Кесарией.
Именно тогда появились первые тамплиеры, хотя и малочисленные! Их было девять, они группировались вокруг своего первого главы, Гуго де Пейна[286]. Жак де Витри[287], епископ Сен-Жан-д'Акр, описывает их начало следующим образом: "Рыцари, приятные и преданные Богу, горящие милосердием, отрекшиеся от мира и посвятившие себя служению Христу, связали себя исповеданием веры и торжественными обетами, переданными в руки патриарха Иерусалима, чтобы защищать паломников от разбойников и убийц, защищать общественные дороги, сражаться за суверенного короля, живя, как обычные каноники, в послушании, в целомудрии и без имущества". Все сказано в этих нескольких строках: первые тамплиеры были солдатами-монахами, благочестивыми жандармами, обеспечивавшими безопасность дорог, ведущих в Иерусалим. Когда они не сражались, они молились. А Жак де Витри добавляет, что они жили на подаяния, сами ничего не имея. Легенда гласит, что в течение девяти лет их было всего несколько человек. Надо полагать, что их численность быстро росла, поскольку Балдуин II выделил им часть своего дворца, где находилась старая мечеть Аль-Акса, построенная на эспланаде храма Соломона. В 1120 году Балдуин II перенес свою резиденцию в более защищенную Башню Давида, а весь Храм Соломона был передан бедным рыцарям Христа, которые стали известны как рыцари-тамплиеры. Стоит отметить, что одна из печатей их ордена в точности изображает купол мечети Аль-Акса. Король Иерусалима наконец-то получил свое постоянное ополчение! Храм привлекал к себе лучших рыцарей и закреплял их на Святой земле. Действительно, по своей цели и принципу он представлял собой квинтэссенцию всего рыцарства, поскольку ставил честь Христа выше чести мира. Рыцари, которые чувствовали себя призванными Богом, не могли вести монашеское существование; они были бесстрашными всадниками, привыкшими к жизни под открытым небом, опасным для жизни, и к тому же одушевленными наследственной воинственностью! Храм предлагал им мученичество (т. е. спасение души) и возможность сражаться. Она очень быстро навязала себя в качестве идеала мужчинам такого уровня и происхождения. Но в Святой земле было так мало "франков", так что Балдуин II задумался о расширении набора воинов на Западе. В 1127 году он отправил Гуго де Пейна и некоторых его товарищей в Европу. Первый Магистр Храма встретился с Папой Гонорием II[288], который был застигнут врасплох. Более того, этого было достаточно, чтобы привести в замешательство самого проницательного теолога: такой орден, как религиозный, так и военный, не имел прецедента; он не был похож ни на один другой. Гонорий не стал отговаривать Гуго де Пейна, но поручил кардиналу д'Альбано (который был французом) изучить этот вопрос. Кардинал отправился во Францию, но тем временем Гуго де Пейн установил контакт со святым Бернардом