Эдуард также обратился за помощью к Папе Римскому: 29 августа в Англию прибыли два папских посланника с миссией восстановления мира и полномочиями отменять ордонансы. С этими могущественными союзниками король начал переговоры с баронами, которые проходили в Лондоне. Представители Филиппа Красивого сыграли важную роль в этих переговорах, составив возражения на ордонансы, Prima Tractatio ad Pacem Confirmandam и Rationem baronum (Главные требования для утверждении мира с баронами). Они сделали это в стиле французских легистов, доказывая, что ордонансы недействительны, поскольку предъявившие их не были законно избраны, что они превысили свои полномочия, что требования противоречат Magna Carta (Великой Хартии) и коронационной клятве, и что Людовик IX и Климент V уже осудили подобные ордонансы. Все эти юридические аргументы не имеют никакого значения в этом королевстве, — ответили бароны, — это не Франция, Англия управляется не писаными законами, а древними обычаями. Договор был окончательно заключен 20 декабря, скреплен печатями в присутствии Людовика д'Эврё и двух папских посланников, Арно Нувеля, кардинала-священника Сен-Приска, и Арно д'О, епископа Пуатье, будущего кардинала Альбано. Преследование сторонников и противников Гавестона было прекращено, об ордонансах не было упомянуто, что скорее было благоприятно для английского короля.
Эдуард был благодарен королю Франции, а тот, как никогда ранее, чувствовал себя арбитром европейской политики. Казалось, что, без него ничего не решается. Связи между двумя королями укрепились после рождения первого ребенка Эдуарда и Изабеллы, будущего Эдуарда III, в Виндзоре 13 ноября 1312 года. Крестины, которые праздновались 16 числа, стали поводом для дипломатического инцидента: Людовик д'Эврё, брат Филиппа Красивого, который был одним из крестных родителей, настоял на том, чтобы новорожденному дали имя французских королей: Филиппа или Людовика. Английские бароны настаивали, что ребенок должен носить имя Эдуард. По иронии судьбы, этот маленький Эдуард стал бичом и для своего отца, свергнутого в 1327 году, и для французов, униженных при Кале и Креси в 1346 году.
Но в то время оба королевских двора были в восторге от этого события. Королевская чета Эдуард II и Изабелла, казалось, стала "нормальной". Молодая королева, которой было всего двадцать лет, вела королевский образ жизни, имея свой двор на 200 человек, гардероб и впечатляющую коллекцию драгоценностей. 20 октября, за месяц до родов, она составила завещание — полезная мера предосторожности в те времена, когда беременность была сопряжена с высоким риском. В нем было указано, что графство Понтье и сеньория Монтрей, подаренные ей мужем, будут управляться в течение трех лет после ее смерти ее душеприказчиками. Наличие копии этого завещания во французских архивах заставляет профессора Сеймура Филлипса полагать, что "оно было составлено по предложению и, возможно, настоянию французских посланников, чтобы обеспечить выполнение условий сохранности приданого Изабеллы после ее смерти". Гипотеза является вполне правдоподобной: Филипп Красивый, как хороший юрист, хотел контролировать все возможные варианты.
Ему было уже сорок четыре года, и именно этот молодой дед в это особенно благоприятное завершение 1312 года, стал поистине центральной фигурой в европейской политике.
XVII.Свет и тени конца царствования(1313–1314)
Для Филиппа Красивого 1313 год стал переходным. 11 апреля он лишился одного из своих главных советников, хранителя печати Гийома де Ногаре. В течение некоторого времени его влияние снижалось, в то время как влияние Мариньи росло. Ногаре, чье имя неразрывно связано с нападением на Папу в Ананьи, был страстным сторонником борьбы против Бонифация, против Саиссе, против тамплиеров, легистом, полностью преданным королю, уничтожителем ереси и нечистоты в духовенстве. Его навязчивое стремление к идеалу цезаропапистской монархии, несомненно, в конце концов королю надоело и привело к смене курса в сторону политического реализма, воплощенного Мариньи: Бонифаций не был осужден, тамплиеры были осуждены только административным решением. Идеолог и человек принципов, Ногаре отслужил свой срок и король был вынужден заключить договор с прагматиками. Но Филипп так и не отрекся от него. Его смерть не привела к образованию вакуума, потому что он больше не занимал центрального места в политике. На посту хранителя печати его сменил Пьер де Латилли.
Незадолго до этого король лишился еще одного близкого друга, разделявшего цели Ногаре: своего духовника Гийома Парижского, который также был генеральным инквизитором и сыграл важную роль в суде над тамплиерами. Он умер в 1312 году, и его сменил на посту духовника короля другой доминиканец, Рено д'Обиньи, доктор теологии монастыря Шартр и настоятель монастыря Пуасси. При Филиппе Красивом должность духовника не была простой представительской функцией. Король, который был очень набожен, часто беседовал с ним; он одолжил ему копию Miroir (Зерцала) Винсента де Бове, которую подарил ему Гийом Парижский; он дарил ему подарки, назначил ему ежегодную пенсию в 200 ливров и сделал его одним из своих душеприказчиков. В том же году Филипп лишился своего капеллана, брата Жана де Ла Гранжа, которого заменил брат Жан де Гран-Пре, религиозный деятель из Валь-дез-Эколье.
