Война с антиохом
1. Мнимая свобода
Почти все греки одобрили условия мира. Возражали одни этолийцы. Да и то не впрямую, исподтишка. Почему именно те греческие города, что входили в Этолийский союз, объявляют свободными, спрашивали они. Римские гарнизоны под шумок проникли в ключевые пункты Эллады – Халкиду на острове Эвбея, Коринф на Истме и Деметриаду на берегу Малийского залива. Когда-то Антигон Досон цинично назвал эти города «оковами Эллады». Выражение знали и помнили. Получалось, что теперь эти оковы надели на греков римляне?
Слухи доходили до Тита Фламинина. Он приехал вместе с децемвирами в Коринф и там совещался «дни напролет», как пишет Ливий. Следовало убедить греков в дружелюбии. Были подозрения, что Антиох Великий намерен воевать с римлянами. К нему мог присоединиться и Карфаген, которым правил в то время знаменитый Ганнибал в качестве выборного «судьи» – шоффета (так назывались главы Карфагенской торговой республики, они управляли в паре, как римские консулы). В этой ситуации было важно принять правильное решение. Фламинин постоянно твердил, что надо освободить Грецию, если только римляне хотят избавиться от наветов этолийцев и заставить греков себе поверить.
После долгих споров и колебаний было решено возвратить Коринф ахейцам. Однако в Акрокоринфе – крепости на скале, которая господствовала над Истмом и самим Коринфом, решено было оставить римский гарнизон. Такие же гарнизоны оставались в Халкиде и Деметриаде. Уполномоченные объявили, что легионеры останутся в этих городах до тех пор, пока не исчезнет угроза Греции со стороны Антиоха Великого.
Настало время общегреческих Истмийских игр (196 г. до н. э.). На них всегда собиралось много народу, а теперь царило столпотворение. Кто-то пустил слух, что римляне объявят на играх свое решение относительно Греции. Этот вопрос горячо обсуждался. Греки спорили, нервничали, заключали пари. В большинстве своем они не верили, что римляне покинут Элладу. Но вот настал день открытия игр. Перед этим на арену выступил глашатай. Рядом с ним шел трубач. Народ заволновался. Трубач приложил губы к мундштуку и пронзительно затрубил, призывая к тишине. Глашатай, набрав воздуху в легкие, зычно провозгласил:
– Римский сенат и командующий Тит Квинкций Фламинин объявляют всех эллинов свободными, освобождают их от податей и призывают жить по собственным законам, какие только им угодны!
Трудно передать восторг, который охватил греков. Каждый едва мог поверить, что не ослышался. Все переспрашивали друг друга. Опять позвали глашатая. Он повторил то же самое. Раздались крики и бешеные рукоплескания. Плутарх (кажется, не без иронии) пишет, что от всеобщего крика наземь упала и расшиблась большая стая ворон. И с великолепной серьезностью рассуждает, что такое явление вполне возможно из-за внезапного разрыва воздуха вследствие всеобщего вопля. Радость была полной. Никто не понимал, что благодаря римлянам становится участником жалкого фарса, а реальная свобода отнята навсегда.
За играми в тот день следили невнимательно. Восторгам не было конца. По окончании дня все бросились к Титу. Каждый норовил дотронуться до него рукой, передать венок или ленту. Тридцатитрехлетний полководец едва не был растерзан толпой. Плутарх пишет, что Фламинин уцелел только потому, что быстро ретировался и покинул стадион.
Ликование длилось несколько дней. Затем римляне стали улаживать дела с соседними царями и республиками. Тут выяснилось, что они не собираются покидать Балканы. Больше того, вмешиваются в дела государств, до которых им нет никакого дела.
Послам Антиоха Великого было заявлено, что сирийский царь должен оставить азиатские города, перешедшие к нему после разгрома Филиппа или захваченные у египтян. Но главным было предупреждение, что ни сам Антиох, ни его войска не должны переправляться в Европу. Страх перед агрессией Антиоха был для римлян только прикрытием. На самом деле они провоцировали царя и показывали, что заинтересованы сохранить свое влияние на Балканах. Так и воспринял все это Антиох, когда его послы вернулись в Сирию и доложили о результатах переговоров.
Фламинин и римские уполномоченные продолжали дележку Греции. Против Филиппа давно бунтовали пограничные аристократы из македонской области Орестея. После битвы при Киноскефалах оресты заявили претензию на независимость. Римляне ухватились за это и признали притязания справедливыми, а заодно дали независимость эпирскому племени долопов. Самостоятельность обрел и район приморского города Магнесия, примыкавший с востока к Фессалии. Сама Фессалия также упивалась свободой после долгих лет личной унии с Македонией.
Этолийцам все-таки бросили кость: отдали Фокиду и Локриду, две земледельческие области в Греции, многолюдные, но очень маленькие. Если этой подачкой римляне думали привязать к себе этолийцев, то напрасно. Они лишь разозлили обиженных горцев и сделали потенциальными союзниками Антиоха Великого.
Пергамский Эвмен претендовал на большую часть Эвбеи, но Тит и сенат были против. Эвмен остался ни с чем. Царь иллирийцев Плеврат получил область вокруг Охридского озера и районы от Диррахия до Охрида. Царь атаманов Аминандр оставил за собой те крепости, что успел захватить во время войны.
Этот мир означал не свободу, а передел собственности. Причем далеко не последний.
Приняв решения, римские комиссары разъехались по балканским и азиатским областям, чтобы навести порядок и обозначить границы. Один из децемвиров явился к Филиппу. Он убедил царя отправить посольство в Рим с просьбой о союзе.
– А то все только и думают, что ты готов вернуться к старой дружбе с Антиохом и выступить против Рима! – заявил уполномоченный.
