Скорость, с которой было заключено соглашение в Маркетте, многим показалась подозрительной, они считали, что Мариньи торопил события, чтобы фламандские купцы успели приехать 8 сентября и продать свои ткани на его ярмарке в Экуи, где он получал налоги от сделок. Однако это объяснение кажется несколько шатким. Более вероятно, что камергер хотел побыстрее покончить с этой проблемой, чтобы иметь возможность заняться конклавом, который с мая пытался избрать нового Папу: его кузен Николя де Фреовиль, казалось, имел хорошие шансы. Мы еще вернемся к этому вопросу.
Но непосредственным следствием соглашения в Маркетте стало то, что армия второй год подряд была распущена, так и не повоевав. Это безобразие, хором кричали дворяне и налогоплательщики. "Ничего не сделав, они были распущены из армии и вернулись без славы и почестей", — говорят Grandes Chroniques de France (Большие французские хроники). "Верните деньги!" — требовали буржуа. Но вопреки тому, что произошло в 1313 году, деньги не были возвращены. В ответ на протесты сбор налога был прекращен, но уже собранные суммы были прикарманены: 116.516 ливров из 350.000, которые должен был принести налог, что было достаточно неплохо для войны, которая не состоялась. Королевские финансы находились в таком состоянии, что король вынужден был решиться на эту новую аферу. Ему даже пришлось снова влезть в долги, заняв деньги у парижских буржуа, у архиепископа Филиппа де Мариньи, у мастера арбалетчиков Пьера де Галарта, у наследников графства Овернь, братьев Шоша, и у некоторых итальянских финансистов.
Проблемы королевской казны едва ли тронули возмущенных налогоплательщиков, которые нашли виновника, и согласно Grandes Chroniques им был: Мариньи, "коадъютор и камергер королевства Франции". По словам продолжателя Гильома де Нанжи, "некоторые люди говорили, что эти поборы исходили не от него самого [короля], а были предложены ему советом нечестивцев". Говорили, что Мариньи был подкуплен фламандцами за 200.000 ливров, что неправдоподобно, но всемогущий камергер стал средоточием всей ненависти, тем более что с января 1314 года он был абсолютным хозяином финансов королевства. Декрет от 19 января реорганизовал казначейство, разделив его на две казны, со своими доходами. Одна располагалась в Тампле и использовалась для оплаты расходов королевского двора и центральной администрации; другая, в Лувре, и финансировала крупные строительные работы и войну. Именно Мариньи управляет ими. Ответственные казначеи должны были производить платежи только "в соответствии с порядком, который будет им дан распоряжением короля, подписанным им самим или сеньором Марриньи, и никак иначе". Кроме того, казначеи были "должны поклясться, что состояние счетов не будет известно никому, кроме монсеньера де Марриньи, и они не раскроют их в течении двух лет и как только король потребует этого, то они предоставят отчет обо всем ясно и абсолютно, в его присутствии или в присутствии одного из наших великих господ, которых король захочет туда направить, и что имена людей, у которых будут взяты займы, они не будут раскрывать до других времен". Это означает, что Мариньи был единственным человеком, наравне с королем, который знал реальное состояние финансов и мог распоряжаться выплатами. Сосредоточение такой власти в его руках могло вызвать к нему только ненависть и зависть.
Смерть Климента V и распад конклава
Однако Мариньи нечего было бояться, пока королем был Филипп Красивый, потому что последний никогда не отрекался от выбранных им советников. А поскольку королю было всего сорок шесть лет, Мариньи, которому было тридцать девять, мог надеяться на долгую и успешную карьеру. Тем не менее, ему было бы желательно получить дополнительную гарантию, например, стать кузеном Папы. Святой престол оставался вакантным с 20 апреля 1314 года. Смерть Климента V повлияла на Мариньи, как утверждал Жоффруа Парижский: "Marregni Enguerrant souventes fois en fu plorant" ("Ангерран Мариньи был в печали"). Эти два человека хорошо знали друг друга, высоко ценили друг друга и проводили одну и ту же политику, к большой выгоде Филиппа Красивого. Климент, здоровье которого всегда было очень хрупким, созвал консисторию 21 марта в Монто, недалеко от Карпантраса, где находилась папская курия. Там он опубликовал постановления Вьеннского собора, décrétales clémentines (клементинские декреталии). Затем, сильно ослабев, он пожелал вернуться на родину, в Бордо, чтобы умереть там. Он отправился в путь, но уехал не дальше Рокмора, на другом берегу Роны, где и умер 20 апреля в доме рыцаря Гийома Рикара. Его похороны состоялись в соборе Карпантраса, а останки были перенесены в аквитанскую Гасконь. Он оставил после себя память как о нерешительном Папе, покорном Филиппу Красивому, скупом и практикующем кумовство в невиданных до тех пор масштабах. В своем завещании, составленном в последний момент, он завещал 200.000 флоринов своим родителям, 300.000 — своему племяннику Бертрану, виконту де Ломань, 200.000 — на благочестивые дела, и только 70.000 оставил в папской казне.
