– Да, – отец понимает, про что я. – Макаров Кирилл. Ты, кстати, похожа на него. Когда только родилась, мы думали, будешь вообще вылитой копией этого ублюдка. Темненькая была, волосы, глазки. Он же кареглазый. А потом ты стала расти и очень быстро меняться. Буквально в течении первого месяца.
– Это мамина кровь победила, – смеется Яся.
– Да, точно, – кивает отец, подмигивая младшей дочери.
– А зачем он приезжал, пап? – спрашиваю я.
– Хочет встречи с тобой. Он на маму сначала вышел. Она мне рассказала. Ведет себя пока не агрессивно, но очень настойчиво. Что еще ему нужно, мы не знаем. У этого человека в голове может быть все что угодно. Ты, Лисенок, – его единственная дочь. Я в свое время сделал так, чтобы плодиться он больше не мог.
– Оуч, – морщится Ванька, рефлекторно сжимая под столом ноги.
– А сейчас у него еще и отчим умер. Родного отца давно не стало, еще ты не родилась, но я слышал, что с отчимом у Кирилла сложились довольно хорошие отношения, несмотря на то, что тот уложил его в частную психиатрическую клинику. Ну, как минимум, чтобы справиться с тем, что Кир, по сути, перестал быть мужиком, – папа аккуратно избегает прямых обозначений, но и так все всё поняли. – Так что, его единственная кровь – это ты, Алиса. Шанс на продолжение рода, наследница очень приличного состояния и крупного бизнеса Макаровых.
Папа снова закуривает. Я вижу, как дрожат и не слушаются его пальцы. Задвинув все обиды на него еще дальше, встаю, обхожу его, обнимаю за шею. Он старается выдыхать дым так, чтобы он не попадал на меня.
– Я так боялся, что ты меня возненавидишь или просто отвернешься, закроешься, испугаешься… Лис. Принцесса моя, я очень тебя люблю и…
– …всегда будешь для меня папой. Единственным. Мне не нужен другой. Я люблю тебя вместе с твоей чрезмерной опекой, и когда ты рычишь на меня из-за всякой ерунды, и когда забываешь, что я выросла, – целую его в щеку. – Все, что мне нужно, пап, это больше доверия и свободы. У меня должны быть свои ошибки. Вон у тебя их сколько. Такой опыт за плечами. И что? Все ведь хорошо.
– Я всегда боюсь, что тебе будет больно. Я видел и знаю, какую боль могут причинять мужчины. Но, знаешь, – вдруг хмыкает он и тушит сигарету в стакане минералки. – Я открою тебе еще один секрет, раз уж у нас сегодня такой откровенный разговор.
– Какой?
– Иди сюда, – тянет меня за руку, сажает к себе на колено, как в детстве, и громким шепотом говорит на ухо: – Мужчины у Дрейков однолюбы. И да, ты тогда на остановке была права. Я виноват в той ситуации с Филиппом. Спровоцировал. Но ему все равно придется доказать мне, что он тебя достоин. До тех пор я буду против ваших отношений.
Я закрываю глаза и стараюсь не разреветься. Надо было довести все до этой крайней точки? До всего, что с нами случилось?! Вот за это я злюсь на отца. Не за правду о моем происхождении. Он чувствует, что я напряглась. Хочу встать, не отпускает.
– Чтобы не произошло между вами, если Филипп действительно тебя любит, он все исправит. Пусть учится. Любить женщину тоже надо уметь. Однажды я говорил что-то подобное его отцу, и тот прошел длинный и болезненный путь, чтобы разобраться и научиться. Фил умный парень, он тоже во всем разберется.
Глава 48
Филипп
Заношу папку с документами отцу, коротко отчитываюсь о результатах работы и ухожу к себе в кабинет, чтобы просто закрыть глаза на несколько минут, выдохнуть и выпить кофе. Для меня заключить эту сделку без помощи отца было принципиально. Много работы, проштудированной литературы там, где приходилось экстренно латать обнаружившиеся дыры в знаниях и немного… Ладно, до хрена природного упрямства помогли мне ее вывезти. Нет, я не горжусь собой. Просто поставил галочку в голове, что я теперь могу и вот так, ну и сумма, которая упадёт на мой счет в ближайшие три дня, поднимает настроение.
– Тук-тук…
От ее голоса меня передергивает.
– Что ты здесь делаешь? – кладу голову на сложенные на столе руки. Кофе потом, пока просто чуть отдохнуть. Пять минут.
– Ты меня игнорируешь, а я не люблю, когда со мной так поступают.
– Договорённости с твоим отцом отменены. – Точнее заменены на другие, не менее выгодные. – Можно не изображать из себя влюбленную идиотку.
– А кто тебе сказал, что я изображаю, – смеясь, Лиза встает у меня за спиной, кладет ладони на плечи.
Смахиваю, кручусь на стуле и отталкиваю ее к стене.
– Эй! – возмущается блондинка. – Фил, это начинает входить у тебя в привычку. Твоя любимая поза у стены? – провоцирует эта стерва.
– Чего тебе от меня надо, а? Только давай без сказок о большой любви, – все же дохожу до кофемашины, заправляю ее, щелкаю кнопкой.
– Ты не веришь в любовь? – Лиза садится на мой стул.
– Я вопрос задал! Еще раз съедешь с ответа, я вызову охрану.
– Нравишься ты мне. Правда нравишься. Можешь не верить сколько угодно, но я таких интересных, умных мальчиков еще не встречала. А в тебе столько огня. Закачаешься. И ты удивишься, я сейчас даже не про секс, хотя уверена, он с тобой тоже будет шикарным. Мне с тобой интересно. Хочу тебя разгадывать, общаться с тобой. Я достаточно полно ответила на твой вопрос?