Что оставалось делать? Филипп отправил посольство в Рим. Все последующие годы царь вел себя очень осторожно. Кстати, может быть, именно во время этих переговоров, когда послы Филиппа просили о дружбе, они и признали отказ от самостоятельной внешней политики Македонии. Тогда становится понятным молчание Полибия. Описывая договор римлян с Филиппом после битвы при Киноскефалах, Полибий ничего не говорит об отказе Филиппа от внешнеполитической самостоятельности. Этого пункта не было, он появился позднее.
2. Война после мира
Антиох Великий захватил часть Малой Азии возле Проливов, переправился во Фракию и стал один за другим брать «освобожденные» города. Выяснилось, что они не могут сопротивляться крупной армии и решительному полководцу. Раньше они сдавались Филиппу, а теперь – Антиоху.
Римляне еще раз предостерегли сирийского царя, предписав очистить завоеванные земли и убраться в Азию. В глазах сената он был агрессором. Антиох и на сей раз проигнорировал требования. Он заявил, что возвращает наследство. Вспомнилось, что когда-то Селевк I Никатор, далекий предок Антиоха, уже завоевывал Фракию. А значит, сирийский царь лишь возвращает свое.
Но Антиох не учел одного. Римляне теперь имели огромный моральный авторитет у греков: они же «освободили» страну. Да и прежний союзник Антиоха – Филипп V – был связан по рукам и ногам. Его сын сидел заложником в Риме. К тому же Филипп опасался чрезмерного усиления Антиоха. Некоторые ученые не без ехидства пишут, что он боялся эллинистического царя больше, чем римлян. Возможно, здесь есть зерно истины. Но кажется, в этом прожженном македонском политике возобладали человеческие чувства. Больше всего он боялся за судьбу сына. Филипп лавировал: делал вид, что дружит с римлянами, выполнял их требования. Заодно поднимал Македонию, давал ей отдых, готовил к новой войне. Жаждал одного – вернуть Деметрия, чтобы развязать себе руки. Лавирования и терзания Филиппа превратили Македонию почти во врага Сирии, что делало позиции Антиоха на Балканах чрезвычайно шаткими. Но сирийский царь этого пока что не понимал. Он хотел войны. Возможно, Антиох вторгся бы в Грецию сразу. Но судьба издевалась над ним, как прежде над Филиппом. Стоило Антиоху выступить против римлян, как царь стал терпеть неудачи. Флот Антиоха попал в страшную бурю. Многие корабли были разбиты. Это надолго отсрочило вторжение. Был момент – Антиох даже просил римлян о союзе, пытаясь оттянуть неизбежный конфликт. Переговоры закончились неудачей.
А что же творилось в Греции? Там хозяйничал Фламинин. В 196 г. до н. э. он получил от сената неожиданное предписание – начать войну со спартанским тираном Набисом. Тиран сделал свое дело: помог Риму, когда республике было трудно. Теперь настал час расплаты. Римляне ни во что не ставили дружбу, гораздо более важным считали выгоду. Набис усилился. Следовало расправиться с Набисом. Повод найти легко. Например, заступиться за ахейцев, которых обижали спартанцы.
Получив приказ сената, Тит действовал блестяще. Он сумел подать войну со Спартой как общегреческое дело, а не как вылазку римских оккупантов. Римский полководец собрал конгресс представителей государств Эллады в Коринфе. Туда съехались все союзники римлян. На собрании Тит изобразил себя защитником демократии, а Набиса – порождением зла. Повод наказать его нашелся тотчас: зачем Набис захватил Аргос?
Со стороны римлян предъявлять такие претензии было вопиющей несправедливостью. Мы помним, что недавно Фламинин сам встречался с тираном и одобрил захват Аргоса! Но тогда Набис был ему нужен. Сейчас – уже нет.
Греки как обычно переругались. Одни выступали за то, чтобы освободить Аргос, другие – против. Все же большинством голосов постановили объявить Набису войну, Аргос же вернуть ахейцам. Мнение самих жителей города давно никого не волновало.
Собрав римлян и присоединив вспомогательные греческие войска, в том числе ахейцев, Тит Фламинин выступил на Аргос. Там как раз вспыхнуло восстание против тирана. Однако оно было подавлено спартанским гарнизоном, а предводители восставших – местные богатеи – поплатились жизнью за любовь к богатству.
Осаждать город было трудно. К тому же осада могла пагубно сказаться на популярности римлян, ведь во время нее гибли бы сами аргосцы, которых вроде как пришли освобождать. Тит Фламинин чутко реагировал на такие вещи. Он попытался перенести войну на спартанскую территорию и заставить Набиса отказаться от Аргоса.
На подмогу римский полководец призвал новые вспомогательные войска. В частности, фессалийцев и Филиппа V. Фессалийцы охотно откликнулись на призыв и прислали 400 всадников. Филиппу тоже ничего не оставалось делать, как только прислать солдат в помощь новым хозяевам Балкан. Он отправил против Набиса полторы тысячи македонян. Отчасти царем двигало злорадство. Буквально год назад Набис предал его. Теперь базилевс мог рассчитаться с изменником. Правда, ничего от этого не выигрывал.
К римлянам присоединились также спартанские эмигранты – аристократы, которых лишили рабов, земель и богатства. Они жаждали вернуть все это. Пергамский царь Эвмен прислал эскадру боевых кораблей, чтобы блокировать спартанское побережье. С нею соединился флот Луция Квинкция. Спарта была окружена с суши и моря.
История умалчивает, в каких выражениях Набис ругал римлян. С другой стороны, он получил возмездие за собственное предательство. Не далее как за год до описываемых событий Набис подло захватил Аргос у македонян и переметнулся на сторону римлян. Богиня судьбы отомстила тирану.
