Мы уже упоминали о первых проявлениях голода в конце XIII века. Начиная с 1300 года, ситуация только ухудшилась: например, в Форезе голод отмечен в 1302, 1310–1311 годах. А в 1315 году случился страшный голод уже по всему королевству. С ее 16–17 миллионами жителей для того времени, Франция была перенаселена.
Что было еще хуже, так это ухудшение климата. В 1300 году Европа вступила в "Малый ледниковый период": "Точное начало Малого ледникового периода можно датировать (официально, если не произвольно) 1303 годом; когда началась серия суровых зим; сочетавшихся с дождливыми летними периодами до 1310 года", — пишет Эммануэль Леруа Ладюри. Зима 1305–1306 годов была особенно суровой. Хронисты отмечают умножение впечатляющих климатических катастроф: наводнений, торнадо, разрушительных штормов. Гийом де Нанжи и его преемник особенно чутко реагировали на эти метеорологические явления, сообщая о наводнении 1280 года в Париже, разрушившем мосты, о буре 1284 года ("В ночь перед праздником Святой девы Екатерины, подул ветер такой силы, что снес множество домов, монастырских шпилей, а также крепких и высоких деревьев в королевстве Франция"), ужасное наводнение Сены в 1296 году, засуха 1305 года, суровая зима 1305–1306 годов, разрушительная буря 1308 года в парижском регионе ("В субботу после Вознесения Господня, ближе к вечеру, в епархии Парижа была ужасная буря, выпал сильный снег, жестокость которого была усилена большими и тяжелыми камнями, которые падали одновременно с ветром. Урожай погиб вместе с зерном, а виноградники вместе с гроздьями; несколько деревьев были вырваны с корнем, а от силы ветра в тот день упал колокол в приходской церкви Шеврёз"), ураган 30 октября 1309 года, который потряс восточные своды базилики Сен-Дени.
А 31 января, в 13:24, произошло необычное затмение солнца, во время которого воздух приобретает шафраново-красный оттенок и это продлилось два часа. Хронист был напуган этим явлением, и описанная им сцена очень хорошо передает сумеречную атмосферу последних лет правления Филиппа Красивого. Как будто климат, атмосферные и астрономические явления действовали в унисон с тревожными политическими и религиозными событиями (сожжение тамплиеров, зверская казнь братьев д'Онэ, несчастья папства и империи), чтобы создать пред-апокалиптическую атмосферу, способствующую распространению религиозных пророчеств и росту иррационального мышления.
Рост иррационального мышления
После большого оптимизма и энтузиазма ученых и переводчиков Шартрской школы в XII веке и великих рациональных синтезов схоластов XIII века умы людей, казалось, были потрясены. Воображение превалировало над разумом, что всегда было тревожным признаком периода культурного кризиса или перехода. Рациональные идеи ставились под сомнение, и из темных глубин разума появились, в самых причудливых формах, мистицизм, колдовство, магия, пророчества, ереси, все формы психических расстройств и дисбаланс мышления.
В этот период западное христианство захлестнула волна мистицизма. Это течение было особенно сильным в Рейнской области, но не обошло стороной и Париж: доминиканец Экхарт был там магистром теологии в 1302 году, затем в 1311–1313 годах. В движение бегинок пришло много женщин, вдов или девушек, некоторые из них были источником бредового духовного настроения, которое беспокоило церковные власти. Так, 1 июня 1310 года на площади Грев в Париже была сожжена некая Маргарита из Эно, или Маргарита Поретанская, которая в своей книге Miroir des âmes simples (Зерцало простых душ) утверждала, по слова продолжателя Гийома де Нанжи, "что человек, полностью посвятивший себя служению Господу, может и должен во всем отдаться зову своей природы, и делать все что она потребует, без упреков и угрызений совести". В некотором смысле, это является преображением квиетизма: когда человек достигает определенного уровня духовности, физические расстройства, особенно сексуальные, больше не влияют на душу, и он может удовлетворять все свои инстинкты, не греша. Дело оказалось достаточно серьезным, чтобы генеральный инквизитор, в апреле, проконсультировался с докторами Университета. Надо сказать, что Маргарита Поретанская своим провокационным упрямством привела богословов в ярость. Ее книга была опубликована до 1296 года. С вдохновением и имитацией толкования Писания Маргарита провела различие между "низкой церковью", состоящей из обычных верующих, и "высокой церковью", состоящей из элиты духовных людей, которые ставят себя выше обычных моральных предписаний. Книга была сожжена по приказу епископа Камбрэ, а Маргарите было приказано отречься от своих взглядов. Вместо этого она разослала копии своей книги теологам и сумела заручиться поддержкой трех из них, включая авторитетного Жоффруа де Фонтена. Затем Маргарита попыталась заставить епископа Шалона отменить решение епископа Камбрэ. Но вместо этого ее отправили к инквизитору Верхней Лотарингии, который в свою очередь отправил ее к Филиппу де Мариньи, тогдашнему епископу Камбрэ. В 1308 году Маргарита оказалась в руках Гийома Гумберта Парижского, генерального инквизитора Франции. Во время последовавшего за этим длительного расследования она бросила вызов инквизиторам и, будучи уверенной в себе, отказалась от отречения. Доктора богословия, в количестве 21-го, высказали свое мнение по поводу нескольких предложений, взятых из ее книги, и пришли к выводу, что это является ересью. Большая толпа собралась, чтобы увидеть эту сцену; некоторые плакали, видя, что Маргарита проявляет признаки покаяния. В тот день парижане увидели два зрелища: после Маргариты был сожжен еврей, который перешел в католичество, а затем, как пишет продолжатель Нанжи, "вернулся, как собака на свою блевотину". В том же году некому Гиару де Крессонесар, повезло несколько больше: этот одухотворенный человек, одетый в звериную шкуру, утверждал, что он ангел, "посланный Богом в Филадельфию, чтобы оживить последователей Христа", ― писал тот же Хронист. Под угрозой сожжения на костре, он признался, что он не ангел, и отделался пожизненным заключением в темнице Шатле, за то что выдавал себя за ангела. Продолжатель Нанжи также сообщает о случае с Этьеном де Вербери из епархии Суассона, который был арестован за богохульство, но сумел убедить инквизиторов, что это была лишь пьяная болтовня.
