ла. То же самое происходило и в области знаний: были завершены великие теологические синтезы. Фома Аквинский умер в 1274 году, Альберт Великий в 1280 году, но в этом 1285 году родился Уильям Оккам, которому вскоре предстояло наточить свою бритву, в то время как Иоанн Дунс Скот (1266–1308) был еще студентом, Роджер Бэкон (1219–1294) работал над своими научными трудами, а Данте (1265–1321) было всего двадцать лет. Тысячи студентов стекались в шестнадцать европейских университетов, включая Парижский, самый старый и популярный. Это было оптимистичное время.
В политическом плане в Европе также царило определенное равновесие, которое не предотвращало конфликты, но при этом соблюдались известные всем правила; они были в некотором роде кодифицированы и способствовали, так сказать, глобальной гармонии. Идея крестового похода была еще жива, подпитываемая христианским динамизмом Запада, но практически крестовые походы исчерпали себя: два последних крестовых похода (1250 и 1270 гг.) закончились катастрофой, а крестовый поход в Арагон в 1285 году показал, что это понятие было применено к династической войне. Перспектива захвата Иерусалима становилась все более отдаленной, оставаясь при этом идеалом, способным мобилизовать рыцарский пыл и наполнить королевскую и папскую казну за счет сбора благочестивого налога, теоретически предназначенного для финансирования экспедиции. Но на Востоке туркам было нечего бояться западных христиан, чей последний оплот на сирийско-палестинском побережье, Сен-Жан-д'Акр, вскоре падет. Османы сильно опасались монголов, которые были у них за спиной, и поэтому европейцы пытались наладить с монголами отношения, в довольно утопической надежде осуществить совместное предприятие по захвату Иерусалима. Тамплиеры и госпитальеры со своей базы на Кипре сражались спорадически, но были скорее арьергардом, чем авангардом. Осман (1281–1326), лидер османов, которому вскоре предстояло принять титул султана, усилил свое давление на Византийскую империю в Малой Азии, где правил Андроник II (1282–1328).
Христианская Европа была раздроблена. На северных окраинах правил шведский король Магнус I (1275–1290), также известный как Магнус Добрый или Магнус Амбарный замок (Ladulås), носивший это красочное прозвище из-за того, что он защищал крестьян. Королем Норвегии был Эрик Магнуссон (1280–1299), который в 1285 году подтвердил привилегии германского Ганзейского союза в Бергене. В Дании правил король Эрик V, которого в 1286 году сменил Эрик VI правивший до 1319 года. Король Польши Лешек II умер в 1288 году. У Филиппа Красивого было мало контактов с этими далекими королевствами.
Ближе к Франции была Венгрия, где в 1285 году царствовал Ладислав IV (с 1272 года). Союзник императора Рудольфа, Ладислав был убит в 1290 году, и вскоре неаполитанские анжуйцы стали добиваться избрания правителем этого стратегически важного региона своего принца. В 1285 году Вацлав II, молодой четырнадцатилетний король, воцарился в Чехии, над которой полностью господствовал его могущественный сосед, император Рудольф Габсбург, который сделал его своим зятем, выдав за него замуж свою дочь Юдиту, своим вассалом, доверив ему Чехию и Моравию в качестве наследственной вотчины, и своим великим чашником, восстановив его в праве избирать короля Германии.
Но самыми важными политическими партнерами Филиппа IV в 1285 году были его ближайшие соседи: император, король Англии, испанские государи Арагона, Кастилии и даже Португалии, итальянские правители и, конечно же, Папа, который не только управлял земельными церковными владениями, но и чья духовная власть имела важное глобальное значение. Теперь, по счастливому стечению обстоятельств, все эти правители, которые могли бы причинить неприятности, были настроены к молодому государю весьма благосклонно. Так было, как мы видели, с папой Гонорием IV, который продолжал политику союза с неаполитанскими анжуйцами и вражды с арагонцами. Что касается последних, то король Педро III умер 10 ноября, через месяц после воцарения Филиппа IV, от раны, полученной во время войны. Эти последовательные смерти сделали 1285 год поворотным в европейской политике: новый папа, новый король Неаполя, новый король Франции, новый король Арагона. В своем завещании Педро III разделил свои владения на две части: Арагон он завещал своему старшему сыну Альфонсо III, а Сицилию — своему второму сыну Хайме, который также стал королем Арагона в 1291 году после смерти своего брата. Филиппу IV нечего было опасаться этих правителей, и он не собирался, несмотря на призывы Папы, продолжать арагонский крестовый поход.
На остальной части Пиренейского полуострова Наварра была владением королевы Франции, а Кастилией правил Санчо IV, только что завершивший гражданскую войну, которая позволила ему устранить своих племянников. Он является союзником Арагона, но он был не в состоянии создать проблемы для короля Франции. Что касается короля Португалии Диниша I (1279–1325), то он был пацифистом, которого больше интересовало сельское хозяйство, чем война, отсюда и его прозвище "Земледелец". Он основал Лиссабонский университет в 1290 году и университет в Коимбре в 1308 году.