Набис собрал большие силы: 2000 критских стрелков, 3000 наемников и 10 000 гоплитов из собственных граждан. Он окружил город рвами и валами и выставил караулы, чтобы предотвратить любую попытку мятежа. В первой схватке у стен города спартанцы обратили римлян в бегство (Ливий как обычно преуменьшает масштаб поражения, понесенного квиритами). Фламинин отвел армию, перегруппировал ее и ударил вновь. В тяжелом сражении, когда легионеры навалились на гоплитов и начали орудовать короткими мечами, выпуская врагам кишки, спартанцы не выдержали. К тому же враги задавили числом, ведь в бою участвовали многочисленные союзники римлян. У всех со спартанцами были счеты. Каждый рвался отомстить Набису. Под натиском врага спартанцы отступили за свои укрепления. Ахейцы учинили резню, перебив несколько десятков отступавших врагов. Но осаждать город Фламинин не решился, так как у Набиса оставалось изрядное число солдат.
Фламинин оставил Спарту в покое, ушел на юг, занял приморские города Лакедемона… и тем самым выиграл всю войну. Отрезанный от моря (а значит, от подвоза продовольствия и боевых пополнений с Крита), Набис запросил мира.
Начались переговоры, во время которых Фламинин вел себя как демагог. Он много рассуждал о свободе Греции, причем сказал замечательную фразу о том, что часть греческих земель римляне освободили вопреки желанию самих греков.
Тит продиктовал Спарте условия мира. Набис должен вывести войска из Аргоса и Арголиды, отдать флот, кроме двух кораблей, отказаться от своих владений на Крите (спартанцы занимали западную часть острова), а также выплатить пятьсот талантов серебра: сто – немедленно и четыреста – в течение восьми лет. В качестве гарантии мира римляне потребовали пятерых заложников из числа правящей элиты, в том числе сына тирана.
Заметим важный пункт о деньгах. Римляне повсюду включали выплаты контрибуции в мирные условия для побежденных народов. То есть разгромленный враг еще и оплачивал свое поражение. Римляне получали деньги, закупали оружие и спокойно могли тренироваться для новых войн, не беспокоясь о завтрашнем дне: средств хватало. Так развивалась грабительская империя.
Условия были тяжелы. Набис вынес их на народное собрание. Спартанцы ответили Титу гордым отказом. Возобновились стычки.
Тит пополнил свои части моряками и сухопутными отрядами, запасся всем необходимым и начал осаду лаконской столицы. У него было уже 50 000 солдат. Такого войска Греция не видела со времен Деметрия Полиоркета. Вместо мелких сшибок на греческую землю пришла настоящая война.
Скоро римляне и их греческие союзники уже штурмовали Спарту. Превосходство сил было огромно. Враги прорвались в город сразу в нескольких местах. Начались уличные бои. Казалось, все кончено, но один из полководцев Набиса не растерялся. Он приказал поджечь несколько улиц. Пламя взвилось ввысь. Колонны штурмующих испугались быть отрезанными и отступили.
Город спартанцы спасли, но войну все равно проиграли. Блокада Спарты продолжалась. Штурмы следовали друг за другом. Дальнейшее сопротивление казалось бессмысленным. Набис просил мира уже на любых условиях, соглашался очистить города, которые назначит Тит, уплатить деньги и выдать заложников. Это было тяжелейшее поражение Спарты (195 г. до н. э.). Ее лишили значительной части владений.
В следующем году (194 г. до н. э.) сенат отозвал Тита из Греции вместе с войском обратно в Италию. Римляне вели одновременно несколько войн: сражались в Испании, Лигурии, на землях к северу от реки Пад (По). Там жили галльские племена. Все эти конфликты были прямым наследием Ганнибаловой войны. Остатки наемников Ганнибала, его галльские и испанские союзники все еще дрались против Рима. Конечно, масштаб этих войн нельзя сравнить со 2-й Пунической. Но они отвлекали заметное число солдат, которые могли пригодиться на Балканах. Сил воевать сразу на всех фронтах не хватало. Сенаторы решили отказаться от военных действий на Балканском фронте. Как выяснилось впоследствии, временно.
Фламинин использовал возвращение в Италию как повод для большой рекламной кампании, ведь имидж римлян несколько подорвали новые войны с контрибуциями и оккупация нескольких греческих городов. Следовало поправить его.
Тит торжественно вывел гарнизоны из Акрокоринфа, Халкиды и Деметриады, тем самым доказав, что римляне пришли в Грецию не как оккупанты, а как освободители. И готовы покинуть ее, лишь только надобность в военном присутствии отпала. Легионеры убрались на Апеннины. Вскоре Тит отпраздновал в Риме пышный триумф в честь своих побед.
Внешне справедливость на Балканах была восстановлена. Римляне сделали дело и ушли. Но ушли, чтобы вернуться через несколько лет еще более грозными, алчными, безжалостными. И на этот раз навсегда.
В Вечный город явились послы сирийского царя Антиоха Великого. Антиох уже опасался Италийской державы и искал компромисса. Римляне вели себя нагло и настаивали, чтобы сирийский царь освободил города Малой Азии.
Со стороны сената переговоры вел Тит Фламинин. Этот мастер политической пропаганды поклялся, что Рим только обороняется и не помышляет о завоеваниях. Если Антиох не станет вмешиваться в дела Европы, римляне признают его власть в Азии. Конечно, это была хитрая уловка. В азиатских землях у римлян уже был сильный союзник – царь Пергама Эвмен. Повод разжечь конфликт между ним и Сирией нашелся бы легко. А потом римляне спокойно бы заступились за любимого друга. Обещание не вмешиваться в азиатские дела забылось бы сразу.
