В любом случае, Филипп искал противостояния. Для него добрая воля англичан была признаком их слабости, и он поставил условия, которые, как он знал, были неприемлемы: чтобы наместник Эдуарда в Аквитании выдал гражданских чиновников и 100 самых выдающихся граждан Байонны. Столкнувшись с предсказуемым и ожидаемым отказом англичан, Филипп IV 27 октября 1293 года потребовал от своего вассала, герцога Аквитанского и короля Англии, явиться в Парижский парламент вскоре после Рождества.
Разрыв с Эдуардом I.Филипп IV пользуется слабости Плантагенетов (1294)
Разрыв между двумя королями казалось был неизбежен. Однако в январе 1294 года Эдмунд Ланкастер с помощью умелого секретаря Джона де Лейси предпринял последнюю попытку, поддержанную королевой Франции Жанной Наваррской и вдовой Филиппа III Марией Брабантской. Филипп IV, отказавшись их выслушать, рисковал поставить себя в положение несправедливого агрессора. Поэтому он составил проект соглашения, предусматривающий уступку Эдуардом шести укрепленных пунктов в Сентонже и Ажене в качестве залога мира; чиновники Капетингов допускались свободно проводить расследования в Аквитании; двадцать местных знатных особ должны были быть переданы в качестве заложников; вызов Эдуарда в Парижский парламент должен был быть отозван, а два короля должны встретились в Амьене; и наконец, Эдуарду, овдовевшему с 1290 года в возрасте пятидесяти трех лет, предлагалось женился на единокровной сестре Филиппа, дочери Филиппа III от второго брака, четырнадцатилетней Маргарите.
Эдуард был в восторге и согласился на все, не понимая, что попадает в ловушку, расставленную его молодым соперником Филиппом IV. Последний проявил здесь первый вопиющий пример своего политического реализма, который можно назвать макиавеллизмом. Это соглашение, — предлагал он Эдуарду, — должно оставаться в тайне, потому что общественное мнение во Франции не поймет, если я проявлю такую снисходительность. Поэтому мы собираемся публично объявить, что я беру под контроль всю Аквитанию; я собираюсь послать несколько человек в главные города, чтобы все выглядело более реально, но не волнуйтесь, я быстро верну вам укрепленные пункты, как только напряжение спадет.
Эдмунд Ланкастер был таким образом одурачен: в марте 1294 года Филипп IV послал войска занять главные города Аквитании, включая Бордо, и король объявил своему Совету, что не намерен возвращать герцогство. Что касается запланированной встречи с Эдуардом, то он отказался послать последнему тайный договор и вместо этого повторил вызов в парламент, что равносильно тому, чтобы считать его преступным вассалом, безопасность которого не будет гарантирована. Наконец, добавив оскорбление к оскорблению, Маргарита объявила, что она не намерена выходить замуж за старого Плантагенета, который мог бы быть почти ее прадедом. 21 марта парламент официально зафиксировал неявку Эдуарда, и в результате 19 мая объявил о конфискации герцогства Аквитанского.
В ответ Эдуард, поняв, что его обманули, отправил четырех священников к Филиппу с письмом, в котором он протестовал против несоблюдения тайного соглашения и официально отказывался от своей присяги королю Франции. Теперь война была неизбежна, и недоверие было в порядке вещей: выбор четырех клириков был обусловлен опасением, что если послать знатных сеньоров, то они могут быть арестованы. И действительно, даже посланные клирики были заключены в тюрьму на несколько дней вопреки их статусу дипломатических посланников. Письмо, которое они привезли, было датировано 20 июня, и в тот же день Эдуард отправил послов для контакта с новым императором, Адольфом Нассауским, с целью заключения союза против Филиппа IV.
Хронисты-современники давали разные объяснения этому разрыву, в зависимости от того, к какой стороне они принадлежали. Некоторые, такие как Питер Лэнгтофт и авторы хроники Бери-Сент-Эдмундс и Вустерских анналов, заходят так далеко, что объясняют слепоту Эдуарда его желанием заполучить себе юною Маргариту, просившего прислать портрет девушки и расспрашивавшего о ее телосложении. Гораздо более вероятно, что он был одурачен двуличием Филиппа, тем более что ему нужно было заключить мир с французским королем, чтобы возобновить свои мечты о крестовом походе. С другой стороны, финансовые проблемы и ухудшение ситуации в Шотландии и Уэльсе поставили его в щекотливое положение, требующее проведения политики умиротворения с Францией.
Отношения с Шотландией стремительно ухудшались, начиная с 1290 года, в результате каскада маловероятных событий. Шотландия была независимым королевством, правитель которого, однако, находился в двусмысленном положении по отношению к своему могущественному соседу. Шотландская знать владела землями по обе стороны границы, как и король, который, соответственно, приносил присягу английскому королю за принадлежащие ему в этой стране фьефы. Однако английский суверен утверждал, что эта присяга распространяется на королевство Шотландия, которое, таким образом, является вассальным королевством. В мирные периоды этот вопрос игнорировался, как, например, во время правления шотландского короля Александра III, который женился на сестре Эдуарда I Маргарите. Александр III умер в 1286 году. Трое его детей умерли раньше него: Давид в 1281 году, Маргарита в 1283 году и Александр в 1284 году. Однако Маргарита была замужем за королем Норвегии Эриком и родила дочь, также названную Маргаритой Норвежской Девой, которой было три года, когда умер ее шотландский дед. Воспитанная в Норвегии, она была отправлена в Шотландию в 1290 году для коронации, но умерла во время путешествия. Прямого наследника не было, и четырнадцать претендентов заявили о своих притязаниях на корону Шотландии. Двумя самыми серьезными были Джон Балиол и Роберт Брюс.
