стьян для покупки основных продуктов или уплаты налогов. Кроме того, купцы и дворяне часто пользовались услугами еврейских ростовщиков. Как писал Вильгельм Шартрский в 1276 году, поскольку ссуды под проценты были грехом, но экономика не могла без него обойтись, лучше было обратиться к людям, которые уже были заранее прокляты: "Люди не могли жить без ссуд, не могли обрабатывать землю, не могли заниматься торговлей и бизнесом, и было гораздо лучше, чтобы евреи, которые уже были прокляты, осуществляли это, а не христиане, которые при этом угнетали народ еще более тяжелым бременем". Это утверждение было проверено много раз: процентные ставки, требуемые ломбардцами, почти всегда были выше, чем у евреев.
Об этом же говорит нормандский летописец вскоре после 1306 года, заявляя, что народ сожалел об уходе евреев: "В 1306 году евреи были изгнаны из королевства Франции, что было бы хорошо, если бы это не было связано с большими неудобствами, потому что много раз случалось, что некоторые люди, даже если они были очень знатны, имели большую потребность в деньгах, потому что потеряли свое наследие, или подверглись наказанию, или большому штрафу и не могли быстро вернуть свои долги, то прибегали к займам под ростовщические проценты, и тем самым поправляли свое положение. Ведь некоторые христианские банкиры и кредиторы требовали возвращать вдвое больше чем еврейские ростовщики".
И Жоффруа Парижский подтверждает это: христианские ростовщики были хуже евреев,
Когда евреи были изгнаны
За то, что были ростовщиками,
Христиане стали ссуживать деньги.
Назначать и требовать залоги,
Сдирать с должников буквально
Последнюю старую рубашку.
[...]
Но если евреи изгнаны
Никто не знает что делать,
Никто не дает в долг
Не на что, существовать
Люди в растерянности.
Иногда, особенно на юге, в городах проявлялось чувство солидарности, и во время изгнания и конфискации некоторые евреи пользовались помощью христиан. Несомненно, это были исключительные случаи, но в целом, вопреки ожиданиям властей, изгнание евреев 1306 года было непопулярным. Даже если евреев не любили, они были нужны, и, согласно документа от 1315 года, "общий шум народа" был в пользу отмены изгнания.
Столкнувшись с негативной реакцией населения, правительство Филиппа Красивого посчитало себя обязанным мотивировать свое решение. Оно сделало это задним числом, во время второго изгнания, 22 августа 1311 года. Оправдания выдвигались не финансовые, а только религиозные, что, как считалось, более респектабельно: евреи виновны в "ужасных преступлениях", они "навязывают ложь христианам, притесняют вдов и сирот, по ложным и несправедливым причинам, унижают и притесняют других невинных несправедливо принуждают их угрозами и жестокостями к платежам, вымогают у них имущество обманным путем". "Они заключают ростовщические сделки, совершают невыносимые поступки, вмешиваются в нравы и поступки верующих различными и постыдными способами, которые приличие не позволяет описать, и совершают столько зла, что если бы о них рассказали подробнее, то получилась бы очень душераздирающая картина".
Этот аргумент используется продолжателем хроники Гильома де Нанжи, которая является официальной историей и рассказывает об изгнании 1306 года следующим образом: "Филипп, король Франции, видя, что много зла причиняют евреи в его королевстве, изгнал их со всей своей земли, действуя таким образом и желая прежде всего, чтобы никто, кто не верит в христианскую веру, не оставался в королевстве Франции, И поскольку эти евреи приобрели много ростовщичеством, король приказал отдать христианам имущество и мебель, которыми тогда владели евреи, а прочее богатство и имущество оставил у себя, и все, что у них было, велел беречь для благочестивого употребления".
Что мы можем сказать об этих религиозных мотивах? Историки не верят в это, за исключением Э. Р. Брауна, который считает, что Филипп Красивый стремился подражать или даже превзойти благочестивые достижения своего деда Людовика Святого. Нашему подозрительному современному менталитету трудно в это поверить: идея наполнения королевской казны кажется гораздо более реалистичной! Но эти два мотива не являются несовместимыми. То, что Филипп Красивый жаждал денег иудеев, кажется очевидным; не исключено, что он также хотел совершить благочестивый поступок, защищая истинную веру путем изгнания своих врагов. Вспомним, что после смерти королевы годом ранее его религиозные устремления усилились. Он умножил число паломничеств и богослужений; экспроприация евреев была частью благочестивых действий христианского государя.
