Христос в своем наместнике пленен,
И торжествуют лилии в Ананье.
Виллани утверждает, что противники Папы "не осмеливались поднять на него руку", что подтверждают и другие итальянские хронисты. Правда, преемник Бонифация, Бенедикт XI, скажет, что они "накинулись на него", а свидетель на суде скажет, что они "накинулись на него с насилием", но это, скорее всего, выдуманные выражения. Дино Компаньи утверждает, что папа "был ранен в голову", но, как отмечает историк Агостино Паравичини Бальяни, "это свидетельство малоценно, поскольку хронист помещает это событие не в Ананьи, а в Рим". В Chroniques de Flandre (Хрониках Фландрии) говорится лишь о том, что Скьярра Колонна снял тиару с головы Бонифация.
Однако противостояние не было мирным. Насилие было, но оно было словесным. Согласно Storie Pistoresi (Истории Пистойи), Папа, призванный отказаться от тиары, отказался и был много раз оскорблен. Лучший свидетель, Ханделби, утверждает, что "несколько человек набросились на Папу с оскорблениями и обращались с ним жестоко", но без физической жестокости. Согласно хроникам Сен-Дени, сам Ногаре произнес такие оскорбительные слова: "О вы, ничтожный Папа, почувствуйте доброту моего господина, короля Франции, который находясь так далеко от вас в своем королевстве, прислал меня охранять и защищать вас от ваших врагов, как его предшественники всегда охраняли ваших", но это слишком смахивает на пропаганду, придуманную редакторами официальной истории Капетингов. Наконец, в одной из версий письма Ханделби, хранящейся в библиотеке Гренобля, говорится, что "Папу не связывали, не пытали и не изгоняли из его дома, упомянутый господин Г. де Ногаре держал его в своей комнате с помощью многих людей".
Это снова поднимает вопрос о личной роли Ногаре в этой истории. Поскольку английский свидетель не упоминает об этом, и поскольку сам Ногаре позже скажет в свою защиту, что он не последовал за солдатами в папскую палату, некоторые историки поверили ему на слово, например, Жан Фавье, который пишет, что "Ногаре, однако, находится в городе, вдали от разыгравшейся драмы. Столкнувшись с Пьером Каэтани, […] он вел переговоры о возможности доступа к персоне Папы… Когда ему сообщили, что папский дворец пал и что Бонифаций в опасности, Ногаре оставил своего собеседника там и побежал в верхний город. Когда он вошел в комнату, то услышал, как Скьярра Колонна говорит о казни Папы". Но возможно ли, что пока люди Скьярра Колонна штурмовали папский дворец, Ногаре вел переговоры с племянником Папы, чтобы добиться официальной встречи? Пьер Каэтани на данный момент являлся заключенным и не имел возможности вмешаться. И потом, это появление в решающий момент слишком похоже на театральную сцену, чтобы быть правдоподобным. Однако, что кажется правдой, так это то, что Ногаре, присутствующему в группе нападавших, удается донести свою точку зрения и выполнить свою миссию ― призвать Папу предстать перед собором, чтобы ответить на выдвинутые против него обвинения в ереси. После этого все удалились, оставив у дверей покоев Папы охрану.
Доказано также разграбление папской казны нападавшими, колоссального сокровища, которое Бонифаций брал с собой во все свои путешествия, не делая слишком большого различия между церковной и личной собственностью. Его жадность была хорошо известна, а его поборы сделали его хозяином сказочных богатств, настолько больших, что "не верится, что все короли мира могли найти в своих сокровищницах за один год то, что было взято из дворцов Папы, маркиза и трех кардиналов, и это за один короткий час дня", — пишет английский свидетель. Золото, серебро, драгоценности, изысканная одежда, драгоценная посуда: нападавшие забрали все, что смогли найти, включая бесценные реликвии, такие как "ваза с молоком Богородицы", — серьезно заявляет Storie Pistoresi. Архивы, также не избежали разграбления, "так что Папа стал таким же бедным, как Иов". Этот грабеж вызвал большой переполох, и Ногаре пытался объяснить, что он сделал все возможное, чтобы избежать этого. Так проходил знаменитый день 7 сентября 1303 года.
Освобождение и смерть папы (сентябрь-октябрь 1303 года)
На следующий день, в воскресенье 8 сентября, ответственные за нападение обсуждали свои последующие действия. Ситуация была запутанной. Что делать с Папой Римским, который теперь сидел в заключении в своей комнате? Семидесятитрехлетний старик, несомненно, находился в состоянии шока, хотя он вел себя достаточно достойно. Его сторонники утверждали, что он встретил удар с восхитительным мужеством, предпочитая "потерять голову", а не тиару, и предлагая себя в качестве мученика под ударами нападавших. "Вот шея моя, вот голова моя", — сказал он им в театральном ответе, достойном его темперамента, показывая им свою шею. В течение дня 8-го числа, все еще не зная своей судьбы, он отказался от еды, по словам одних, а по словам других, ему просто не дали ничего поесть, оставив его размышлять о своем положении и потере сокровищ.