Условия возмутили сирийцев. Антиох претендовал на земли во Фракии. Рим занял жесткую позицию в этом вопросе: войска Антиоха должны навсегда покинуть Европу. Для этого даже была устроена театрализованная постановка. В сенат пригласили послов из Пергама, Ахейского союза, Афин. Им торжественно пообещали, что если Антиох вторгнется в Европу, то римляне будут воевать с ним, как воевали с Филиппом, и защитят Грецию. После этого поползли слухи, что Антиох готовится к открытому вторжению на Балканы.
Тогда же до Филиппа V дошла тревожная весть о бегстве из Карфагена знаменитого Ганнибала. В карфагенском совете одержали верх противники великого полководца. Не выдержав интриг и нервного перенапряжения, Ганнибал ударился в бега, объявился во владениях Антиоха Великого и предложил услуги в предстоящей войне с Римом.
3. Гроза надвигается
Обстановка на Балканах была такая, что хватило бы искры, чтобы вспыхнул пожар. Непосредственный повод для большой войны дали этолийцы. Они вконец разругались с Римом и на собрании союза решили отправить послов к Филиппу V, Набису и Антиоху. Предполагалось, что все эти правители забудут о разногласиях и дружно выступят против римлян. Увы, это было не так. Филипп считал, что Антиох бросил его в беде, а к предателю Набису испытывал неприязнь. Этолийцев македонский царь тоже не жаловал, ведь это они первыми пригласили римлян на Балканы, с чего и начались все несчастья.
А вот Набис ухватился за мысль рассчитаться с римлянами и напал на приморские города Лакедемона. Ахейцы с одобрения Рима начали против Спарты очередную войну. Ахейским союзом в то время снова руководил Филопемен, вернувшийся после семилетнего изгнания. Из Италии в Грецию был отправлен флот.
Антиох Великий тоже откликнулся на предложение этолийцев и собирал силы для вторжения в Грецию. Советниками его были акарнанский изгнанник по имени Александр и сам Ганнибал.
Так в предвоенном ожидании прошел 193 г. до н. э. Римляне сосредоточили на юге Италии в районе Тарента большую армию. Численность ее неизвестна. Но Тит Ливий прямо указывает, что только подкреплений эта армия получила 12 000 пехоты и 400 всадников. Под видом охраны италийского побережья это войско вооружалось, обучалось и готовилось вторгнуться в «освобожденную» Грецию.
В самой Элладе ахейцы воевали со Спартой. Филопемен снарядил флот и поплыл к берегам Лакедемона. Однако в морском сражении Набис легко разбил вражескую эскадру. Филопемен едва спасся: его флагман был атакован и потоплен спартанскими кораблями.
Войну перенесли на сушу. Здесь Филопемен оказался искуснее своих противников и нанес спартанцам тяжелое поражение. Набис к тому времени отбил приморские города и выступил против Филопемена. В сражении, успех которого склонялся то на одну, то на другую сторону, спартанцы потерпели неудачу. Но это были как бы схватки легкой пехоты перед генеральным сражением. Главные тяжеловесы еще не вступили в бой. Антиох пребывал в Малой Азии. Римляне – в Италии. Многое зависело от позиции Филиппа V. Чью сторону он примет?
Пока ахейцы воевали, италийцы действовали с помощью дипломатии. Они завязали переговоры с Филиппом V. Обещали простить царю 1000 талантов дани, передать город Деметриаду и самое главное – вернуть сына Деметрия, находившегося в Риме в качестве заложника. С возвращением сына Филипп снова получал возможность вести самостоятельную внешнюю политику, не опасаясь за судьбу наследника трона. Взамен римляне просили одного: не помогать Антиоху. Македонский царь колебался.
Часть обещаний римляне выполнят, а часть – нет. Например, Деметриаду они не вернут. И нагло заявят, что тайные переговоры о передаче города никогда не велись. Зато разрешат Филиппу в качестве компенсации напасть на царя атаманов.
По всей Греции расползлись этолийские агенты, вербовщики, соглядатаи. Об их успехах подробно рассказывает Тит Ливий. Один из агентов захватил Деметриаду, не дожидаясь, пока римляне передадут город Филиппу. Другие пробрались в Спарту и совершили гораздо более громкое дело: втерлись в доверие к тирану Набису, пообещали помощь в борьбе с римлянами, а когда Набис утратил бдительность, убили его.
Трудно было придумать поступок более глупый, но этолийцы не отличались последовательностью. Уничтожив тирана, они принялись грабить город и вызвали бурное восстание против себя. Повстанцы захватили дворец Набиса, перебили засевших в нем этолийцев. Тут с запада подоспел ахейский стратег Филопемен с войском наемников и ополчением. Весь Лакедемон присоединился к Ахейскому союзу. Ахейцы достигли высшей точки могущества. Так прошел еще один год. А в следующем году (192 г. до н. э.) Антиох высадился в Деметриаде.
4. Сирийцы в Европе
С самого начала Антиох допустил множество ошибок. Силы, с которыми он появился в Греции, были невелики: всего 10 000 пехоты, 500 всадников и шесть слонов. Видимо, царь рассчитывал на помощь греков, но ее не последовало. Разрозненные греческие государства интриговали друг против друга. Надежды на то, что Греция восстанет против римлян, не оправдались.
В Элладе пребывал Тит Фламинин. Он действовал по заданию сената в качестве эмиссара: дезорганизовал греков, вел переговоры с уполномоченными Антиоха и сколачивал антисирийскую коалицию.