Могли быть и политические мотивы, более или менее осознанные. Операция 1306 года позволила королю расширить свою власть в ущерб местным вассалам и сеньорам, введя принцип, согласно которому все евреи в королевстве были "евреями короля". Это был дальнейший отход от сеньориальной юрисдикции в пользу королевского правосудия. Так считали сеньоры, о чем свидетельствует количество протестов в 1306–1307 годах. Протесты были напрасны: король навязывал свою волю, иногда в обмен на компенсацию, как в случае с аббатом Алета, который получил 500 ливров, но отказался от всех своих прав на "своих" евреев. В Нарбонне город находился под двойной юрисдикцией виконта и архиепископа, которые протестовали против конфискации имущества евреев. Это не только не увенчалось успехом, но король высказался за покупку конфискованного имущества консулами города, представителями буржуазии. Акт ратификации сделки от 22 декабря 1307 года уточняет, что консулам "поручено королем управлять консульством упомянутого города", другими словами, город Нарбонна фактически находится под юрисдикцией короля. Более того, становясь покупателями бывшей еврейской собственности, проданной королем, буржуа чувствовали себя солидарными с королевской властью, так же как покупатели национальной собственности были бы солидарны с Учредительным собранием. Король укрепил свой союз с буржуазией и способствовал объединению королевства, показав, что ни одна категория подданных не избежит его власти, ни евреи ни церковники. Все были подданными короля, независимо от их статуса. С другой стороны, изгнание евреев могло, как предполагает Бернар Гене, означать, что король стремился развить национальные чувства путем исключения иноплеменных элементов. "Евреи оскорбляли национальные чувства, связанные с религиозными и этическими убеждениями", — пишет он. Поэтому операция в июне 1306 года вышла за рамки простой финансовой заинтересованности и имела религиозное и политическое, очищающее и объединяющее значение.
Беспорядки в декабре 1306 года. Король осажден в Тампле
Летом и осенью 1306 года происходил захват и продажа еврейского имущества, владельцы которого укрывались в соседних странах, а король продолжал охотится. Он даже получил ранение ноги при падении с лошади, что не позволило ему принять участие в церемониях 25 августа в честь Людовика Святого в Сен-Дени. В ноябре о нем сообщают, что он находился в лесах Нормандии, в Неф-Марше. В декабре он находился в Париже. Население, пострадавшее от денежной корректировки, принятой в июне и вступившей в силу в октябре, восстало, и король был вынужден укрыться за стенами Тампля.
Действительно, мера по переоценке монеты была жестокой. Проведенная по требованию буржуа и дворян, кредиторов и помещиков, а значит, и всех "богатых" в целом, она сильно ударила по должникам и арендаторам. Стоимость одного су была умножена на три; грош теперь стоил 13 восьмых денье вместо 42 полуденье. Должники и арендаторы, чьи договоры были заключены до переоценки, должны были заплатить в три раза больше денег. Поскольку почти все городские договоры аренды были заключены в облегченных деньгах, а платить теперь приходилось полновесными, это означало увеличение арендной платы в три раза. Арендаторы были в ярости, как против буржуа, которые предупредили об этих изменениях, так и против короля и его Совета, который принял это решение. "Жители Парижа, особенно бедные и простые люди, которые снимали свое жилье в аренду, из-за этого повышения арендной платы в три раза устроили бунт, сначала против владельцев домов, а затем против короля", — писал хронист Жан де Сен-Виктор. Это действительно было восстание простого народа, что подтверждает анонимная хроника: "Некоторое количество простых людей, красильщики, ткачи, трактирщики и работники других профессий пришли в движение и образовали лигу".
30 декабря бунтовщики собрались и блокировали короля в Тампле, требуя, чтобы он вышел обсудить применение переоценки денег. Когда он отказался, они заблокировали выходы, не позволяя проносить припасы. У них явно не было средств для штурма крепости, которая могла продержаться долгое время. Поэтому они решили отомстить, разграбив дом Этьена Барбетта, богатого буржуа, которого они обвинили в том, что он консультировал короля в этом деле. Его дом находился в нескольких сотнях метров к югу от Тампля. Он был разграблен и опустошен. Наиболее точный отчет о событиях дает хроника продолжателя Гийома де Нанжи: "По случаю изменения монеты в Париже возникла катастрофическая смута. Жители этого города старались сдавать свои дома и получать плату за аренду в новых деньгах, согласно королевского указа; множество простого народа находило, что это очень дорого, втрое дороже обычной цены. Наконец некоторые люди из народа, объединившись со многими другими против короля и против буржуа, с большой поспешностью направились к Тамплю в Париже, где, как они знали, находился король. Но не сумев добраться до него, они тут же захватили, насколько смогли, входы и выходы из Тампля, чтобы к королю нельзя было принести никакой пищи. Узнав, что Этьен Барбетт, богатый и влиятельный гражданин Парижа, управляющий чеканкой монет и дорогами города, был главным советником постановления об аренде домов, и [лакуна] выступив против него с жестокой яростью, они сначала с единодушной яростью бросились опустошать дом, полный богатств, которым он владел за воротами города, в Фобуре, недалеко от Сен-Мартен-де-Шам".