Допрос высокопоставленных лиц
Признания высокопоставленных лиц, высших сановников ордена, очевидно, имел большой вес. Признания Жоффруа де Шарне, командора Нормандией, пятидесяти шести лет от роду, полученные 21 октября, подтвердили все предыдущие пункты обвинения. Особенно важны те, что принадлежат Гуго де Пейро, поскольку он сам проводил многочисленные встречи и путешествовал по всему королевству из одного командорства в другое. Он признал все: плевки, отрицания, непристойные поцелуи, поощрение к содомии. Но когда его спрашивали: "Думаете ли вы, что все братья ордена были бы приняты таким образом?", — он отвечал: "Нет, я так не думаю". Допрос был прерван. Когда следствие возобновилось, Пейро передумал, оказалось, что он неправильно понял вопрос (!): "Затем, однако, в тот же день, явившись в присутствии упомянутого комиссара, нас, нотариусов, и нижеподписавшихся свидетелей, он добавил, что он неправильно понял вопрос и потому дал такой ответ, и подтвердил под присягой, что он уверен, что все были приняты в орден таким образом, а не другим, и что он говорил так, чтобы исправить свои показания, а не отрицать их". Нетрудно представить себе причину такой внезапной перемены настроения. Как и у великого командора Рамбо де Карона, который утром все отрицал, а вечером во всем признался.
Показания Жоффруа де Гонневиля, прецептора Аквитании и Пуату, особенно интересны по нескольким причинам. Во-первых, потому что они дают некоторые ответы на вопрос о предполагаемом происхождении этих извращенных отклонений в обрядах. "Откуда взялся этот извращенный обряд отречения от Христа и плевания на крест? — Некоторые говорят, что в нашем ордене он был учрежден тем магистром, который был заключенным в тюрьмах Судана, как я уже сообщал. Некоторые утверждают, что это одно из дурных и порочных введений магистра Ронселина в устав ордена; другие — что это происходит от дурных поправок в устав и доктрин магистра Тома Берара; третьи — что это делается по примеру или в память о святом Петре, который трижды отрекся от Христа". Другими словами, никто ничего об этом не знал. Это принималось без раздумий, как традиция; это факт, так оно и есть, и это все не обсуждалось. Вот что сказали ему те, кто принял его двадцать восемь лет назад в лондонском отделении ордена, когда он отказался отречься от Христа: "Делайте это смело. Я клянусь вам, рискуя своей душой, что это не повредит ни вашей душе, ни вашей совести. Таков обычай нашего ордена; он был введен обещанием, данным одним бывшим магистром ордена, который, будучи узником в Судане, добился своего освобождения только после того, как поклялся, что навяжет его нашим братьям. И все, кто отныне будет принят к нам, должны будут отречься от Иисуса Христа. Так и повелось с тех пор; и вам остается только поступать также".
С другой стороны, Гонневиль проявлял определенную гибкость в применении этих обрядов. Когда он упорно отказывался отречься от Христа, ему сказали: "Если ты хочешь поклясться мне на Святом Евангелии, что всем братьям, которые могут спросить тебя об этом, ты ответишь, что повиновался мне, я готов быть милостивым к тебе". А что касается плевка, то тот, кто проводил церемонию, клал руку на крест, и Гонневиль плевал на руку. Так что это не более чем симулякры. Однако Гонневиль был племянником придворного короля Англии, что может свидетельствовать о поблажках. Но есть и другие случаи: восприемник избавляет брата Гийома де Шалу-ла-Рен от непристойных поцелуев, потому что тот голоден: "Довольно, пойдемте есть". Брат Альберт де Румеркур избегает всего ритуала из-за своего возраста: "Поскольку ты стар, ты будешь избавлен от этого и остального"; другим разрешают плюнуть якобы рядом с крестом; еще одного освобождают от поцелуя пупка, потому что у восприемника "на животе струп". Все это выглядит смехотворно.
Показания Жоффруа де Гонневиля также говорят о том, что Папа был в курсе слухов об поклонении идолу. О его существовании сообщил даже Климент V во время встречи в Пуатье в мае 1307 года: "А знаменитая голова идола? — Я никогда не видел ее и не слышал о ней до того дня, когда Папа упомянул о ней нам с магистром, когда мы были в Пуатье".
Наконец, Жоффруа де Гонневиль показывает, что, даже если слухи сильно преувеличены, дух ордена тамплиеров был уже давно мертв, и что определенное число тамплиеров оставалось в ордене только по инерции, не зная ни как выйти из него, ни на что жить потом. Он сам говорил, что ему было противно, что у него был соблазн раскрыть всю мерзость и отказаться от всего, но он боялся потерять приобретенные блага: "Мне так не нравился орден, что я бы с радостью оставил его, если бы осмелился. Но я боялся власти тамплиеров. Однажды я приехал в Лош, где находился король, и беседовал с ним в присутствии брата Итье де Нантей, настоятеля госпитальеров Франции. Я намеревался открыть королю, как проходят наши собрания, и просить его дать мне совет и взять меня под свою опеку […]. Затем я бы покинул орден. Но потом я подумал, что несколько прецепторов и других членов ордена дали мне довольно много средств для моей поездки во Францию: у меня были деньги и вещи ордена, и мне показалось, что было бы неправильно рисковать потерять их, покинув орден тамплиеров."
