ии, камергер придавал большее значение дипломатическим контактам с Фландрией, с императором и с Англией. Для этого необходимо было покончить с тамплиерами, поскольку суд над ними тянулся уже более двух лет. Чтобы ускорить процесс, Ангерран мог рассчитывать на своего брата Филиппа, недавно назначенного архиепископом Санса.
Как и было запланировано в конце ноября 1309 года, 3 февраля 1310 года в аббатстве Сент-Женевьев собралась папская комиссия, ответственная за расследование деятельности ордена, чтобы выслушать возможных защитников ордена. Никто не явился. Но это было лишь ложным впечатлением. На самом деле сотни тамплиеров были свезены в Париж, распределены по многочисленным тюрьмам, и все они были полны решимости защищать орден. Их допрос еще предстояло организовать. 28 марта они были собраны для этой цели в садах епископского дворца, рядом с Нотр-Дамом. Их было 546. Комиссары снова зачитали им обвинительный акт на латыни и объявили: "Поскольку вы все изъявили готовность защищать орден, а нам было бы трудно доставить вас всех к нам (было бы слишком много смятения и беспорядков), мы готовы принять ваших представителей в удобное для вас время и в соответствии с нормами закона. Шесть, восемь, десять или больше представителей, которых вы назначите, и которые будут иметь полную свободу совещаться с вами в вашу защиту, а также принимать решения по делу".
Затем заключенных отвели обратно в тюрьмы, а 31 марта комиссары прислали легистов, чтобы узнать, что они решили. Они в подавляющем большинстве ответили, что все обвинения против ордена были ложными, но назначить защитников должны высокопоставленные лица. Один из них, Пьер де Болонь, сделал длинное заявление, протестуя против виновности ордена, заявив, что признания, полученные под пытками, не имеют никакой ценности, и попросив предоставить им средства для защиты и участия в Вьеннском соборе. 1 апреля комиссия вызвала пять братьев-тамплиеров, считавшихся потенциальными защитниками: Пьера де Болонь, Гийома де Шамбонне, Бертрана де Сартиге, Робера Вижери и Рено де Прованс, которые заявили, что заключенные не осмелились прийти защищать орден "из-за страха, соблазна и ложных обещаний". Они также разъяснили ситуацию с юридической точки зрения: те, кто нападает на орден, могут делать это только тремя способами, путем обвинения, в этом случае обвинитель должен понести все последствия клеветы, если будет доказана его неправота; путем доноса, но в этом случае доносчик не должен быть принят во внимание, "потому что прежде чем доносить, он должен был уведомить нас, монахов, об этих преступлениях, чего он не сделал"; путем памфлетов, в этом случае мы ответим своими аргументами. Очевидно, что братья вновь обрели уверенность и хотели организовать надежную оборону.
7 апреля девять наиболее способных и красноречивых тамплиеров обсудили с комиссией роль каждого из них. Комиссия указала, что она не несет ответственности за аресты, что у нее нет полномочий освободить тамплиеров или вернуть их имущество, но что она собралась, чтобы вынести решение по очень тяжелым обвинениям в ереси. Наконец, 11 апреля было решено, что Пьер де Болонь, Рено де Прованс, Гийом де Шамбонне и Бертран де Сартиге будут защитниками ордена и будут присутствовать при заслушивании свидетелей. Пьер де Болонь был, без сомнения, одним из самых компетентных среди тамплиеров. Сорока четырех лет, скорее всего, итальянец, он был принят в орден в Болонье, где, возможно, посещал юридический факультет университета, как видно из его аргументов. Во время допроса в 1307 году он признался, но под угрозой пыток. Рено де Прованс, тридцати шести лет, также получил образование и не давал признательные показания добровольно, как и двое других, из Оверни и Руэрга.
Заслушивание свидетелей началось 11 апреля. Некоторые из них обвиняли орден, но большинство защищали его. 23 апреля Пьер де Болонь даже выступил с энергичной контратакой, осуждая "быстрый, жестокий, неожиданный, враждебный и несправедливый" характер атаки на тамплиеров: "С разрушительной яростью все братья ордена в королевстве Франция были внезапно арестованы, ведомы на заклание, как овцы, и, внезапно лишившись имущества и всего, что им принадлежало, посажены в суровые тюрьмы; и из-за различных и разнообразных пыток многие из них умерли, многие братья стали калеками навеки, и многим потом пришлось оболгать себя и орден". Другие были обмануты ложными обещаниями: "Им давали читать письма скрепленные королевской печатью, в которых речь шла о сохранении им жизни и здоровья при любом наказании; они скрупулезно гарантировали им хорошее содержание и большие ежегодные пожизненные доходы; они всегда говорили им в качестве преамбулы, что порядки существующие в ордене всеми полностью осуждаются." Обвинения, говорил Пьер де Болонь, абсурдны. Многие дворяне, иногда высокого происхождения, принадлежали к тамплиерам до самой смерти: можем ли мы поверить, что они были "достаточно глупы и безумны, чтобы вступить и остаться в ордене ради потери своей души"? Четверо защитников становились все более дерзкими. Они потребовали, чтобы показания свидетелей держались в тайне; они начали напрямую нападать на людей короля, а на самого короля — косвенно; все больше тамплиеров прибывало из провинций для защиты ордена. Обвинители вынуждены были обороняться, и члены папской комиссии начали испытывать беспокойство, несмотря на консультации юриста, выступавшего в поддержку правительства, который оправдывал нападки на орден и восхвалял Филиппа Красивого, "защитника веры и поборника Церкви", который "показал раны Церкви Христа, чтобы она могла исцелить их и изгнать гнилую плоть из тела Церкви". Но это была пустая риторика, которая не могла скрыть того факта, что в начале мая ситуация складывалась в пользу тамплиеров.