Его судьба теперь была в руках Скьярра Колонна и Гийома де Ногаре. В то время как первый, похоже, выступал за открытую казнь, второй не желал и слышать об этом, поскольку не хотел, чтобы его ассоциировали с убийством Папы, что не входило в его инструкции. Но он находился в затруднительном положении. Пока он выполнил только первую часть своей миссии in extremis (на грани смерти) ― призвал Папу предстать перед собором до 8 сентября. Теперь осталась вторая половина ― обеспечить защиту, то есть содержание под стражей, Папы до проведения упомянутого собора, что могло занять месяцы или даже больше года из-за юридической запутанности ситуации. Для этого было бы предпочтительнее доставить Бонифация во Францию, поскольку трудно представить, что простое развертывание знамени с королевскими лилиями и несколько стражников смогут удерживать мстительного Колонна на расстоянии в течение нескольких месяцев в Италии. Но мог ли Ногаре позволить себе сопровождать Папу из Ананьи во Францию?
Ему не пришлось долго задавать себе этот вопрос. С понедельника 9 сентября ситуация изменилась. Около девяти часов утра жители Ананьи собрались в отсутствие своего капитана Адинольфо ди Маттиа. По словам Уильяма Ханделби, они были обеспокоены таким поворотом событий и последствиями, которые может иметь смерть Папы: "Если Папу предадут смерти в нашем городе, в нашей среде, — роптали они между собой, — во всем мире будет сказано, что мы виновны в его смерти, и наш город останется под отлучением, так что месса в нем больше не будет совершаться. Более того, весь христианский мир восстанет против нас, и мы все будем уничтожены". Возможно, сыграли свою роль и другие причины, например, эксцессы, совершенные солдатами. Под крики "Да здравствует Папа, смерть иностранцам" жители Ананьи направились к папскому дворцу, где столкнулись с людьмими Ринальдо да Супино и Скьярра Колонна. В результате боя погибло несколько человек, и около полудня Папа был освобожден, как и Пьетро II и его сын, Скьярра и Ногаре бежали, а Ринальдо, его сын Роберто и Адинольфо ди Маттиа попали в плен.
Бонифаций VIII, вынесенный на соборную площадь той же толпой, которая двумя днями ранее кричала: "Смерть Бонифацию, да здравствует король Франции", принял сдержанный вид, не соответствующий его характеру и продиктованный благоразумным недоверием. Для него это был прежде всего вопрос безопасности… и возвращения хотя бы части своих сокровищ, зная, что некоторые из тех, кто его освободил, участвовали в грабеже. Играя в смирение, он заявил толпе: "Люди добрые, вы хорошо знаете, как пришли мои враги и забрали мое имущество и имущество Церкви, так что оставили меня нищим, как Иова. Вот почему я говорю вам, что мне нечего есть и пить и что я пощусь. И если есть какая-нибудь добрая женщина, желающая подать мне милостыню хлебом и вином, пусть она сделает это. А если у нее нет ни хлеба, ни вина, пусть она даст мне немного воды, и я дам ей свое благословение и благословение Божие. И всем тем, кто принесет мне что-то, пусть даже малое, чтобы поддержать меня, я отпускаю их грехи".
Покоренная таким великодушием, толпа приветствовала его: "Да здравствует Святой Отец!", и в тот же вечер Бонифаций во второй речи даровал прощение всем, даже тем, кто украл церковные ценности… при условии, что они вернут их в течение трех дней. Он заявил, что готов простить даже Колонна, и освободил пленных. Некоторая часть из награбленного была возвращена, "но я бы не хотел, чтобы вы думали, что они вернули все", — прокомментировал Ханделби, которому мы обязаны этими подробностями.
Папа не хотел задерживаться в Ананьи, среди этой непостоянной толпы. 16 сентября он отправился в Рим. Беспокоясь о его безопасности, его сопровождали 300 или 400 вооруженных людей. Некоторые верные кардиналы организовали его защиту, в частности Маттео Россо Орсини. Хотя в семье Орсини были разногласия по этому вопросу. В то время как Маттео поддерживал Папу, его племянник Наполеоне принял участие в нападении на Ананьи. Этот человек, кардинал с 1288 года, в 1300 году был легатом Анконской марки и герцогства Сполето, но в 1302 году он говорил с Карлом Валуа о пагубности Бонифация VIII для церкви. Хотя он не принимал непосредственного участия в нападении 7 сентября, однако он одобрил нападение и поддержал действия Ногаре. С тех пор он был известным сторонником Филиппа Красивого в Италии, и король Франции в знак благодарности выплатил ему 1000 флоринов в феврале 1304 года. В 1308 году король попросил его набрать свидетелей в Италии для обвинения на посмертном суде, возбужденном против Бонифация.
Папа прибыл в Рим 18 сентября. Сначала он поселился в Латеране, затем через три дня в Ватикане, где он чувствовал себя в большей безопасности рядом с замком Сант-Анджело. По словам хронистов, он был подавлен и унижен: "он был глубоко опечален, потому что знал, что не может укрыться нигде, кроме Рима; у него повсюду были враги, поэтому трудно было бы найти другой город в Тусции, который мог бы защитить его от Колонна", — писал Уильям Хандлби. Он прожил еще три недели и умер в ночь с 11 на 12 октября. О его кончине начали циркулировать многочисленные злобные слухи, которые Ногаре с удовольствием вспоминал и распространял во время судебного процесса 1311 года. Говорили, что он был "разгневан" из-за невозможности отомстить своим врагам, и назло себе пытался