Становится по-настоящему больно. Не позволяю себе показать ему эту боль. Выше поднимаю голову, крепче сжимаю зубы.
– Филипп, – отец отодвигает от стойки барный стул, присаживается на него, широко расставив ноги, упирается ладонями в сидушку. – Может я и не был идеальным отцом. Да не «может», а не был, раз между нами сейчас творится все это дерьмо. Но я всегда старался оберегать тебя. И нравится тебе или нет, буду продолжать это делать. Кравцов не отдаст тебе Алису, сын.
– Я не собираюсь больше ни у кого спрашивать, – скольжу по стене, сажусь задницей на пол, запускаю пальцы в волосы.
– Мы уже обсуждали это с тобой. Ей нужен…
– Не я. Помню, спасибо, – зло ухмыляюсь в ответ. – И любить я не умею. И вообще мудак редкостный. Такие принцессам не подходят.
– Не подходят, – повторяет за мной отец. – Однажды я чуть не сломал твою маму. Своим характером, напором, неумением контролировать себя. Она была вот такой же чистой, наивной девчонкой, а я старше почти на десять лет, сильнее, жёстче. А перед чувствами, о которых ничего раньше не знал, оказался слабым. И они смели меня ломая, меняя, заполняя все внутри новыми эмоциями. Я тоже не умел любить, Фил. У меня был отец и младшая сестренка, но любовь к женщине – это не то же самое, что любовь к семье. Если бы не мудрость и внутренняя сила твоей мамы, не ее безграничное терпение и огромное сердце, я бы сгорел в своих чувствах к ней и не было бы у нас сейчас семьи. Тебя бы у меня не было, Соньки, внука. Меня бы, скорее всего, тоже не было, – неожиданно признается он. – Ты похож на меня больше, чем тебе хотелось бы, сынок. Ты, как и я, любишь учиться. Упрямо прешь вперед ради достижения своих целей. Как и я, ты взрываешься, стоит дать искру. Ты думаешь, в моей жизни не было бухла, девок и наркотиков? Было, Филипп. Я смотрю на тебя и вижу свое отражение. А Алиса… Сашка и правда воспитал из нее принцессу. Она не вывезет тебя.
Не помню, когда мы последний раз с ним говорили. Вот так, как отец и взрослый сын. Я знаю в общих чертах историю треугольника мамы, отца и Александра Кравцова. Сейчас слышу ее обрывки с такими откровениями, от которых волосы на руках встают дыбом. И меня должно это тронуть, наверное. Не трогает. Бесит! Потому что я привык, когда меня постоянно сравнивают с отцом окружающие. Меня злит, когда это делает он. Чувство, что я всего лишь тень, отражение Дмитрия Дрейка, кипятком разливается по венам. Приходит четкое осознание, что отец так и будет пытаться контролировать мою жизнь, считая ее проекцией своей собственной.
– Я пойду собираться на учебу, – поднимаюсь с пола.
– Подумай над тем, что я тебе сказал, – просит он и тоже встает.
– Уже подумал, – смотрю в его стальные глаза. – Можешь начинать применять меры и свои связи, чтобы утопить меня. Я не отступлюсь от Алисы. Эта девочка моя!
Озвучить это оказалось так просто. Столько прокручивал в голове варианты, понимая, что нам с отцом все же придется поговорить. Да, сегодня было сказано не все. Мне хватило. Я принял решение.
– Фил, – устало вздыхает отец мне в спину.
Разворачиваюсь, упираюсь ладонью в дверной косяк.
– Я, пожалуй, вернусь на свое место в компании. Ты ведь хотел? – приподнимаю бровь.
– Я и сейчас хочу, – подтверждает он.
– Приеду после университета, обсудим условия, – улыбаюсь родителю своей самой очаровательной улыбкой. – Твоей тенью я больше не буду.
Глава 18
Филипп
Не заморачиваясь сегодня на шмотках, быстро хватаю с полки первую попавшуюся футболку. Она облегает правильно раскаченное тело. Заправляю её в джинсы. Хватаю с пола рюкзак. Застегиваю ремень на штанах уже на лестнице. Ловлю укор в глазах матери.
– Извини, очень тороплюсь, – виновато улыбаюсь ей.
Хорошо хоть не ширинка. Был бы полный провал.
– Ворота открой, – кидаю охраннику, иду в гараж за машиной.
Резкими рывками дёргаю тачку на каждом светофоре. Она возмущённо рычит на это, но послушно выполняет команды.
Куда мне сейчас ехать?
«Ты где?» – пишу сообщение Лисе.
«Еду в универ».
«Понял. Встретимся на крыльце. Я тоже скоро буду».
На эмоциях в голову залетают шальные мысли, одна интереснее другой. Постукивая по рулю пальцами, кручу его, уходя на другую полосу. Семь минут, и я на месте.
Поднимаюсь по лестнице, сажусь на перила, закуриваю. Поворачиваю голову на стук каблуков, разлетающийся от асфальта эхом по площадке.
Алиска собрала волосы в идеальную низкую косу, перекинутую через плечо. Ни один волосок не торчит. Смешная такая. В строгой серой юбке, обтянувшей её охерительные бедра, в белой рубашке с рядом мелких прозрачных пуговичек и коротенькой курточке. В руках большая объёмная сумка в тон всего этого безобразия.
Пробегает по ступенькам, подходит, и меня бьёт по башне новый аромат её духов. Делаю затяжку поглубже, позволяя горькому дыму упасть в лёгкие. Выдыхаю…
– Фу, не дыми на меня! – возмущается Лисенок.
