Для Филиппа Красивого это была пощечина, так как он открыто поддерживал кандидатуру своего брата. Однако избранный кандидат не был враждебен ему: он был одним из его вассалов; он был человеком французской культуры и языка; он заседал среди баронов королевства, и эти два человека знали и уважали друг друга. Неудачником снова стал Карл Валуа, от которого уплыла еще одна корона. Однако это не мешало ему реализовывать свои фантазии. Он женил на своей старшей дочери от Екатерины де Куртенэ Филиппа де Таранто, одного из сыновей Карла II Хромого, короля Неаполя, которому она передала свои права на корону Константинополя. Карл Валуа по-прежнему мечтал о крестовых походах и Востоке, что раздражало его третью жену, Матильду Шатийон де Сен-Поль, которая имела более реалистичный взгляд на эти идеи.
Поэтому конец года был довольно неоднозначным для короля, который видел, как срываются или задерживаются его планы относительно тамплиеров, Фландрии и Империи. Он также был очень недоволен тем, как его зять Эдуард II обращался с его дочерью Изабеллой. В мае он отправил Пьера де Курпале, аббата Сен-Жермен-де-Пре, и трех рыцарей в Англию, чтобы потребовать изгнания Пирса Гавестона, которого он считал личным врагом. Считается, что король и его сестра Маргарита, вдова Эдуарда I, отправили 40.000 ливров графам Линкольну и Пембруку, которые возглавили восстание баронов против Гавестона. 25 июня Гавестон был сослан в Ирландию, а Эдуард II, чтобы умиротворить Филиппа Красивого, предоставил Изабелле все доходы от графства Понтье и арестовал тамплиеров. Однако недоверие между королями сохранялось. В октябре король Франции направил в Лондон своего брата Людовика д'Эврё и епископа Суассонского, которые способствовали примирению между Эдуардом и его баронами, а также между Шотландией и Англией. Но ситуация оставалась нестабильной. Для Филиппа Красивого урок 1308 года заключался в том, что ничто не вечно под луной.
XIV.1309–1310: продолжение дела тамплиеров и возвышение Мариньи
Когда начался 1309 год, королевское правительство ожидало начала допросов тамплиеров епархиальными комиссиями и папской комиссией. Климент V в своих буллах от 12 августа 1308 года постановил, что в каждой епархии епископ будет председательствовать над комиссией, состоящей из каноников, двух доминиканцев и двух францисканцев, которые будут опрашивать членов ордена по отдельности, чтобы решить их судьбу; а в Париже апостольская комиссия приступит к опросу сановников и добровольных защитников ордена, чтобы решить судьбу ордена тамплиеров как религиозной организации.
В начале января прошло уже четыре месяца с момента принятия этих решений, а ничего не произошло. Прошла зима. В апреле все еще не было никаких новостей об этих комиссиях. Эксперты в области права теряли терпение. Медлительность Папы стала больше не приемлемой. Он только что переехал в Авиньон и намеренно затягивал события, медлительность была его главным оружием, наряду с уклончивостью, и он собирался провести еще одну блестящую демонстрацию.
Трудоемкая подготовка к допросам
Раздраженный, Филипп Красивый обратился к Папе за разъяснениями. Он жаловался, что решения принятые в Пуатье до сих пор не выполнены. Это, по его словам, наносит "самый большой вред" и может иметь "печальные и опасные последствия". Некоторые тамплиеры уже отказались от своих слов; люди начинают верить, что их арестовали только для того, чтобы конфисковать их имущество. Новая процедура, продолжал государь, была плохо определена: должны ли тамплиеры, покинувшие свою епархию, быть возвращены в нее? Следует ли вновь допрашивать тех, кто уже ответил на менее полное обвинение? Что делать с теми, кто отказался от своих слов и с теми, кто отказывается давать показания?
Папа ответил королю по существу в письме от 6 мая: «Успокойся, сын мой. Запрет, который, как мы знаем, имеет свойство еще больше расстраивать тех, кто спешит. Я получил ваши письма (что предполагает, что король написал их несколько) и отвечу на них по пунктам. Во-первых, это неправда, что я все затягиваю. Напротив, я работаю "без всякой халатности", чтобы подготовить процедуру. Правда, я еще не отправил письма с инвеститурой из комиссий Лиона, Бордо и Нарбонны, но скоро сделаю это. А потом, я болел этой зимой, и с этим переездом были проблемы, вы знаете, как это бывает: кучи архивов, мебели и посуды, которые нужно перевезти. Но мы этого добьемся. Что касается ваших вопросов, я обещаю подумать над ними, особенно о судьбе тех, кто отказался от своих слов, и тех, кто упорно продолжает все отрицать. Я дам вам знать в свое время». Этого было достаточно, чтобы привести Ногаре в ярость!