А что Македония? Царь Филипп внимательно наблюдал за событиями. Он был еще слишком слаб для начала войны, но в принципе рассматривал возможность союза с Антиохом. В политике возможно все. Нужно было только выждать время и вернуть из плена Деметрия.
Сирийский царь сам испортил дело. Похоже, он поддержал авантюру этолийцев по смене власти в Македонии, о которой мы сейчас расскажем.
Как всегда в смутное время, Греция той эпохи кишела сомнительными персонажами. Одним из них был Филипп из Мегалополя, о котором мы вскользь упоминали выше. Он приходился родней древней македонской династии Аргеадов и имел связи. И вот у этолийских политиков возникла идея: возвести мегалополийца Филиппа на престол Македонии, а Филиппа V устранить.
Идея была дикой. Македонцы хранили преданность своему царю Филиппу V. Они вовсе не жаждали перемен. Однако мысль о перевороте поддержал даже такой искушенный политик, как царь атаманов Аминандр. Чем руководствовались эти люди, неясно. Попытка не удалась, мегалополитанец появился в Македонии, затем бежал и скрылся у Антиоха. Не стоял ли сирийский царь за этим заговором? Такие мысли мелькнули в голове у Филиппа V. Он проникся недоверием к Антиоху.
Сирийский базилевс добился первых успехов. Его эскадра разбила пергамский флот у берегов Эвбеи и захватила остров. После этого Антиох Великий совершил бестактность. Он послал мегалополийца Филиппа под Киноскефалы и приказал похоронить кости македонских солдат, павших в битве. Филипп V счел это вызовом. Человек, еще недавно совершивший попытку переворота в Македонии, теперь хоронит кости македонских солдат. Это выглядело дерзким вызовом.
Говорят, македонский царь пришел в ярость и решил перейти на сторону Рима, хотя прежде склонялся к союзу с сирийским царем. Об этом пишет Ливий. Поступок Филиппа V он пытается представить как сумасбродство. Однако Филипп являлся слишком тонким политиком, чтобы поддаваться влиянию эмоций в таком важном вопросе, как война и мир. Он боялся Антиоха и его друзей. Перед глазами македонского царя была печальная судьба Набиса, подло убитого этолийцами. Опять же в лагере Антиоха открыто действовал мегалополитанец Филипп. Было очевидно, что Антиох готов в любой миг предать Филиппа V. Что оставалось делать македонскому базилевсу? Он думал заключить временный союз с Римом и воспользоваться им, чтобы восстановить силы для дальнейшей борьбы. Вскоре македонский царь отправил послов в Рим с предложением помощи против Антиоха. Римляне согласились принять ее. Вслед за этим они официально объявили войну Антиоху и этолийцам.
Антиох захватил Беотию, вел переговоры с Эпирским союзом, возмутил Элиду против ахейцев и послал на Пелопоннес подкрепления, переманил на свою сторону Аминандра и его атаманов и захватил большую часть Фессалии. Он оперировал уже возле границ Македонии, присоединяя к себе земли, еще недавно бывшие собственностью Филиппа V. Со своей стороны македонский царь встретился в земле дассаретов с римским уполномоченным и договорился о совместных действиях против сирийцев. Прежде всего Филипп пропустил через свои земли римский отряд. Римляне форсированным маршем прошли до фессалийского города Ларисы. Там стоял Антиох с войском. Римляне построили огромный лагерь и разожгли множество костров. Сирийцы решили, что перед ними большая италийская армия, к которой вдобавок присоединился Филипп. Антиох поспешно оставил позиции у Ларисы и отступил к морю в Деметриаду. Там он распустил армию на зимние квартиры, а сам уехал в Халкиду. В этом городе царь влюбился в молодую греческую красавицу, сыграл свадьбу и предавался отдыху.
Весной военные действия возобновились. Антиох вторгся в Акарнанию. Тамошние жители, ненавидевшие римлян, перешли на сторону сирийцев. Однако в это же время Филипп V начал открытую войну против Антиоха на стороне римлян. Собрав дружину, македонский царь напал на область Перребию и осадил город Малойю.
Из этого видно, как сильно недоговаривают наши источники. Область Перребия со времен Филиппа II входила в состав Македонии, прикрывая ее южную границу. Выходит, что после поражения в войне с Римом страна стала быстро разваливаться, и от нее отпали южные районы. Филипп хотел любой ценой вернуть их.
Македоняне осаждали Малойю до тех пор, пока не подошли римляне. Этого оказалось достаточно, чтобы все города Перребии сдались. Римлян боялись.
К тому времени часть владений Филиппа V успел захватить царь атаманов Аминандр. Он взял девять городов и отдал их Филиппу из Мегалополя. Последний собрал вокруг себя дружину в 500 пехотинцев, 40 конников и утвердился в городе Пеллинее, откуда рассчитывал вторгнуться в Македонию и свергнуть Филиппа V.
Но римляне и македоняне быстро отбили все города, захваченные атаманами, и осадили Пеллиней, где сидел Филипп-мегалополитанец. Тот заявил, что сдастся римлянам, но не Филиппу V. Македонский царь двинулся осаждать другие города, а римляне остались, чтобы принять сдачу мегалополийца. Но тот не спешил.
Тем временем на Балканы переправилась римская армия: 20 000 пехоты, 2000 кавалерии и 15 слонов. Ее вел консул Маний Ацилий. Приказав военным трибунам вести пехоту в Ларису, сам он с конницей прибыл на помощь Филиппу V, захватил один город и поскакал к Пеллинею. Его защитники капитулировали без всяких условий.
К моменту капитуляции подоспел Филипп V. Он заметил среди пленных своего тезку – претендента Филиппа – и приветствовал его ироническим возгласом:
– Здравствуй, брат!
