– Ну как почему? Он теперь за мной следит!
– Как вы это поняли?
– Каждый раз, когда я выхожу в сквер на пробежку, он уже там, сидит неизменно на своей лавочке.
– Он может просто гулять.
– Именно когда я выхожу?
– Возможно, это просто совпадение.
– Да, но уж очень явное! Я даже пробовала выходить в другое время. И знаете что? – вопрос Инны Карловны прозвучал так, будто она вот-вот отобьется последним козырем и выиграет всю партию.
– Что же? – Дарья Игоревна аккуратно, стараясь не сводить глаз с пациентки, открыла блокнот и приготовила ручку.
– Он исчез на несколько дней. Но вскоре вновь появился уже в новое мое время для пробежек и стал сидеть ровно на той же лавке и следить за мной.
– Он смотрит на вас?
– Нет.
Дарья Игоревна наклонила голову набок и вопросительно вскинула брови.
– Ну, – продолжила Инна Карловна, – может, и смотрит, но только когда я резко поворачивала голову в его сторону, чтобы поймать на слежке, он всегда чем-то активно занят: то поправляет кепи, то протирает очки, висящие на шее на цепочке, то подносит сигарету ко рту. А когда я далеко от него, шагаю в другой части сквера, он сидит неподвижно.
– Так кто за кем следит? – Даша мягко улыбнулась. В глазах ее блестела задорная искринка.
– Я не… – Инна Карловна хотела было запротестовать, но тут же осторожно добавила: – Просто мне нужно быть начеку! А вдруг он маньяк и ждет удобного момента, чтобы напасть?
– Вам показалось, он похож на маньяка?
– Вы знаете, внешне нет. Я бы даже сказала, что для маньяка он староват.
– Вот как!
– Но все равно, эта его навязчивость мне неприятна… Он пугает меня…
– Вы говорили с ним?
– Ну да… когда он догнал меня в самую первую встречу у подъезда…
– О чем?
– Да как о чем… – Инна Карловна хотела что-то сказать в свою защиту, но не могла толком вспомнить ни одной фразы из того разговора. – Ну, может, я была немного груба с ним… Ну а вы разве не испугались бы?
Дарья Игоревна пожала плечами.
– Днем в парке, когда вокруг много народу, вы смогли бы подойти к нему и поговорить?
– Ну вот еще! Я просто хочу, чтобы он не таскался за мной! Что ему, своих бабок мало?
Две следующие недели он буквально преследовал ее. Сидел в сквере по вечерам, случайно сталкивался с ней у магазина или у ее дома. Он приходил даже к школе и выхаживал туда-сюда вдоль решетки ворот, покуривая вечную сигаретку.
Обычно он следовал за ней на расстоянии, затерявшись в толпе, но Инна Карловна, как будто бы случайно глянув в стеклянную витрину газетного киоска или аптеки, всегда выхватывала взглядом не только свою все еще стройную фигурку, но и спешащего за ней кряжистого коротышку в длинном черном плаще.
Да и не услышать старика было невозможно. Он костерил случайно задевавших его мальчишек, ругал на чем свет стоит резко переключившийся светофор или неожиданно вывернувший из-за поворота истошно звенящий трамвай.
И каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом, он приподнимал кепи. Если же они сталкивались нос к носу, он приветствовал ее по-французски, неизменно добавляя в конце «красавица».
– Слушайте! – Однажды, подходя к школе после обеденного перерыва, она внезапно обернулась. – Э-э… как вас хоть зовут?
– Армен я, красавица, – ответил дед и кротко опустил угольно-черные глаза.
– Хорошо, Армен, ну прекратите, а! Это уже совсем не забавно. Перестаньте таскаться за мной. Я вполне могу защитить себя сама… без сопровождающих…
– Ишь ты, какая, о-о-о! – впился в нее глазами дед Армен.
– У вас что, нет семьи?
– Да ты дальше носа своего не видишь, Инна Карловна?
– Что?! – Инна Карловна вспыхнула, коленки ее задрожали. – Откуда вам известно мое имя?
Дед Армен широко заулыбался:
– Ну совсем глупая Инна Карловна! Кольцову Инну Карловну, директора 34-й школы, любая собака здесь знает. А Армен знает любую собаку.
– Хам! – ярость подкатила к самому горлу. Инна Карловна развернулась и скорее побежала к школьным воротам.
– Что придираешься-то, красавица? – вдогонку убегающей директрисе кинул дед Армен.
Инна Карловна обернулась и отрицательно помотала головой.
– Да понравилась ты мне, дура! – еще громче крикнул дед Армен, но Инна Карловна его уже не услышала: все вокруг накрыла извергнувшаяся лавина дребезжащего школьного звонка.
После работы приятно парило. Розово-золотое небо будто медленно погружалось в серую с фиолетовыми разводами перину облаков. Деревья в сквере стояли неподвижно, словно обидевшись, что ветер сегодня не играет с их листьями.
Инна Карловна перепрыгнула с последней белой полосы пешеходного перехода на край тротуара из серой брусчатки. Она спешила к самой широкой аллее сквера, разрезающей его пополам. Именно в этом месте она могла тайком кинуть взгляд вправо и через брешь в кроне старой липы посмотреть, сидит дед Армен на скамейке или нет. Ноги несли ее так быстро, что ей даже в какой-то момент показалось, что она летит. Еще секунда – и уже можно делать притворный мах головой вправо и подглядывать…
– Берегись! – только и успела услышать Инна Карловна, как ей в голову прилетел футбольный мяч.