Королевский визит в июне-июле 1313 года, престижный апофеоз для Филиппа IV
Бесспорно, великим событием 1313 года для Филиппа Красивого стало полуторамесячное пребывание Эдуарда II и Изабеллы в Париже, Понтуазе и Пуасси, с 1 июня по 15 июля. Была организована череда празднеств, парадов, церемоний, инаугураций, банкетов, клятв о участии в крестовом походе, переговоров, в которых король Франции выступал как полноправный хозяин и организатор. Никогда прежде он не председательствовал на таких долгих и грандиозных празднествах, организованных с такой помпой. Филипп Красивый, демонстрировал все великолепие своей столицы и своего нового дворца и утверждал свое превосходство в глазах всех присутствующих.
Именно по его приглашению англо-французская королевская чета прибыла во Францию 23 мая. Официальная причина была чисто праздничной: король должен был посвятить в рыцари трех своих сыновей, которые также являлись тремя братьями королевы Англии. Но за этим праздничным фасадом скрывались более серьезные мотивы: повод использовался для обсуждения аквитанской проблемы, а также финансов, Фландрии, крестового похода и отношений между Эдуардом и его баронами. Эти отношения оставались очень напряженными из-за взаимного недоверия, несмотря на подписанные соглашения и присутствие французских и папских эмиссаров. В Аквитании вновь вспыхнули старые споры. В Парижском парламенте рассматривались многочисленные апелляции аквитанских сеньоров, в частности, апелляция Аманье д'Альбре против Джона де Феррерса, бывшего сенешаля аквитанской Гаскони. В 1312 году ссора между этими двумя баронами переросла в локальную войну, в которой Феррерс был убит. В ноябре король Эдуард поручил епископу Эксетерскому подготовить его защиту перед Парижским парламентом, и 4 февраля 1313 года граф Пембрук и епископ Эксетерский Томас де Кобхэм были назначены послами с полномочиями организовать встречу на высшем уровне между двумя королями. 14 марта Пембрук договорился с советниками Филиппа Красивого, что два короля должны встретиться 20 мая в Амьене. Но через несколько недель, в конце апреля, граф Клермонтский, кузен Филиппа IV, прибыл в Лондон с новым приглашением для Эдуарда и Изабеллы: "Приезжайте ко мне в Париж на Пятидесятницу; три моих сына будут посвящены в рыцари, будут большие празднества, и Изабелла будет счастлива снова увидеть своих братьев". Приглашение было принято, несмотря на нежелание английских баронов, которые не были сторонниками соглашения между двумя государями и тщетно доказывали, что шотландцы все еще угрожают Англии.
23 мая Эдуард, Изабелла, графы Пембрук и Ричмонд, Генри де Бомон, Хью Деспенсер и свита из 220 человек отплыли из Дувра. 1 июня они прибыли в Париж, а в субботу 2 июня совершили торжественный въезд в роскошно украшенный город. Это была впечатляющая процессия: три короля: Франции, Англии и Наварры, легат Папы, кардинал Николя де Фреовиль, вся французская королевская семья, главные советники, с Ангерраном де Мариньи в первом ряду, множество знатных господ и знатных дам в своих лучших нарядах. Гийом де Эно и герцог Бретани Иоанн особенно блистали пышностью своих одежд. Филипп Красивый сделал все правильно. Эдуард и Изабелла были прославлены, "весь город собрался и выбежал встречать их", — говорит летописец. В ту субботу король устроил большой банкет. На следующий день, 3 июня, в день Пятидесятницы, король Франции показал гостям свой новый дворец на Иль-де-ла-Сите, реконструкция которого в самом современном готическом стиле была только что завершена. Затем все отправились в Нотр-Дам, где три сына короля были посвящены в рыцари вместе с двумястами другими молодыми людьми из лучших дворянских семей, включая Роберта д'Артуа. Произошла редкая в истории церемония: короли Франции и Англии надели на короля Наварры рыцарские шпоры.
Затем последовали шесть дней празднеств. Король даже организовал для дам закрытый пир в Лувре, на котором председательствовали его дочь Изабелла и невестка Маргарита Бургундская, королева Наварры. Филипп IV, Эдуард II, Людовик Наваррский, Карл Валуа и Людовик д'Эврё по очереди давали банкеты. Банкет Эдуарда проходил на лугах, окружавших аббатство Сен-Жермен, где остановилась английская королевская чета. Были установлены палатки, весь день горели факелы, гостей обслуживали камердинеры верхом на лошадях, а поскольку его зять был еще беднее его самого, Филипп Красивый устроил этот праздник за свой счет. Эта маленькая экстравагантность обошлась ему в 2.000 ливров, 94 коровы, 189 свиньи, 380 баранов, 200 щук, 160 карпов и 80 бочек вина. В перерывах между блюдами проводились развлекательные мероприятия: модные английские певцы, такие как менестрель Уильям Крэддок, исполняли хиты своего репертуара; люди были в восторге от "замка любви", сделанного оружейником Людовика Наваррского. На следующее утро король Англии с трудом встал, и, заметив, что он опоздал, Жоффруа Парижский сообщил, что о нем в шутку говорили, что он валял дурака в постели со своей молодой женой.