Климент V также мог быть искренним, но он был гораздо менее подвержен пуританизму и избегал поспешных решений. Он пообещал разобраться в этих вопросах, несомненно, втайне надеясь, что со временем они сойдут на нет. Его пребывание в Лионе затянулось. 15 декабря он решил восстановить двух кардиналов Колонна в Священной коллегии и произвел первые назначения, назначив одним махом десять кардиналов: девять французских и одного английского! Это нарушило баланс сил в Священной коллегии и удовлетворило французского короля. На самом деле, из девяти новоиспеченных кардиналов-французов семеро были гасконцев, в том числе пять племянников или кузенов Климента: Арно де Кантелуп, которого он назначил архиепископом Бордо и которого заменил на этом посту его тезка и племянник; Раймон де Го; Арно Беарнуа, капеллан Папы; Гийом д'Арруфа, референдарий Папы; Арно де Пеллегрю, епископ Базаса; Беренгар Фредоль, епископ Безье; Пьер де Ла Шапель, епископ Тулузы. Единственными двумя выдвиженцами, которые были по-настоящему преданы королю Франции, были его духовник Николя де Фреовиль, ставший кардиналом-священником с титулом Сент-Эзеб, и хранитель печати Этьен де Суизи, родом из Лаона. Что касается английского назначенца, то им стал доминиканец Томас Йорзский, провинциал Англии и духовник Эдуарда I, автор нескольких богословских работ и комментария к Sentences (Сентенциям). Он стал кардиналом-священником с титулом Санта-Сабина. Таким образом, Климент V имел рядом с собой двух бывших духовников королей Франции и Англии, которые, не нарушая тайны исповеди, могли быть полезными информаторами о своих бывших подопечных.
1 февраля 1306 года Папа, который все еще находился в Лионе, уступил одному из требований короля, отменив буллы Unam Sanctam и Clericis laicos, поскольку, по его словам, они вызвали скандал. Через несколько дней он покинул город на Роне, но вместо того, чтобы направиться в Рим, как того желали итальянские кардиналы, он взял направление на Бордо, где он чувствовал себя намного безопаснее. Путешествие заняло несколько недель, поскольку Папа делал длительные остановки в епископствах и аббатствах, вымогая значительные суммы для своей казны и для своих многочисленных родственников и друзей, которые сопровождали его, как саранча. Он покинул Лион в феврале в сопровождении девяти кардиналов и ряда сановников и остановился сначала в Маконе, а затем на пять дней в Клюни, что нанесло тому значительный ущерб. 26 марта он был в Невере, затем прибыл в Бурж, где заставил архиепископа заплатить 300 ливров под предлогом того, что тот не соблюдал свою обязанность посещать Святой Престол каждые два года. Оттуда 23 апреля он отправился в Лимож, где остановился у доминиканцев и встретился с приором Бернаром Ги, будущим инквизитором, которого он, несомненно, знал, поскольку тот изучал философию в Бордо, а затем стал приором доминиканцев Альби (1294–1297), Каркассона (1297–1301), Кастра (1301–1305) и, наконец, Лиможа. Затем, после последней остановки в Перигё, Климент V отправился в Бордо, где 11 мая его приветствовал племянник и преемник архиепископства Арно де Кантелуп.
Вымогательство денег, совершенное во время и после поездки им самим и его окружением, по словам продолжателя Гийома де Нанжи, побудило епископов в июле пожаловаться Филиппу Красивому. Король отправил своего маршала Миля де Нуайе и еще двух рыцарей в Бордо, чтобы сообщить Папе о поступивших на него жалобах. 27 июля Климент V ответил… что выяснит это. Он был удивлен, что епископы не обратились к нему напрямую, и пообещал устранить нарушения, как только проверит факты. Его письмо королю доставили Гийом, аббат Муассака, и Арно д'Ос, каноник Кутанса.
Климент V был шестым Папой, с которым пришлось иметь дело Филиппу Красивому, и самое меньшее, что мы можем сказать, это то, что он не был избалован выбором сменявших друг друга обитателей Святого престола. Бордоский Папа с его проволочками, злоупотреблениями и непотизмом наверное раздражал короля, который видимо почти скучал по Бонифацию, с которым он, по крайней мере, знал как действовать. Ему придется проявить много терпения, чтобы справиться с большими проблемами в конце своего правления.
XI.Финансы и религия: изгнание евреев и угрозы тамплиерам (1306–1307)
Зима 1305–1306 годов была ледяной. Филипп IV пропадал на охоте. Ему было тридцать семь лет, и он царствовал уже двадцать лет. Он был признан самым могущественным королем в христианском мире. В королевстве царил мир, вассалы верны, покорны или бессильны, у Эдуарда свои внутренние проблемы, новый герцог Бретани, Артур II, был тесно связан с семьей Капетингов. Папа Римский — француз, император Альбрехт Габсбург — благосклонен, сицилийский конфликт затихал.
