Папа также был удовлетворен. С установлением мира во Фландрии появилась надежда на следующий крестовый поход. Климент V все больше и больше становился союзником Филиппа Красивого. После упразднения ордена тамплиеров он только что сделал еще один подарок королю Франции: 5 мая 1313 года в соборе Авиньона он провозгласил канонизацию Целестина V, что было еще одним способом осудить Бонифация VIII. Ногаре оценил бы этот жест, если бы не умер за несколько дней до этого. Канонизация была непростой, она стала результатом процесса, начатого в 1306 году под давлением Филиппа Красивого, и последующих торгов. Король хотел канонизации Целестина как мученика, что явно обвинило бы Бонифация. Но Филиппу пришлось согласиться на канонизацию Целестина как исповедника, в обмен на роспуск тамплиеров. Дискуссии по вопросу канонизации были бесконечными. Папа назначал комиссию за комиссией; каждое "чудо", приписываемое отшельнику Пьетро дель Морроне (Целестину V), становилось предметом распрей, не имеющих ничего общего с верой: члены Священной коллегии систематически занимали позицию в соответствии со своими чувствами к Бонифацию VIII. Андре Вошез в своем большом исследовании La Sainteté en Occident aux derniers siècles du Moyen Age (Святость на Западе в последние века Средневековья) пишет: «Каждое из чудес, рассматриваемых комиссиями, изучалось по очереди, и всем присутствующим кардиналам предлагалось ответить на два вопроса: "Является ли это чудом?" и "Достаточно ли оно доказано?". Отметим, что некоторые члены Священной коллегии всегда отвечали утвердительно, например, Колонна, что неудивительно для ярых противников Бонифация VIII, в то время как другие, например, Ричардо Петрони из Сиены, защищавший Бонифация на Вьеннском соборе, отвечали отрицательно». По каждому чуду результат голосования был очень близким, но сторонники Филиппа Красивого были более многочисленны, поэтому 14 чудес из 19 предложенных, были признаны как подлинные. Целестин V был все-таки канонизирован большинством голосов по причинам, далеким от его религиозных заслуг.
Смерть императора (24 августа 1313 года)
В конце июля 1313 года, после Аррасской конференции, Папа и король Франции могли рассчитывать на более спокойное будущее. Папа, здоровье которого стремительно ухудшалось, находился то в Ле Грозо, то в Шатонеф, то в Монте, недалеко от Карпантраса, где его племянник граф Ломань купил для него небольшой замок. Король пропадал на охоте. И вдруг, в начале сентября, пришло известие о смерти императора Генриха VII в Италии, недалеко от Сиены. Вакансия на корону римского короля снова была открыта, к великой радости германских избирателей, которые ожидали для себя щедрых даров от будущих кандидатов. Но для Папы и короля это означало новые неприятности.
После трудной коронации в Риме Генрих VII направился в Тоскану, нападая на города гвельфов. В марте 1313 года он был в Пизе. 26 апреля он заочно приговорил короля Неаполя Роберта к смерти за государственную измену, конфисковал его земли и поручил королю Сицилии завоевать Неаполитанское королевство. Затем Филипп Красивый побудил Климента V к ответным действиям: 12 июня Папа пригрозил отлучением каждому, кто предпримет что-либо против Неаполитанского королевства, находящегося во владении Святого Престола. Император в ярости направился на юг, чтобы лично руководить вторжением в Неаполитанское королевство. Но смерть застала его 24 августа недалеко от Сиены.
Несколько кандидатов на корону римского короля заявили о своих претензиях: Иоанн Люксембург, король Чехии, сын Генриха VII, австрийский герцог Фридрих Габсбург, Людовик Баварский и Людовик де Невер, сын графа Фландрии. Похоже, что Филипп Красивый вынашивал идею выдвинуть своего кандидата — своего второго сына, Филиппа, графа Пуатье и Бургундии, двадцатилетнего молодым человека. Мариньи отговорил его: предприятие было дорогостоящим и слишком рискованным. После провала Карла Валуа на предыдущих выборах и неудач Генриха VII, положение короля римлян и путь к имперской короне казались полными препятствий. Первое — это стоимость операции по избранию. Германские избиратели голосовали за того, кто предложил наибольшую цену, но конкуренция была жесткой, а казна была пуста. По этой причине Мариньи высмеял кандидатуру Людовика де Невер, который был финансово не в состоянии конкурировать с другими кандидатами. В письме к брату Симону Пизанскому, представителю Людовика де Невер, камергер высмеивает его претензии: у вас нет шансов, поэтому "не трудитесь обращаться ко мне так легкомысленно, как вы это сделали".
Не состоявшаяся Фландрская война (1314)
Тем не менее, учитывая напряженную ситуацию во Фландрии, избрание Людовика де Невер королем римлян могло бы стать катастрофой. Поэтому Мариньи стал подстрекать фламандцев к неповиновению, чтобы отвлечь внимание Людовика де Невер. Раздувая угли, он разжег пожар во Фландрии: по крайней мере, это был пожар, который можно было сдерживать и контролировать. Так, в начале 1314 года он создал напряженность между Брюгге, Ипром и Гентом, объявив, что два последних должны финансово участвовать в выкупе за отмену паломничества для искупления Брюггской заутрени и поддержав торговцев против нотаблей. Затем, в начале июня, он тайно встретился с Людовиком де Невер в Хелшине и Симоном Пизанским в Аррасе.