– По крайней мере теперь честно. Это даже звучит не так мерзко и наиграно, как про любовь. Уже лучше. Но я, пожалуй, подожду другой вариант.
– Это какой? – подпирает кулаком подбородок и следит за тем, как я забираю свой кофе, облокачиваюсь бедрами на узкую стойку у стены.
– Когда ты мне скажешь что-то вроде: «Знаешь, Фил, я поняла, что ты мне не нужен, я люблю другого и выхожу за него замуж». Или так: «Я уезжаю из страны. Мы больше никогда не увидимся». В первом случае я даже готов подарить тебе микроволновку на свадьбу, а во втором – чемодан. Розовый.
– Почему розовый? Стереотипы?
– Нет. Просто терпеть не могу этот цвет так же, как навязчивых баб. Нет, последних все же больше. А теперь исчезни. У меня еще масса дел. Отвлекаешь.
– Как поживают твои демоны?
– Я же бизнесмен, – усмехаюсь. – Мы заключили с ними сделку. Прости, – ставлю пустую чашку на стол рядом с кофемашиной. – Тебя нет ни в одном из пунктов договора. Пока, – машу ей, играя пальцами в воздухе. – Вон пошла, я сказал! – ору на нее.
– Не со всеми договорился, – хихикает Лиза, скрываясь за дверью моего кабинета.
Достала!
Есть ещё одно очень важное дело, которое я хочу сегодня реализовать. Еще один крохотный шаг…
Звоню в цветочный бутик, заказываю корзину ирисов с запиской:
«Я буду ждать тебя в восемь вечера в нашей кофейне. Нам надо поговорить».
Прошу доставить подарок к шести вечера к Алиске домой. Делаю ставку на то, что она не придет, но мне важно другое. Мне нужно дать ей понять то, что может увидеть только она. Это было сложно признать, но Лиса права. Моя девочка знает меня лучше, чем даже я сам. Однажды я впустил ее очень глубоко в себя и даже не заметил. Отгораживался от всех, а ее впустил.
После работы еду в кофейню. Занимаю тот самый столик, где мы стали с Алиской немного ближе. Заказываю себе чайник черного чая и жду, вглядываясь в прохожих через толстое стекло. Иногда мне кажется, что я ловлю ее силуэт, а потом он испаряется, рассеивается дымкой, и очередная безликая фигура проходит мимо, спеша по своим делам.
На часах уже половина десятого вечера. Чай давно остыл, стих ненавязчивый гул голосов посетителей кофейни. В зале осталось всего трое. Я, парень с ноутом в углу наискосок и женщина лет сорока пяти с красными от слез глазами и зажатым мобильником в руках. Заказываю для нее кофе и фирменное пирожное. Удивленно смотрит сначала на парня за ноутом, но официант кивает на меня. Видимо, я совсем не произвожу впечатление человека, способного на такой поступок. Плевать, я взамен и не ждал ничего.
– Спасибо, – произносит она, едва шевеля губами с остатками яркой помады.
Салютую ей чашкой холодного чая. Улыбаемся друг другу и снова отгораживаемся своими проблемами.
Почти одиннадцать. Алисы нет. Парень с ноутбуком тоже ушел, а женщина, наконец, перестала плакать. Она собирает свои вещи, проходит мимо меня, сжимает ладонью плечо.
– Она обязательно придет. Не опускай руки.
– Не буду. Спасибо.
Такая вот странная поддержка посторонних друг другу людей.
Я тоже собираюсь. Заведение скоро закроется. И снова не домой. Еду к дому Кравцовых. Меня, как всегда, спокойно пропускает охрана. Паркуюсь у Алискиного подъезда и первое, что бросается в глаза, это яркий букет ирисов в урне. А рядом на земле разноцветная открытка, на которую уже пару раз наступили чьи-то ботинки.
Глава 49
Филипп
Ну я же знал, что так будет. Знал! Какого хрена это так сильно цепляет? Я растоптал нас, малыш, я знаю. Исправить хочу. Объяснить…
Забираюсь на капот своей тачки. Этот не такой удобный, как был на моей любимой. Упираюсь ногами в металл, чтобы не съезжать. Закуриваю, выпускаю в темное небо струйку дыма и просто сижу. Мне хочется быть здесь, фантазировать о том, как Алиска спит или грызет кончик карандаша, забывшись над учебником. А, может, делает себе чай, укутавшись в длинный вязаный кардиган. Меня снова ломает без нее. Я никогда не переболею. Меня никогда не отпустит, сколько бы я не пытался убежать от этих чувств. Мое сердце там, на последнем этаже этой высотки. Оно в ее руках, и только ей решать, как с ним поступить.
Что сделать для тебя, Лис, чтобы ты меня выслушала? А чтобы снова улыбнулась?
Надо вспомнить, что еще она любит, кроме этих дурацких цветов. Что-то такое, что знаю только я. А я ведь знаю… Черт!
Напрягаю память.
Да! Да, малыш, я помню, о чем ты с упоением мне рассказывала. Я достану это для тебя и, уверен, рука не поднимется выбросить. Всего один разговор. Ты можешь даже не отвечать, я объясню.
Больше никто и никогда не поймет меня так, как ты.
Я снова встречаю рассвет у ее подъезда. В этот раз буду здесь до последнего. Скрываюсь в тачке, сканирую входную дверь. Из динамика фоном играет радио. Сонные эрджеи несут всякую хрень и сами над ней ржут. Мне бы поспать пару часов перед работой, но я сначала хочу увидеть своего Лисенка. Просто посмотреть на нее. Я так соскучился… словами не передать. Тоска по ней становится просто невыносимой.