На севере Италия была разделена на небольшие, более или менее независимые территории, которые стали жертвой вековой борьбы между гвельфами, сторонниками Папы, и гибеллинами, сторонниками германского императора: Милан, Генуя, Венеция, Монферрат, Мантуя и Флоренция. В центре находилось, плохо управляемое Папское государство, бывшее ареной частых кровавых разборок между местными семьями, укрепившимися в своих замках. Что касается юга, то он, как мы уже видели, был разделен надвое: Сицилия находилась в руках арагонца Хайме, а Неаполитанским королевством управлял Робер д'Артуа, дядя Филиппа IV, от имени анжуйского короля Карла II Хромого, находившегося в плену в Арагоне.
В центре христианской Европы находилась огромная территория Священной Римской империи, состоящая из нескольких сотен государств всех порядков и размеров, независимых, но признающих формальную власть императора, избираемого небольшой коллегией из семи курфюрстов. За титул императора боролись семьи Габсбургов, Люксембургов и Виттельсбахов, и реальная власть императора в основном зависела от величины его родовых владений и способности получить поддержку преданных князей. Имперская идеология считала его выше всех христианских королей Европы в силу его титула, но это превосходство, которое было чисто формальным, было значительно ослаблено в XII и XIII веках борьбой с папством и великим междуцарствием 1250–1273 годов. В 1285 году императором стал Рудольф Габсбург, правивший с 1273 по 1291 год. Ему удалось придать определенный лоск императорской должности, опираясь на свои австрийские и швейцарско-немецкие земли. В 1278 году победа при Дюрнкруте позволила ему устранить угрозу со стороны чешского короля Оттокара II, который был убит в этом бою, и одновременно подчинить себе Чехию и Моравию. На западе границы между Священной Римской империей и королевством Франция были относительно размыты и представляли собой неразрывную смесь вотчин под властью князей империи и короля Франции, неиссякаемый источник поводов для конфликтов. Но в 1285 году шестидесятисемилетний император Рудольф смотрел на восток, и у него не было причин ссориться с молодым Филиппом IV.
Эдуард I Английский и аквитанская проблема
Так же не хотел ссоры и английский король Эдуард I. Это было большой удачей для нового короля Франции, потому что в конце XIII века у двух королевств уже была позади длинная череда войн, а впереди — несколько веков противостояния. Вот почему нам необходимо более пристально взглянуть на их отношения.
Со времен Нормандского завоевания 1066 года Английское королевство, объединенное под руководством эффективной администрации, представляло постоянную угрозу для Капетингов. В XII веке, в правление Генриха II Плантагенета, король Англии после женитьбы на Элеоноре Аквитанской контролировал даже более половины королевства Франции, от Нормандии до Пиренеев. Это положение было исправлено в начале XIII века благодаря энергичной политике Филиппа Августа, а с 1220-х годов владения короля Англии во Франции сократились до герцогства Аквитанского, что все еще было много, и что вызывало два больших вопроса. Первый вопрос: где заканчивается герцогство Аквитания? Никто не мог сказать этого точно. Входят ли Сентонж, Лимузен, Керси, Беарн и Бигорр в состав великого аквитанского фьефа? Более того, в этих промежуточных областях смешение сеньорий и феодальных связей между суб-вассалами стало абсолютно неразрывным, и чаще всего невозможно было понять, кто от кого зависит. В этих условиях именно баланс сил решал дело, а продвижение влияния "лилий" и "леопардов" зависело от локальных и общих конфликтов. При малейшей искре война могла возобновиться на этих землях.
Второй вопрос — это соответствующие права и обязанности двух королей над герцогством Аквитания. Как герцог Аквитании, король Англии должен был приносить личную вассальную присягу (оммаж) королю Франции, своему сюзерену, всякий раз, когда происходила смена суверена с той или другой стороны. В мире, где все зависело от прямых человеческих отношений, ему приходилось приезжать во Францию и приносить оммаж, что для английского короля считалось довольно унизительным. Использовались всевозможные предлоги, чтобы отсрочить это мероприятие. Но если бы английский король этого не сделал, король Франции мог бы принять решение о конфискации аквитанского фьефа, и в этом случае ему пришлось бы его завоевать. Кроме того, герцог Аквитанский и король Англии являлся верховным судьей в своем фьефе. Но если тяжущиеся стороны небыли удовлетворены его приговорами, они могли обратиться к правосудию своего повелителя — короля Франции, который затем вызывал герцога-короля в Парижский парламент. Было почти немыслимо, чтобы король Англии предстал в качестве обычного ответчика перед судом короля Франции. Но если он этого не делал, то рисковал потерять свою вотчину. Поэтому любимая игра короля Франции заключалась в том, чтобы через своих агентов подталкивать аквитанских сеньоров к обращению в парламент, чтобы дамоклов меч конфискации продолжал висеть над головой короля Англии. В любой момент мог разгореться конфликт, в зависимости от того, чувствовала ли одна или другая сторона себя в сильной позиции. У герцога-короля были и другие обязанности, например, он должен был прибыть на службу в армию своего сюзерена с достаточным контингентом, если того требовал король Франции. Но Капетинги должны были иметь возможность навязать феодальное право.