Как известно, братьями называли друг друга цари. После этого македонский базилевс шутки ради приказал воздать мегалополитанцу царские почести. Препровожденный затем к консулу, претендент попал под арест. Вскоре его в оковах доставили в Рим, где он, вероятно, и умер. Прочих пленных римляне передали Филиппу V. Царь обошелся с ними по обыкновению милостиво: он не отличался злобой и охотно щадил людей.
Освободив приграничные районы Македонии, Филипп V бросился в Атаманию, надеясь захватить эту маленькую страну. Если взглянуть на карту, получается, что к тому времени он прихватил и часть эпирских земель, например, владения молоссов, потому что после потери Фессалии общей границы с атаманами у Филиппа не было.
Атаманы восхваляли щедрость и благородство македонского базилевса. Аминандр не стал дожидаться, когда подданные предадут, и бежал из своей страны с женой и детьми.
Маний Ацилий очистил Фессалию от гарнизонов Антиоха. С боями он прошел до реки Сперхей, захватил много пленных и ключевые фессалийские города. Часть людей отпустил, а части (таких набралась тысяча) разрешил перейти на службу к Филиппу V. Казалось, римляне искренне дружат с Филиппом. Они оказывали знаки внимания, отдавали земли, разрешали набирать воинов. Но лишь до тех пор, пока Антиох был опасен. На Балканах еще не привыкли к такому цинизму.
…Антиох испытывал сплошные разочарования. Греки не спешили переходить на его сторону. Мощное греческое восстание против римлян существовало только в воображении этолийских вождей. Никто не присылал вспомогательные войска. Сирийский царь оказался в Греции с весьма небольшой армией. А перед ним находилось крупное римское войско и маневрировал Филипп V.
Антиох занял Фермопильское ущелье. Это был единственный вариант сохранить маленькую армию, которую он привел в Грецию. Защищать узкий проход от превосходящих сил врага было удобно. Сирийский царь рассчитывал, что мощь римлян разобьется о Фермопилы. Оборону горных троп, по которым его могли обойти, сирийский царь доверил этолийцам.
Это и стало ошибкой. Римляне выбили этолийцев с их позиций, обошли Антиоха и выиграли сражение. Царь бежал на Эвбею. Римляне упорно преследовали его, не забывая резать бегущих. По словам Ливия, они перебили почти все войско сирийцев – тысяч семь или восемь солдат, а сами потеряли в сражении чуть более двухсот человек.
Вскоре Антиох уехал в Азию. Римляне захватили Беотию и Эвбею. Вели себя крайне умеренно, всех щадили. Тем более что предстояла новая кампания – против Этолийского союза. Этолийцев римляне хотели жестоко покарать за предательство.
5. Война и дипломатия
Первым делом консул Ацилий осадил Гераклею – город, где проходили конгрессы Этолийского союза. В то же время Филипп V по уговору должен был взять Ламию в Фессалии. Македонский базилевс торжествовал. Тихе-Судьба повернулась к нему лицом. Он возвращал город за городом благодаря попустительству римлян! Вероятно, в этот миг царь всерьез поверил, что римляне позволят восстановить всю силу Македонской державы как противовес Сирии. Предупредительные римляне даже прислали македонянам подкрепления, чтобы взять хорошо укрепленную Ламию.
Римские и македонские воины соревновались в хитрости и изобретательности во время боев. Ламия была расположена на холме. Римляне использовали насыпи и навесы, чтобы подойти к воротам. Горожане отстреливались и предпринимали вылазки.
Филипп действовал иначе. Он приказал своим инженерам вырыть подкоп, но работа продвигалась медленно, потому что приходилось продираться сквозь скалистый грунт. Тогда царь завел переговоры, предложив сдать город. Старейшины колебались. Филипп сообразил, что они ждут вестей о судьбе Гераклеи. И точно, лишь только пришло известие, что этот город пал, как сдалась и Ламия. Однако римляне не позволили Филиппу воспользоваться плодами победы. Поскольку македоняне не потеряли ни одного человека во время осады и не смогли взять город, то должны были бесславно уйти. Это стало первым разочарованием от сомнительного союза.
Громкие победы римлян заставили призадуматься вождей Этолии. Они направили послов на переговоры с победителями. Римляне встретили их надменно, потребовали безоговорочной капитуляции, сдачи городов, разоружения армии и выдачи нескольких политиков, в том числе атаманского царя Аминандра. Этолийцев такие условия повергли в шок. Они сказали, что в Греции не заведено так разговаривать с побежденными.
– Да ведь мы не греки, а римляне, – резонно ответил Ацилий.
Филипп V вел себя гораздо человечнее. Как раз в то время на Балканы прибыл эмиссар Антиоха Великого – Никандр. Сириец хотел убедить греков продолжать войну, но заблудился и попал в руки охраны Филиппа. Царь в это время как раз обедал. Узнав, что пойман посол Антиоха, Филипп V встретил его как гостя.
Царь пригласил Никандра за стол и задушевно поговорил. Филипп укорял этолийцев за безрассудство. Это они привели римлян, а потом ввели в заблуждение Антиоха, так что тот высадился с недостаточным войском. Но сам Филипп не держит на эллинов зла. Он готов забыть прошлое, которое легче порицать, чем исправить. Он не станет мстить побежденным этолийцам. Сам же Никандр пускай помнит день, когда Филипп сохранил ему жизнь.
На другой день базилевс дал Никандру охрану и приказал проводить до боевых постов этолийцев. Поступок весьма показательный. Филипп готов был искать компромисса с недавними противниками. Почему этот компромисс не был найден? Отчасти из-за амбиций правителей, но не только. Интересы эллинистических государств были столь разными, что легче казалось сдаться римлянам, чем найти общий язык. Римляне били эллинов поодиночке.