Ногаре и люди короля, очевидно, возлагали большие надежды на допрос Великого магистра Жака де Моле. И не разочаровались. Ему было около шестидесяти лет, он был родом из Бургундии и вступил в ряды тамплиеров в 1265 году в Боне, где его приняли Гумберт де Пейро и Амори де Ла Рош. Он стал магистром ордена в 1292 году и с честью выполнял свои обязанности в очень тяжелой ситуации после потери Сен-Жан-д'Акр в 1291 году. Он принимал энергичное участие в оснащении кораблей и обеспечении нужд беженцев на Кипре. С 1293 по 1296 год он совершил длительное турне по Европе для сбора средств. Его видели в Испании, Англии, Италии, где он встретился с Папой, и во Франции, где он имел встречу с королем и провел общее собрание тамплиеров в Париже. Вернувшись на Кипр, он вместе с госпитальерами участвовал в операциях в Малой Азии и выступал за союз с монгольским ханом Ирана Газаном. Это было время, когда на Западе некоторые люди интересовались монголами и видели в них возможных союзников против египетских мамлюков, например, армянский принц Хетум, который в итоге стал администратором премонстратского монастыря в Пуатье и автором книги Flos historiarum Terrae Orientis (Цветник историй земель Востока), имевшей большой успех. Однако совместные операции тамплиеров и монголов в 1299–1304 годах потерпели неудачу. Однако Жак де Моле не смирился. В 1306 году он все еще работал над проектами крестовых походов, но, как мы уже видели, отказался от слияния с госпитальерами.
Он был арестован 13 октября 1307 года в Парижском Тампле и допрошен 24 числа. Между этими двумя датами Малкольм Барбер предполагает, что он был подвергнут суровому заключению, которое если не сломило его, то, по крайней мере, ослабило, и ему могли давать соблазнительные обещания. Однако на протяжении всего разбирательства, вплоть до своей казни в 1314 году, Моле так и не воспрянул духом. Это был удрученный старик, который сначала признался, потом отказался, потом снова признался, потом снова отказался. 24 октября он признался, что во время посвящения неохотно отрекся от Христа и плюнул, только один раз и рядом с крестом. И когда он сам принимал новых братьев, он позволял повторять эти обряды, не принимая в них участия: "Однако после их приема я попросил помощников отвести новопосвященных в сторону и заставить их делать то, что они должны были сделать. Я хотел, чтобы они делали то же, что и я сам, и чтобы их принимали в соответствии с теми же обычаями". И когда инквизитор спрашивал его: "Говорил ли ты какую-нибудь неправду или смешивал ли ты какую-нибудь ложь в своих показаниях, опасаясь пыток, тюремного заключения или чего-либо другого?" Он отвечал: "Нет, я сказал только правду, ради спасения своей души.
Ногаре и король только этого и ждали: значит, обвинения были вполне обоснованными. Теперь это должно было быть широко распространено. Уже на следующий день, в среду, 25 октября, магистры и бакалавры Парижского университета, а также каноники были созваны в Тампль, чтобы выслушать публичные признания Жака де Моле. Последний в компании Жоффруа де Шарне, Готье де Лианкура, Жоро де Гоша и Ги Дофина повторил свои признания, сделанные накануне. Они утверждали, что когда-то орден был очень праведным, но "злоба врага рода человеческого, который всегда ищет, что поглотить, привела их к такой погибели, что уже долгое время те, кто был принят в орден, отрицали Господа Иисуса Христа, нашего Искупителя, во время своего вступления в орден, не без печали о потери души, они плевали на крест с Иисусом Христом на нем, который был показан каждому из них при приеме в орден, в знак презрения к нему, и во время упомянутого приема они совершили другие преступления того же рода". Если он ничего не говорил до сих пор, то это было "из-за страха перед мирским наказанием и из-за того, что упомянутый орден был в силе, и в этом случае они потеряли бы мирские почести, статус и богатство, которыми они обладали". Наконец, он благодарит короля Филиппа, "носителя света, для которого ничто не скрыто", который в своей великой мудрости открыл все. По словам продолжателя Гийома де Нанжи и Жана де Сен-Виктора, Жак де Моле затем написал всем членам ордена письмо с просьбой покаяться. На следующий день, 26 октября, на новом заседании в Тампле другие сановники, а также некоторые покорившиеся тамплиеры подтвердили заявления Моле.
Что нам делать с этими обвинениями и признаниями? Некоторые историки обратили внимание на стереотипный характер вопросов и ответов. Очевидно, что дознаватели применяли заранее разработанный вопросник, но больше всего удивляет единообразие ответов по форме, содержанию и даже длине. Согласно Роже Севэ, изучавшего суд над тамплиерами Оверни, "было крайне необходимо получить признания, поскольку искомая истина заключалась не в реальности фактов, а в соответствии показаний обвинениям". Согласно