Время планов и благочестивых желаний
Оставшись вдовцом, король, неразговорчивый и меланхоличный, посвящал все больше времени благочестию и очищению королевства. Это был долгосрочный проект. Всегда стремясь к возвращению к предполагаемому золотому веку Людовика Святого, он параллельно продолжал работать над восстановлением полновесной монеты и правосудия, все больше заботясь о благочестии. Показательным в этом отношении является восстановление в 1306 году практики судебного поединка, то есть суда Божьего. Хотя большинство комментаторов подчеркивают тот факт, что Филипп Красивый принял это решение неохотно, ограничив его очень специфическими случаями (убийства, караемые смертной казнью, преступления без свидетелей, случаи измены), мы считаем, напротив, что это восстановление архаичного обычая, восходящего к темным векам раннего Средневековья, иллюстрирует желание короля поставить институты власти непосредственно под божественное провидение. Допустить судебный поединок, даже в ограниченных случаях, означало признать бессилие человеческого правосудия и сделать Бога обычным судьей, без каких-либо посредников.
В постановлении, обнародованном в среду после Троицы, отмечалось, что многие "злоумышленники совершившие убийство, измену и другие злые дела, обиды и излишества, и не уличенные свидетелями остаются безнаказанными". "Чтобы отнять у вышеупомянутых дурных людей всякий повод к злодейству", приказываем, "чтобы там, где явно совершено убийство, измена или другие обиды, насилие или другие злые дела, кроме хищения, за которое положена смертная казнь, и лицо, совершившее это, не может быть уличено свидетелями или иным достаточным способом, то лицо или лица, которые по свидетельским показаниям подозреваются в этом, вызываются на судебный поединок". Предусматривалось, что на огороженное место для поединка можно выйти, неся распятие или хоругвь с изображением Господа, Богоматери, ангелов и святых и принести клятву на кресте. Процедура была очень строго регламентирована: поединок должен проходить перед судьями и свидетелями, в определенное время и может длиться до захода солнца; на место для поединка следовало выходить с поднятым забралом, а затем опускать его.
Король также стремился увеличить число небесных покровителей. После канонизации Людовика Святого он теперь стремится к канонизации Целестина V, несчастного отшельника, который стал Папой вопреки своей воли и был смещен Бонифацием VIII. Конечно, благочестие было не лишено скрытых политических мотивов: канонизация Пьетро дель Морроне означает демонизацию его гонителя Бенедетто Каэтани. Но он должен быть канонизирован как мученик, а не как исповедник. Именно этого требовал Филипп Красивый, начиная с 1306 года. Но он натолкнулся на нежелание Климента V, который намеренно затягивал дело. В том году в Абруццо было снято 324 показания, но потребовалось еще много переговоров, прежде чем Целестин мог быть канонизирован. Анжуйский дом также добивался канонизации Людовика Анжуйского, умершего в 1297 году, и надеялся завоевать политический авторитет в борьбе с Арагоном.
Политический престиж и религиозный престиж были тесно связаны в сознании Филиппа Красивого. В 1306 году он взялся дать этому образное выражение, реорганизовав витрину династии, усыпальницу Сен-Дени. В XIII веке, в частности, во время аббатства Матье де Вандома, с 1259 по 1286 год, обширная программа позволила создать скульптуры почти всех французских государей со времен Хлодвига. Их расположение в два параллельных ряда иллюстрировало для всех династическую преемственность с воцарения Гуго Капета: справа находились гробницы Капетингов, слева — Меровингов и Каролингов, а между ними — Людовика VIII и Филиппа Августа. Филипп IV в 1306 году изменил планировку, чтобы восстановить правопреемство королевского престола, вернув его Карлу Великому. Эта идея объединения всех государей в "род Карла Великого" была высказана еще в конце XII века в хронике Андре де Маршиенна, а в XIII веке была подтверждена в Miroir historial (Историческом мире) Винсента де Бове и Grandes Chroniques de France (Больших французских хрониках). Использование родства по женской линии, в частности Гедвиги, матери Гуго Капета, позволяло утверждать, что в жилах короля Франции течет императорская кровь, чья династия не прерывалась на протяжении пяти веков и представляла собой "святой род", beata stirps. По приказу Филиппа IV гробницы были перераспределены, как карты в великой династической игре: Каролинги и Капетинги были перемешаны и расположены в два ряда, обрамляя его непосредственных предшественников, Филиппа Августа, Людовика VIII, Людовика IX и Филиппа III.
В том же 1306 году хронист Гийом Гиар начал свою Branche des royaux lignages (Ветви королевского рода), большую рифмованную хронику, излагающую историю Франции с точки зрения ее королей, основанную на архивах Сен-Дени, которые он усердно посещал.
Мои сведения упорядочены
Согласно некоторым хроникам,
Которые можно прочитать.
Я переписывал воспоминания,
С утра до вечера в Сен-Дени,
Сначала копируя их по латыни,
Затем перевел на французский