В то же время Филипп V вел дипломатическую игру с римлянами. Царь добился у консула Мания Ацилия разрешения захватить несколько фессалийских и этолийских городов. Римляне плохо контролировали ситуацию. В греческих землях царила неразбериха. Города меняли хозяев: то присоединялись к римлянам, то перекидывались на сторону этолийцев. Поэтому римские политики пошли на уступку Филиппу. Кроме того, до них могли дойти известия о переговорах Филиппа V с Никандром. В этом случае Риму грозила мощная коалиция на Балканах в составе Македонии, Этолийского союза и Сирийского царства. Шансов победить ее было немного. Этим и объясняется уступчивость по отношению к Филиппу.
Филипп бросился к городу Деметриаде. Основанный еще Деметрием Полиоркетом на берегу моря, этот город издавна принадлежал македонским царям. Отсюда Филипп V начинал свои походы в Грецию, здесь долгое время следил за событиями в Элладе, здесь держал флот. После 2-й Македонской войны римляне заставили царя сдать город. Тем сильнее Филипп жаждал вернуть его.
В Деметриаде царила анархия. «Антиох ее кинул», – пишет Тит Ливий вполне в духе современного жаргона. Сирийский царь оставил небольшой гарнизон в городе, но на него нельзя было положиться. Ждали прихода римлян или Филиппа. Римлян боялись, Филипп славился милосердием.
Македонский царь прекрасно знал о настроениях горожан. Он прислал даже не воинов, а только гонцов с предложением сдаться. Город открыл ворота, гарнизон Антиоха сложил оружие. Наиболее одиозные противники Филиппа бежали к этолийцам, а один так разнервничался, что покончил с собой. Остальные просили прощения и получили его. Филипп ввел в Деметриаду войска. Сирийский гарнизон он препроводил под надежной охраной в Лисимахию, не причинив вражеским солдатам никакого вреда; находившуюся в гавани эскадру Антиоха тоже отправил восвояси. Можно объяснить это хитростью, желанием заработать дешевый авторитет, но факт остается фактом: Филипп почти всегда вел войны по-рыцарски.
Расширив владения на востоке, царь обратился к западу. Там принялся отщипывать владения эпиротов. Эпирский союз переживал агонию. Северные и центральные области присоединились к римлянам. Юг бурлил. Атаманы, долопы, ряд других мелких племен перешли на сторону этолийцев. С этими-то перебежчиками и рассчитался Филипп. Он захватил землю долопов, часть владений перребов, еще кое-какие районы и смог округлить свои владения. Союз с римлянами опять казался выгодным.
Консул Маний Ацилий уже осаждал этолийский город Навпакт. Его падение означало бы конец этолийцев. К месту осады прибыл и Тит Фламинин.
Ливий пишет, что он принялся увещевать консула: ты, мол, осаждаешь Навпакт, а тем временем Филипп у тебя в тылу спокойно наращивает мощь, забирая себе города.
Опытный политик, Фламинин справедливо предостерег консула Ацилия. Тит понимал выгоды Рима. Он сумел создать на Балканах сложнейшую систему противовесов, действуя так тонко, что очутившиеся под римским ярмом эллины искренне прославляли Фламинина как освободителя. Малейшее усиление одной из сторон могло разрушить хрупкое равновесие. От этого и предостерегал Ацилия хитрый коллега. Он предложил не добивать этолийцев, которые как раз просили о снисхождении. Начались переговоры. Ацилий сменил гнев на милость. Этолийцам даровал перемирие, а сам отвел легионы в Фокиду. Окончательные условия мира должен был продиктовать сенат.
Вскоре после этого флот Антиоха был разбит римлянами. Этолийцам стало не на что надеяться. Тогда же в Рим прибыли послы из Эпира и Македонии. Эпироты окончательно запутались и стали перечислять дурные поступки, которые могли совершить, но не совершили. На этом основании они просили зачислить себя в друзья римского народа. Судя по всему, значительная часть эпиротов была настроена к римлянам враждебно, служила наемниками у Антиоха, у этолийцев и была не в восторге от присутствия римлян на Балканах… Сенаторы сообщили, что прощают эпиротов, хотя те и не доказали своей правоты.
Посланцев Филиппа всячески обласкали. Их даже допустили в храм Юпитера Величайшего и разрешили принести ему дар. В те времена народы очень щепетильно относились к культам своих богов. Допустить иностранцев к поклонению национальным богам было большой честью. Римляне делали все, чтобы усыпить внимание Филиппа: обхаживали царя, проявляли знаки внимания к его людям. Он все еще был нужен. К нему отпустили Деметрия, и вскоре радостный отец воссоединился с сыном. Таким образом римляне продемонстрировали особое доверие к Филиппу, ведь заложник находился у них на случай войны. Стало быть, сенаторы были уверены в дружбе Филиппа. Правда, нельзя не упомянуть, что в жертву Юпитеру македоняне принесли золотой венок в сто фунтов весом (сорок с лишним кг). Было очень похоже, что венок стал замаскированным выкупом за Деметрия.
И все-таки македонский царь пришел в восторг. Сын – на свободе! Руки развязаны! Но отрезвление наступило очень скоро. Римляне перехитрили и на этот раз. Сына вернули, но это был уже не прежний Деметрий. Юноша восхищался римскими нравами, римской политикой, римской армией. Римляне вернули тело царевича, но похитили его душу. Филипп был неприятно поражен переменой. Возненавидел Деметрия и другой сын базилевса – Персей. Этот последний был ярый патриот Македонии и враг римлян. Впоследствии конфликт между братьями приведет к трагедии. А пока Филипп пережил горечь разочарования даже здесь, в семье. Все, к чему прикасались римляне, оборачивалось бедой.