И где же был король в этот решающий момент? В Мон-Сен-Мишель, где он совершал второе паломничество, проехав через Лизье и Фалез, где он был 30 апреля. В аббатство Мон-Сен-Мишель он передал драгоценные реликвии из дворцовой часовни: шипы из тернового венца Христа, частицу древа креста и большую покрытую золотом его статую для главного алтаря. Было ли это благочестивое путешествие связано с судебным процессом? Невозможно знать наверняка, но, зная этого человека, это вполне можно допустить. Затем на сцену неожиданно вышел Филипп де Мариньи, новый архиепископ Санса. У него был радикальный способ положить конец спорам и проволочкам, похожий на старый прием Симона де Монфора против катаров: убейте их всех, и Бог узнает своих. Он отличался по форме, но суть оставалась прежней. Давайте перейдем к суду.
В начале мая он созвал в Париже собор епархии Санс, чтобы вынести решение о судьбе тамплиеров этой области, чьи епархиальные комиссии завершили слушания. Папа фактически указал, что индивидуальная судьба тамплиеров может быть решена провинциальными соборами, в то время как судьба ордена зависит от папской комиссии. Филипп де Мариньи намеренно играл на этой двойной юрисдикции: тамплиеры его провинции подтвердили свои признания перед епископальными комиссиями, и поэтому должны были быть помилованы. Но вскоре после этого они вызвались защищать орден перед папской комиссией. Архиепископ посчитал, что они рецидивисты, вернувшиеся к своим заблуждениям, и поэтому их следует казнить. Узнав о том, что собор в Сансе готовится вынести приговор, представители ордена 10 мая составили обращение к папской комиссии с просьбой вмешаться. Президент этой комиссии, архиепископ Нарбоннский Жиль Айселин, оказался в очень щекотливой ситуации. Относительно умеренный, в прошлом проявлявший определенную независимость в королевском Совете, он в то же время был человеком, очень близким к Филиппу Красивому, и не хотел рисковать, вступая с королем в противоборство. Король поддержал инициативу архиепископа Санса, если не приказал ему сам, потому что его раздражали задержки в этом деле: Папа только что отложил на год созыв Вьеннского собора, который должен был открыться только в октябре 1311 года. Жиль Айселин, понимая несправедливость процедуры, предпочел увернуться и уподобился Пилата: он отказался рассматривать просьбу об апелляции, заявив, что у него нет времени, "сказав, что он должен праздновать или слушать мессу".
На следующий день, 11 мая, он отсутствовал на заседании комиссии, которая возобновила слушания как ни в чем не бывало. Тогда стало известно, что 54 тамплиера собираются казнить. Комиссия послала двух человек, чтобы попросить архиепископа отложить казнь. Он отказался их выслушать, и 12 мая 54 тамплиера были заживо сожжены в поле у ворот Сент-Антуан. Впоследствии были сожжены еще четыре, а затем девять в Санлисе. Продолжатель Гийома де Нанжи пишет, что "никто из них — исключений не было — не признал ни одного из приписываемых им преступлений, напротив, они упорствовали в своих отрицаниях, всегда говоря, что их предают смерти без причины и несправедливо, что многие могли наблюдать не без большого восхищения и безмерного удивления".
Эффект от этой казни был мгновенным. Оборона ордена рухнула. Папская комиссия возобновила свою работу 13-го числа, но свидетели были в ужасе. Первым заговорил пятидесятилетний брат Аймери де Вилье-ле-Дюк, охваченный паникой: "Вчера, — сказал он, — я видел, как пятьдесят четыре моих брата везли в телегах, чтобы сжечь заживо, потому что они не признались в этих преступлениях; я слышал, что их сожгли. Ах, если бы решили сжечь меня, я слишком боюсь смерти, я не вынесу этого! Я бы признался под присягой, перед вами и перед кем-либо еще, во всех преступлениях, вменяемых ордену; я бы признался, что убил Бога, если бы меня спросили! Ах, я прошу вас, умоляю вас не раскрывать ничего из этого людям короля. Я слишком боюсь, что если они узнают об этом, то предадут меня тем же пыткам, что и моих братьев…".
Главный защитник тамплиеров, Пьер де Болонь, сбежал и скрылся. Его местонахождение было неизвестно. 19 мая 44 брата явились в комиссию и отказались от защиты ордена: "Да, мы предлагали себя перед вами для защиты нашего ордена. Но сейчас мы намерены выйти из игры. Мы уходим. Мы отказываемся от защиты ордена". В этих условиях комиссия могла только прекратить свою работу. 30 мая она приостановила производство по делу.