Впервые две верховные должности христианства, папство и империя, были вакантны одновременно, и эта ситуация должна была сохраниться в течение нескольких месяцев. В Германии, где Филипп Красивый отказался выдвигать своего сына Филиппа в римские короли, и где целью французов было любой ценой избежать избрания Людовика де Невер, выборщики были разделены между Фридрихом Габсбургом и Людовиком Баварским, и это должно было закончиться очень плохо. 19 сентября четыре выборщика выбрали Фридриха; на следующий день остальные четыре выбрали Людовика. Между претендентами началась восьмилетняя война.
Борьба за Святой Престол была столь же яростной. Потребовалось не менее двух лет и трех месяцев, чтобы избрать нового папу, которого Филипп Красивый уже не увидел. С самого начала конклав, который открылся 1 мая 1314 года в Карпантрасе, был раздираем глубоким соперничеством между французами, гасконцами и итальянцами. Кардиналов было 23, в том числе 10 гасконцев, 7 итальянцев и 6 французов. Для избрания Папы требовалось большинство в две трети голосов, то есть 16, что предполагало согласие двух из трех сторон. Итальянцы предложили кандидатуру Гийома де Мандагу из Лангедока, хорошего юриста, довольно нейтрального и умеренного. Французы и гасконцы не хотели его видеть на папском престоле. Король Франции, очевидно, был очень обеспокоен этими выборами. Привыкший за девять лет к тому, что во Франции жил послушный французский Папа, что значительно облегчало решение крупных вопросов с помощью духовного оружия, Филипп Красивый имел очевидного кандидата: своего бывшего духовника, кардинала Сен-Сабина Николя де Фреовиля, который также был двоюродным братом его главного советника Ангеррана де Мариньи. Последний, очевидно, согласился, хотя он, вероятно, предпочел бы своего брата Филиппа, архиепископа Санса, как утверждает хронист Жан де Конде. Мариньи, говорит он,
Желаю архиепископа Санса
Сделать Папой, ведь он мой брат…
Тем не менее, необходимо было набрать минимум 16 голосов. Но кардиналы были разобщены. Между гасконцами и итальянцами усилились раздоры, и через три месяца они сошлись в рукопашную. На улицах Карпантраса произошло сражение. 24 июля гасконцы призвали виконта Ломани Бертрана де Го, племянника последнего Папы, который прибыл с гасконскими войсками, разграбил и разгромил город. Итальянские кардиналы и их сторонники, испугавшись, бежали, проломив стену за епископальным дворцом. Конклава распался.
Считалось, что такая ситуация не может продолжаться долго. Для возобновления выборов должны были быть выбраны новое место и дата. Но итальянцы не хотели ехать в Авиньон, а гасконцы не хотели в Лион, и никто не хотел в Карпантрас. Филипп Красивый около 15 августа предложил курии положиться на комиссию из трех кардиналов для выбора места встречи, "беспристрастную" комиссию, поскольку в ее состав входили итальянец, француз и… Николя де Фреовиль, которого, очевидно, считали человеком без подданства. Избрание последнего казалось все более вероятным, вплоть до того, что Андре Сапити, английский представитель в папской курии, посоветовал Эдуарду II голосовать за Фреовиля, чтобы он не казался избранным представителем только короля Франции, и чтобы, как Папа, он был благодарен Плантагенету.
Это был небольшой шаг в перед, но кардиналы все еще колебались. Гасконцы были не в восторге от Фреовиля. Дата возобновления конклава постоянно переносилась: то на 1 сентября, то на 1 октября. По этой причине Филипп Красивый и Мариньи стремились как можно быстрее завершить дела во Фландрии. После заключения мира в Маркетте, в сентябре король решил отправить посольство в папскую курию во главе с одним из своих сыновей и Мариньи, чтобы оказать давление на кардиналов. Посольство должно было доставить королевское письмо с предложением собрать конклав в Лионе и избрать Николя де Фреовиля, в противном случае…:
"Дружескими посланниками и письмами мы убеждали вас встретиться со всеми другими кардиналами в другом подходящем месте, в нашем королевстве или в другом месте, где вы сможете наслаждаться безопасностью и свободой, и чтобы вы незамедлительно занялись избранием Папы, как того требует необходимость Церкви и всего христианства.
Очевидно, что города Авиньон и Карпантрас были и остаются, по указанным причинам и из-за реальных трудностей, неприемлемы для итальянских кардиналов, и их отказ приехать туда следует считать обоснованным. Город Лион, предложенный, в частности, итальянскими кардиналами, где Римская Курия заседала и раньше и где было проведено несколько соборов, не представляет никакого риска для кардиналов подвергнуться давлению или насилию, и выборы могут пройти там в полной свободе и безопасности.
Чтобы принять решение в пользу этого города, пусть встретятся один от вас и один от итальянцев, вместе с братом Николя, кардиналом-священником […]. В самом деле, если бы вы провели выборы в Авиньоне или Карпантрасе, не обращая внимания на возражения остальных и в их отсутствие, то, несомненно, они согласились бы избрать Папой другого человека, который не был бы одним из наших друзей".