Граф Роберт де Бетюн был приперт к стенке. Последовательная сдача позиций привела к тому, что в глазах фламандцев он потерял репутацию. После новых инцидентов, в частности, отказа бальи Касселя предстать перед королевским судом за то, что он заклеймил французского сержанта в деревне между Фландрией и Артуа, графа вызвали в Париж, но он нашел предлог, чтобы не приехать, и 26 июня 1314 года опубликовал протест, который был равносилен объявлению войны: обвиняя короля в обмане, отказе от своих обязательств, различных мошенничествах и даже в том, что из-за него его отец, Ги де Дампьер, умер в тюрьме. Роберт де Бетюн утверждал: "Король обманывает народ обещаниями и лестью, пытаясь таким образом отвлечь его от повиновения графу. Он требует, чтобы граф приказал городам разрушить их укрепления, а когда граф подчиняется, дает городам отсрочки и послабления, чем завоевывает расположение горожан и внушает им ненависть к графу. Эта политика использует конфликты и напряженность во Фландрии. Король следит за конфликтом. Он раздувает его! Он возбуждает народ против своего господина. Он натравил один город на другой, а торговцев на патрициев".
Логическим следствием этого заявления стало то, что фламандцы прогнали французов из Кортрейка и осадили Турне и Лилль. Война опять стала неизбежна. В июле Филипп Красивый созвал армию на сентябрь, и начал сбор налогов для военной кампании. Отношение Мариньи к этому кризису неясно. Он тайно переписывался с представителем Людовика де Невер, Симоном Пизанским, который в своих письмах пытался запугать Мариньи, заявляя, что фламандцам не терпится вступить в сражение. 30 июля Мариньи ответил ему с иронией, объяснив воинственный пыл фламандцев летней жарой; который не продлится долго, так как у Людовика де Невер нет средств ни для ведения войны, ни для подкупа немецких избирателей: "Я получил ваши письма и увидел из них, как люди Фландрии, дворяне и недворяне, пылки и имеют большее желание воевать, чем когда-либо, и это особенно потому, что они получили хорошие новости из Германии для вашего господина, монсеньера Людовика. Я хочу, чтобы ты знал, брат Симон, что твой господин и эти люди из Фландрии так пылки, потому, что стояла жара, как и должно быть в это время года! Я надеюсь, что придет время, ближе к середине августа, когда начнет холодать. Их пыл спадет, и они не будут так стремиться к войне, как сейчас".
25 июля король объявил о созыве большого собрание баронов, епископов и представителей епископальных городов на 1 августа во дворце Сите, которое, вероятно, планировалось с начала июля, чтобы получить финансовую помощь от буржуа. Именно во время этого собрания, по знаку Мариньи, король встал, чтобы посмотреть на тех, кто был готов поддержать его материально. Эта сцена поразила летописца:
"И тогда, Ангерран заставил своего господина, короля Франции, подняться с места, чтобы посмотреть на тех, кто готов ему помочь. Тогда встал Этьен Барбетт, буржуа из Парижа, и выступил от имени упомянутого города, и поручился за всех, и сказал, что они готовы помочь королю, каждый в меру своих сил. […] И король поблагодарил его. И после сказанного Этьеном все горожане, пришедшие на собрание, заявили, что охотно помогут королю. И король поблагодарил их".
В августе четыре отряда французской армии продвинулись к Дуэ, Сент-Омеру, Турне и Лиллю. Один из них, под командованием Карла, третьего сына короля, 20 августа снял осаду с Турне; остальные возглавляли Карл Валуа, Мариньи и граф Марш. Затем прибыл сам Филипп Красивый и поселился в Орхисе. Чтобы произвести впечатление на фламандцев, три прелата были даже посланы на границу для провозглашения отлучения и запрета, как это было предусмотрено на случай невыполнения Атисского договора. Папа не мог противостоять этому: он умер 20 апреля.
Враждующие стороны встали лицом к лицу. Дело шло к новому большому полевому сражению. Однако Мариньи сумел договориться с Жаном де Намюр, братом графа, и добился снятия осады Лилля. В Орхисе проходили напряженные совещания французских командующих; Карл Валуа и сыновья короля, Людовик и Карл, хотели бы дать сражение, но Филипп Красивый, его брат Людовик д'Эврё и Ангерран де Мариньи выступали за переговоры. Переговоры прошли в Маркете, недалеко от Лилля. Мариньи играл там главную роль. 3 сентября он подписал соглашение с Жаном де Намюр, ратифицированное Карлом Валуа 6 сентября и королем 10 октября в Сен-Дени. По этой "конвенции Маркетта" Людовику де Невер возвращали графства Невер и Ретель, Роберта де Кассель освобождали из заложников. Королю возвращали Кортрейк, за ним же сохранялись Лилль, Дуэ и Бетюн. Были запланированы два брака: дочь Людовик де Невер Жанна выйдет замуж за сына Людовик д'Эвре, а старший сын Людовика де Невер, тоже Людовик, женится на дочери Людовик д'Эвре. Таким образом, будущий граф Фландрии стал бы прямым потомком Людовика Святого.