Если Папа продолжал вести политику промедления, то епископы стали сами проявлять активность. Епископ Парижа Гийом де Бауфет выдал инструкции по проведению допросов, и можно предположить, что они были применены: обвиняемого, после принесения клятвы на Евангелии говорить правду, допрашивали о месте, дате и обстоятельствах его приема в орден. К тем, кто упорно отрицал преступления, должен был быть применен все более жесткий режим содержания: сначала перевод на хлеб и воду, затем проведение очных ставок, затем угрозы пытками путем демонстрации пыточных инструментов и способов их применения, затем собственно сами пытки, сначала "без излишеств", затем более серьезно. Тем, кто дал признательные показания, следовало дать отпущение грехов и "относиться с добротой в отношении таинств, тюрьмы и пищи"; к тем, кто отказывался признаваться, следовало применять тот же режим, что и к тем, кого еще не допрашивали. Применение пыток подтверждается несколькими свидетельствами, из которых следует, что допросы всегда проводились под давлением людей короля, которые, несмотря на соглашения с Папой, эксплуатировали земельные владения ордена и продали много движимого имущества, не дожидаясь приговора суда, как будто осуждение было неизбежным.
Важнейшим моментом является содержание допросов. Недостаточно было, как в 1307 году, попросить обвиняемых рассказать, что им известно, так как они многого не скажут. Поэтому их нужно было направлять, задавая им точные вопросы, список которых был составлен. На самом деле сохранилось несколько списков: один из одиннадцати пунктов, который зафиксирован в Grandes Chroniques de France (Больших французских хрониках), один из 86–88 пунктов, который использовался в 1309 году при индивидуальных допросах, и один из 127 пунктов, который, как предполагается, был составлен еще в августе 1308 года, но применялся только 14 марта 1310 года. Все это довольно запутанно, и неясно, кто разрабатывал вопросы, хотя влияние Ногаре, похоже, было преобладающим. В любом случае, даже если есть некоторые различия в деталях, списки перекликаются и совпадают по сути. Они не образуют логического и последовательного целого, а скорее являются скоплением вопросов по различным преступлениям, отражающим страхи, тревоги и навязчивые идеи общества начала XIV века. В этом отношении они весьма поучительны и показательны.
Рассмотрим наиболее полный список, состоящий из 127 статей. В нем мы находим, вперемешку, такие вопросы как: отрицали ли вы Христа, Бога, Богородицу; был ли Христос лжепророком, преданным смерти за свои собственные преступления; плевали или мочились ли на крест; топтали ли его; поклонялись ли кошке, которая иногда появлялась во время собрания членов ордена; верите ли в церковные таинства, а священники ордена соблюдали ли канон мессы; выслушивали ли великий магистр и прецепторы исповедь братьев, даже если они не были священниками; целовали ли во время приема в орден послушники восприемников в рот, пупок, анус, позвоночник или пенис; являлась ли эта церемония тайной, и заставляли ли вступающего поклясться не покидать орден; могли ли братья ордена вступать друг с другом в сексуальные отношения, и могли ли они от этого отказаться, если их об этом просили; поклонялись ли идолам, трехлицым головам, человеческим черепам и особенно знаменитой голове, которую почитали как своего спасителя, который может сделать людей богатыми, заставить деревья цвести и растения расти; давали ли во время приема новому брату шнуры, которые касались головы идола; и должен ли он был носить их на своем теле; должен ли был новый брат поклясться под страхом смерти или тюремного заключения никогда ничего не рассказывать об этих обрядах, которые соблюдались во всем ордене в течение долгого времени; должен ли был каждый брат работать над увеличением богатства ордена всеми средствами, законными и незаконными; проходили ли собрания в абсолютной тайне, с часовыми на крышах, чтобы не пускать любопытных; знали ли все братья об этих мерзостях и никогда не раскрывали о них, хотя некоторые покинули орден в отвращении. Как можно видеть, список обвинений значительно вырос со времен предварительных допросов 1307 года.
Список из одиннадцати пунктов в Grandes Chroniques de France даже содержит еще несколько придумок: поцелуй ануса черной кошки; кремация мертвых братьев, пеплом которых кормят новых членов; убийство и кремация ребенка, родившегося в результате сексуальных отношений между братом и девственницей, жир которой используется для обмазывания идола. Возбужденное воображение священнослужителей кажется неисчерпаемым. Но откуда у них появлялись такие фантазии?
Отмечая сходство в обвинениях против Бернара Саиссе, Гишара де Труа, Бонифация VIII и тамплиеров, Ален Демургер в своем справочном исследовании о тамплиерах пишет, что "мы имеем здесь четыре однотипных дела, которые придают очень негативную окраску правлению Филиппа Красивого. Здесь чувствуется явное влияние Гийома де Ногаре, чей метод заключался в демонизации противника, даже Папы Римского, и превращение его в еретика, играя на страхах и панике, которые ересь, магия и колдовство вызывали в определенных обстоятельствах и в определенные периоды напряженности и кризиса у населения, и особенно у его элиты".
Не надо думать, что эти обвинения были просто плодом буйного воображения Ногаре и его людей. Как напоминает нам Малкольм Барбер в книге