Для Эдуарда I это была уникальная возможность утвердить свой сюзеренитет над Шотландией. В августе 1291 года он созвал суд в Бервике, на границе двух королевств, для рассмотрения прав различных претендентов, и 17 ноября 1292 года решение было вынесено в пользу Джона Баллиола, англо-шотландского лорда, имевшего обширные владения в Англии, женатого на англичанке, задолжавшего королю Англии, которому он ни в чем не мог отказать, и которому он 26 декабря принес оммаж за королевство Шотландия. Таким образом, Эдуард оказался в таком же положении по отношению к Шотландии, как Филипп по отношению к Аквитании, и вскоре он испытал на себе все трудности ситуации: в 1293 году шотландские лорды подали апелляцию в английский парламент на решение Баллиола. Парламент был созван в Лондоне и был вынужден уступить по всем пунктам. Для сторонников Брюса такое подчинение Англии было невыносимо, и они, естественно, обратились к Франции, с которой они были тесно связаны. Эдуард прекрасно осознавал опасность, и это было одной из причин его примирения с Филиппом IV, но когда в 1294 году, после окончательного разрыва с последним, он призвал, в силу обязательства военной помощи от вассалов, Джона Баллиола и восемнадцать крупных шотландских лордов присоединиться к его армии против короля Франции, он вызвал гнев шотландцев. Это было то, чего ожидал Филипп.
Однако это была не единственная забота Эдуарда. В Уэльсе снова начались волнения, вызванные суровостью английской оккупации и введением нового налога. Поэтому, когда в сентябре 1294 года король созвал валлийские контингенты в Шрусбери, чтобы сражаться в Аквитании, он столкнулся со всеобщим восстанием. Большие замки, строившиеся на северо-западе полуострова, подверглись нападению; самый важный из них, Карнарвон, был взят, а его капитан убит. Ситуация была настолько серьезной, что Эдуард был вынужден отвести в Уэльс часть войск, которые собирались для похода в Аквитанию: он созвал своих главных вассалов 21 ноября 1294 года в Вустере и сам возглавил армию, достигнув Конви к Рождеству. Филипп IV не мог желать более благоприятных обстоятельств, чтобы получить свободу действий в Аквитании.
И как будто всего этого было недостаточно, королю Англии не хватало денег. Доходы от децима, предоставленного ему для подготовки крестового похода, поступали не очень хорошо. Банк Риккарди ди Лукка, отвечавший за сбор денег, оказался неспособным предоставить средства: в июле 1294 года король отменил право сбора новых пошлин, за которые банк традиционно отвечал, а в октябре конфисковал его имущество. В то же время он сделал вынужденный заем в размере 12.000 ливров у восьми итальянских компаний. 12 ноября он с большим трудом добился согласия на взимание налога в размере одной третьей и одной шестой части на имущество своих подданных; английская церковь предоставила ему децим; налог в размере 40 шиллингов за мешок на экспорт шерсти принес в среднем 33.000 фунтов. Всего этого было недостаточно для финансирования войны. 16 июня 1294 года были посланы комиссары для проверки денежных вкладов в церквях и монастырях под предлогом проверки на наличие фальшивых денег и обрезанных монет. Настоящей причиной было привлечение принудительного займа на эти деньги, который принес 10.795 фунтов. На Михайлов день духовенство выплатило 70.000 фунтов из 100.000 запрошенных. В общей сложности с июня 1294 года по ноябрь 1295 года король забрал из своего королевства 250.000 фунтов, то есть около четверти наличных денег бывших в обращении. Как показывают цифры налоговых начислений между 1294 и 1297 годами, английское национальное богатство постоянно уменьшалось из-за военных действий. Эдуард I не имел средств для проведения своей политики: ведение войны сразу на четырех фронтах, в Аквитании, Уэльсе, а вскоре и в Шотландии и во Фландрии, графу которой он пообещал щедрые субсидии, на которые у него не было средств, для создания коалиции против Филиппа IV. Все это было совершенно нереальным. Деньги — это жизненная сила войны, а Эдуарду I денег не хватало катастрофически.
В результате ему не хватило войск. Теоретически, он мог потребовать бесплатной военной службы в течение сорока дней в году, которую должны были нести его вассалы. Поэтому 1 сентября 1294 года он вызвал их и их контингенты в Портсмут для ведения войны в Аквитании. Почти никто не приехал: отправиться воевать на континент было новшеством, которое не входило в феодальную службу, говорили вассалы. Дата была перенесена на 30 сентября без видимого успеха. Поэтому необходимо было формировать оплачиваемые контингенты, расходы на которые вместе с расходами на транспорт и снабжение представляли собой непомерно большие суммы.