Инна Карловна ойкнула и схватилась ладонью за лоб, чувствуя, что он мокрый и, видимо, грязный. Потерев пальцами ушибленное место, она убрала ото лба руку и хотела было пожурить хулигана, но все, что смогла увидеть, – так это сверкающие салатовыми шипами бутсы мальчишки и цифру «5» на его узкой спине.
«Черт! – пронеслось в голове Инны Карловны. – Как стыдно, он, наверное, видел…» Она глянула в форточку среди листвы, чтобы проверить, сидит ли на скамейке дед, но она была пустой.
Инна Карловна была озадачена, куда это он делся. Поправив прическу и отряхнув на всякий случай юбку, она двинулась дальше. Всю дорогу к дому она выглядывала и смотрела, нет ли где Армена, но его нигде не было. Ну и прекрасно! Сейчас она поужинает, наденет любимые кроссовки и в кои-то веки выйдет на пробежку без сопровождения, как в старые добрые времена. Разве не этого она хотела все эти недели?
Подъезд ее встретил неприятным полумраком: опять перегорела лампочка. Лифт тоже решил поддержать рушившийся порядок вещей и отказывался куда-либо ехать, смыкая и тут же размыкая обратно раздвижные двери. Инна Карловна отступила от взбесившегося монстра и пошла пешком.
Второй этаж встретил ее едким запахом мочи; на третьем этаже за выкрашенной в синий цвет дверью отчаянно старались перекричать друг друга мужчина и женщина; на четвертом Инна Карловна врезалась в оставленную кем-то детскую машинку-каталку; на пятом она на ощупь вставила ключ в замок и наконец устало ввалилась в свою прихожую.
Сумрак коридора еще блекло подсвечивало кухонное окно. Инна Карловна машинально глянула на полку с иконами и перекрестилась.
Отдышавшись, она подошла к окну. В сквере гуляли семьи с колясками, парочки, резвились подростки. На скамейке деда Армена грузно расположилась какая-то бабка и лузгала семечки.
Инна Карловна отошла от окна, села за обеденный стол. Невыносимая тишина давила на голову. Даже холодильник молчал и будто вовсе не собирался нарушать ее покой мерным гудением.
Чистенькие вышитые салфетки на божнице, аккуратно составленные в баночке церковные свечи, ровный ряд цветочных горшков на подоконнике, без единого пятна глянцевые дверцы кухонного гарнитура – Инна Карловна обвела взглядом свою кухню и вдруг поняла, что она настолько стерильная, что вполне могла бы сойти за палату лазарета, куда приходят только временно перекантоваться, но не жить.
Горло неприятно засаднило. Инна Карловна сглотнула и уронила голову на согнутый локоть. В ушах звенело, глаза чесались, будто в них насыпали песка, в висках стучало. Она стала хватать ртом воздух, еще и еще, пока наконец не разрешилась громким и всесокрушающим:
– Апч-хе-э!
– Нет, Дарья Игоревна, сегодня не приду, заболела… Нет, нет, надеюсь, не ковид… Ну… обычная простуда… Поваляюсь денек, больше мне нельзя… Школа же… Да, спасибо… Ну, надеюсь, до скорой встречи, Дашенька!
Инна Карловна положила трубку и прикрыла глаза.
«Ну ладно, может, и не денек», – Инна Карловна шмыгнула забитым носом и перевернулась в постели на другой бок. Печать и ее подпись есть в электронном виде. Отчеты она сделает дома и вышлет по почте, педсовет и собрания можно провести по зуму, не зря же с этой китайской хворью создали возможность работать и учиться дистанционно. Новое нужно принимать, а не отвергать. Оставаться на месте и не меняться – это нестись на всех парусах к смерти.
Единственное, что действительно огорчало Инну Карловну, так это то, что из-за болезни она не сможет выходить на пробежки. Хотя кто знает… Может, это и к лучшему?.. По крайней мере, старый ловелас Армен наконец отвяжется от нее, и жизнь снова станет тихой, спокойной и беззаботной.
Инна Карловна поднялась и дошла до окна кухни, будто бы воочию хотела убедиться, что там, в любимом скверике, и кроется то самое важное, что есть в ее жизни: она сама, деревья и бесконечный пружинящий бег по кругу в любимых кроссовках.
Она одернула тюль с вышитыми гладью цветочками. Снаружи действительно было приятно. Деревья уже подернулись светло-зеленой дымкой, небо нарядилось в платье особенного нежного василькового цвета, солнце взбодрилось после сонной зимы и сияло с небывалой неистовостью. Выметенные в субботник дорожки аллей радовали блеском и строгостью, только вот от девственно пустых скамеек на душе отчего-то скребло.
Инна Карловна резко отпустила занавеску и нажала кнопку чайника – полезный шиповник сам себя не заварит.
Два дня она вливала в себя бледно-бурый отвар и бубнеж из телевизора. Обнаруженных сверхновых вирусов не было, зато были санкции, забастовки и вооруженные нападения. А еще постоянно звонили из школы, заходили сын и внук, оживились соседи, которым всем разом вдруг от нее что-то понадобилось.
Инна Карловна подписывала бумажки, отвечала на вопросы, слушала душеизлияния страждущих – внешний мир не давал ей ни малейшего шанса на уединение.