Так прошел 191 год до н. э. Победоносные римляне готовились к вторжению в Азию. Избрали новых консулов. Одним из них стал Луций Корнелий Сципион. На высшую должность его провел брат – знаменитый Публий Корнелий Сципион Африканский, победитель Ганнибала. Публий пообещал народу, что сам поедет с братом в качестве легата, если того выберут в консулы и пошлют воевать против Антиоха. Эта предвыборная программа показалась римскому избирателю столь привлекательной, что Луция и вправду выбрали консулом. А затем без жеребьевки послали с войском на Балканы, чтобы оттуда переправиться в Азию и добить Антиоха.
6. Судьба братьев
Что касается братьев Тита Фламинина и Луция Квинкция, то они покинули Балканы и больше не выступали на первых ролях. Тит выполнил несколько дипломатических поручений и впоследствии настоял на убийстве Ганнибала в Вифинии. А затем отошел от дел и стал вести жизнь частного лица. Даже год смерти «освободителя» Греции в точности неизвестен.
Брат Тита – Луций Квинкций – предался удовольствиям и стал объектом громкого сексуального скандала.
Случай был вопиющий, и цензор Катон без колебаний вычеркнул имя Луция из списка сенаторов несмотря на просьбы самого Фламинина. Римляне еще беспокоились о чистоте нравов. Впрочем, Луция вскоре простили.
7. Римляне добивают Антиоха
Первым делом братья Сципионы, прибыв на Балканы, попытались завершить войну с этолийцами. Неукротимые греческие разбойники уже успели послать своих представителей в Рим, но ни о чем не договорились. Было очевидно, что шансов победить римлян нет, однако гибель Этолии была отсрочена.
Сципион Африканский считал, что следует оставить в покое этолийцев и торопиться в Азию, к более громким подвигам. Луций Сципион спорить не стал. Этолийцам предоставили перемирие.
Для войны с Антиохом требовалось решить важную проблему: выяснить позицию македонского базилевса. Если Филипп займет горные проходы, придется прежде воевать с Македонией. Это будет означать потерю темпа да и вообще осложнит ситуацию.
– Все зависит от доброй воли Филиппа, – говорил Публий Африканский Луцию Сципиону. – Если тот верен, то подготовит дорогу и снабдит нас продовольствием. Но если отступится от нас, ни один шаг через Фракию не будет безопасным. Итак, прежде следует разузнать, что у македонского царя на уме.
Деликатную миссию поручили молодому римлянину Тиберию Семпронию Гракху. Это был будущий зять Публия Сципиона и отец знаменитых братьев Гракхов. Тиберий оседлал коня и помчался в Македонию. За три дня он достиг Пеллы – столицы Филиппа V. Царь пировал с дружиной и принял много вина. Как видно, Филипп вовсе не готовился противостоять римлянам.
Тиберия встретили ласково, накормили, осыпали милостями и оставили в гостях. Филипп уже знал о плане вторжения римлян в Азию через Фракию и готов был помочь. По пути следования римской армии македонянами были сооружены склады с провизией, дороги и мосты приведены в порядок, всюду расставлены караулы. Филипп даже договорился фракийскими вождями о пропуске римского войска и подготовил проводников.
За это усердие позднейшие ученые не раз ругали Филиппа. Но был ли у него выход? При Киноскефалах царь потерял половину армии. Он мог задержать римлян, но не разгромить их. В то же время царь видел беспечность и беспомощность Антиоха, глупость этолийцев, высокомерие и подлость ахейцев. У него не было друзей, вместе с которыми можно восстать против Рима.
Но допустим, Филипп все-таки сделал это. Прислал бы ему Антиох помощь? Сомнительно. А истерзанные войной этолийцы вряд ли вообще могли чем-то помочь. Получается, Филипп был бы неминуемо уничтожен, после чего римляне продолжили бы поход в Азию. Царь оставался реалистом и прекрасно понимал то, чего не могли понять позднейшие книжники. Единственный шанс для Македонии состоял в том, чтобы выиграть время. Шанс очень слабый. Пока следовало собирать силы и демонстрировать дружелюбие.
Гракх вернулся и доложил Сципионам, что македоняне готовы провести римлян по своей стране. Римские полководцы возликовали. Легионы вступили в пределы Македонии. Маршрут, по которому шла армия, неизвестен. Очевидно, Филипп попытался провести их по приморским районам и не пускал в сердце страны. В то же время царь был предупредителен и приветлив, что отвело всякие подозрения. Он «принял и проводил по-царски», пишет Тит Ливий. И добавляет: «в нем были заметны и ловкость, и благородство». Принять и провести через свои владения крупную армию – для этого требовались искусство и талант организатора. Филипп в полной мере обладал этими способностями. Он смог расположить к себе Публия Африканского, «умевшего ценить ненавязчивое радушие». Цель была достигнута: римляне убедились в дружбе Филиппа. Македония получила отсрочку.
Филипп оказался настолько предупредителен, что проводил римские легионы через всю Фракию и подвел к Геллеспонту. Дальше эстафету принял пергамский царь Эвмен – в то время друг римлян и враг Антиоха. Он помог своим союзникам переправиться через пролив, начались военные действия в Азии. В решающей битве при Магнезии сирийский царь был разбит, запросил мира и получил его. По условиям договора, царь отказался от своих владений в Малой Азии вплоть до гор Тавра. Большую часть этих земель римляне передали Пергаму, который с этого времени стал крупной державой на Ближнем Востоке.
Вскоре Антиох погиб, пытаясь ограбить храм Бела. В азиатском царстве начались смуты.