Все эти и ряд других случаев свидетельствуют как о расстройстве умов, так и о все более усиливающихся репрессиях со стороны властей, обеспокоенных ростом этих отклонений. Случаи проявления мистицизма росли и множились. Матильда Магдебургская (†1294), бегинка, ставшая цистерцианкой, Мехтильда Хаккеборнская (†1299), Гертруда Великая (†1302), Дитрих Фрайбергский (†1310), Анджела Фолиньо (†309), чьи видения были записаны ее духовником в Livre des visions et des instructions (Книге видений и наставлений), — это только самые известные имена. Видения, пророчества, магия, колдовство, безумие, вера в сверхъестественное возникали повсюду, и разгоряченное воображение людей часто приводило к преступлениям, которые были вполне реальны. Гийом де Нанжи, чья хроника фиксирует различные события, как и события "большой" истории, рассказывает, как в 1299 году Ферри, епископ Орлеана, изнасиловал дочь некоего сеньора и был убит последним; как Симон, епископ Бове, поджег окрестности города в 1306 году; как в 1304 году нищенка из Меца "ложными и притворными откровениями и лживыми словами обманула короля Франции, королеву и вельмож, в то время, когда король готовился напасть на фламандцев"; как ее пытали, сожгли подошвы ног и заперли в Крепи, а затем освободили; как в 1294 году "граф Ачерра в Апулии, которому Карл, король Сицилии, доверил охрану своего графства Прованс, будучи уличенным в том, что он является отвратительным содомитом и предателем своего господина, был, по приказу самого короля, пронзен раскаленным железным дротиком от основания до рта, а затем предан огню".
Этот последний случай, предвосхитивший способ убийства Эдуарда II, иллюстрирует ожесточение властей против гомосексуализма в конце XIII ― начале XIV века. Эта растущая фобия являлась частью закономерности, свидетельствующей о росте иррациональных страхов. Как показал Джон Босвелл, если до XII века священнослужители проявляли большое снисхождение к педерастии, то в XIII веке произошел разворот, как под влиянием систематизации моральной теологии, которая клеймила маргинальные взгляды, так и под влиянием ассоциации между гомосексуализмом, ересью и исламом. Катары были очень терпимы в этой области; мусульман обвиняли в содомии, и в то же время она стала клеймом всех отклонений, дьявольским бичом, используемым для клеймения любого противника, подлежащего уничтожению. Дело тамплиеров явилось вопиющей иллюстрацией этого. Филипп Красивый, в своей моральной строгости, был очень чувствителен к этому аргументу.
Жизнеспособность Парижского университета
Этот рост иррациональных настроений был характерен в основном для народного мышления. Но расстройство охватило и интеллектуальную элиту. Правление Филиппа Красивого странным образом совпало с тем, что можно назвать первым европейским "кризисом совести", с 1280 по 1315 год, по отношению ко второму, 1680–1715 годам, ровно четыре века спустя, выделенному Полом Хазардом.
Чтобы убедиться в этом, достаточно было посетить Парижский университет, самый престижный в Европе. После великих схоластических синтезов XIII века, этих памятников рациональной мысли, этих "сумм" интеллектуальных, научных и теологических знаний, этих соборов диалектики, которыми являются труды Альберта Великого, Бонавентуры, Фомы Аквинского, Роджера Бэкона, Винсента де Бове, Роберта Гроссета, Гийома Оверньского, Александра де Галеса, наступила эпоха подозрений, критики и разрушения. Это не следует воспринимать в сугубо негативном смысле, напротив: эти прекрасные конструкции разума, которые являлись богословскими и философскими суммами XIII века, часто покоились на хрупком фундаменте, и у них были свои слабые места. Век Филиппа Красивого — это век сомнения в псевдоопределенности предыдущего периода. В этом движении, ведущем к номинализму, слишком часто видели упадок, тогда как на самом деле это был прогресс. После эпохи уверенности наступила эпоха сомнения, а сомнение — это прогресс, потому что оно разрушает престиж ложных истин.