– Против чего протестуем? – протягиваю руку к её лицу, касаюсь двумя пальцами скулы.
– С чего ты взял, что я протестую? – фыркает мелкая.
– Э-э-э… Ты себя в зеркало видела? Сексуальная фантазия пубертатных подростков.
– Что?! – хлопает ресницами.
– На молодую училку, говорю, похожа. Это вот, – спрыгиваю, подхожу почти вплотную, по-хозяйски скольжу ладонями по ткани, обтягивающей бедра. – Не твоё все. Кружевное платье с тяжёлыми ботинками, рваные джинсы с коротким вязаным топом, – мои руки зависают на выпирающих косточках, за которые так удобно еще ближе подтянуть ее к себе и «случайно» прижать к своей натянутой ширинке. – Твоё. А то, что сейчас ты на себя нацепила – тупой протест. Опять с отцом поругалась?
– Занятия начались.
Мы вместе слышим оповещение. Лиса неуверенно делает половинку шага назад, чтобы там в меня не упираться. Расслабляю руки, позволяя ей это сделать, но не отпускаю. Мне нравится вот так держать ее. Пальцы напрягаются сами, сильнее впиваясь в нежную кожу под одеждой.
– Плевать. Я хочу получить ответ, – склоняю голову на бок.
– Давай после лекций поговорим, – ерзает, обжигая мои ладони каждый своим движением. Разжимает мои пальцы один за другим.
Нехотя уступаю.
– Я не могу после лекций. Вечером заеду за тобой. Погуляем.
– Хорошо.
Вместе идём на занятия. На первой же паре слышу шёпот девчонок: «Дрейк что теперь с Кравцовой?»
– Да, – отвечаю громко, чтобы все слышали.
Препод возмущённо опускает смешные круглые очки на нос.
– Дрейк теперь с Кравцовой. Можно больше не шептаться и дать людям дослушать материал.
– Филипп! – рявкает Зинаида Львовна. – Не срывайте занятие!
– Я просто пресекаю слухи голыми фактами. Простите.
Между парами на меня налетает Данилов. Ему, походу, тоже уже доложили о наших интимных обнимашках на крыльце.
Толкает меня в плечи ладонями. По инерции делаю шаг назад. Оказываюсь у стены.
– Ты головой ударился, что ли? – смотрю на этого дебила.
– Не приближайся к Алисе! – рычит он, напоминая мне маленькую злобную псину, которая только и может, что тявкать из-под забора.
– Точно ударился, – иронично закатываю глаза. – Я тебе не доходчиво объяснил, что ты к Лиске никаким боком не относишься? Могу повторить.
Руки марать об этого придурка совсем не хочется. У меня другие планы сегодня, а стёсанные костяшки никак не вписываются в образ взрослого рассудительного человека, который придет качать права в крупную компанию. Это станет поводом для отца лишний раз ткнуть меня носом в свое: «Я же говорил».
Расслабляюсь, прячу руки в карманы и наблюдаю, как красиво раздуваются от злости и ревности ноздри моего соперника за сердце обаяшки Алисы. Реально не понимаю, на что он надеется?
– Думаешь, раз у тебя за спиной есть крутой отец, ты лучше других? – Данилов копирует мою позу, только голову задирает выше и пальцы постоянно сжимает в кулаки на адреналине. – Дрейк, да ты обычный мажор, – скрипит он зубами.
– Зависть – хреновое чувство, друг мой, – улыбаюсь. Бешу его еще больше. Приятно. – Твои предки вроде тоже не бедствуют, – напоминаю Степе. – Поговорим об этом?
За моей спиной в голос ржет народ.
– Я ничего не пропустил? – рядом встает Марк.
– Здоров, – протягиваю ему руку. – Куда пропал?
– Да так, – отмахивается. – Задержаться по делам пришлось. Слышь, ты чего тут опять цирк устраиваешь? – обращается к Лискиному одногруппнику.
У пацана уже лицо пошло красными пятнами от возмущения, что он не произвел на нас должного эффекта.
Ай-ай-яй. Печалька!
– Не лезь, Марк. Это наше с Филом дело, – огрызается Данилов.
– Да я даже не собирался, – ухмыляется друг и не двигается с места.
Марк всегда со мной. Во что бы я не вляпался, он встанет рядом.
– Алиса выберет меня, – парень понимает, что драки не будет, и тоже расслабляется. – Даже если сейчас она будет с тобой. Ты все равно ее бросишь! Ты же не трахаешь никого дольше недели. Великому Дрейку становится скучно! – несет его. – А я окажусь рядом. Утешу, расскажу, какой ты мудак.
– Можно я ему врежу? – умоляюще смотрит на меня Марк. – Разочек. Ну, пожалуйста.
Делаю шаг к Данилову, хватаю его за ворот футболки, накручиваю на кулак до треска ткани. Горловина врезается ему в шею, как удавка, оставляет красную полосу. Чем больше он дергается, тем ему больнее.
– Не провоцируй меня, Степа. Силы могут оказаться не равны. Я последний раз тебя сейчас предупреждаю…
– Что здесь происходит? Блин! Фил! – кричит на меня Лиска. – Отпусти. Он же задохнется сейчас!
– Не лезь! – огрызаюсь на нее.
Мысленно считаю до трех и с силой толкаю Степана от себя. В полете он хватает ртом воздух, падает на задницу, кашляет, и по глазам вижу, отступать не собирается. Жаль дурака. Раскатаем же.
Разворачиваюсь к Лиске. Марк перехватил ее за талию, прижимает к себе. Она обиженно сопит, припухшие губки дрожат. Сминаю их большим пальцем под взглядами притихшей толпы.