— Как вы полагаете, у него уже была в то время мысль запутать в это дело Парди?
— О нет. Он был искренне удивлён, когда анализ партии Рубинштейн—Парди, сделанный Арнессоном, обнаружил тот факт, что епископ был уже давно Немезидой Парди… Что касается убийства Друккера, то сама миссис Друккер внушила ему эту мысль. Она рассказала о своих воображаемых страхах Белл Диллард, а та передала за обедом этот разговор, и план принял законченную форму. После обеда он пошёл на чердак и отпечатал свои записки. Вечером он предложил Друккеру прогуляться, зная, что Парди долго не просидит с Арнессоном; когда он увидел Парди на верхней дорожке, то понял, что Арнессон остался один. Как только Парди отошёл от них, он ударил Друккера и перебросил его через стенку. Тотчас же он вышел на Риверсайдскую аллею, перешёл 76-ю улицу и пошёл к дому Друккера по той же дороге.
— Чего моя голова не переваривает, — пожаловался Хэс, — так это — почему Диллард убил Парди.
— Поддельное самоубийство является самой фантастической шуткой профессора. В ней и ирония, и презрение; она имела ту же цель: погубить Арнессона. Действительно, тем фактом, что на сцене появился возможный убийца, ослаблялась наша бдительность. Но, как я уже сказал, это проявление свирепого шутовства было лишь частичным исходом. Эпизод с «Маленькой мисс Маффет» должен был стать развязкой; все было искусно рассчитано, чтобы обратить громы небесные на Арнессона. Потом он заманил девочку в дом Друккера.
Маркхэм молча курил.
— Ты говоришь, что убедился в виновности Дилларда вчера вечером, когда припомнил личность епископа Арнессона …
— Да, да. Именно это было мотивом. В ту минуту я понял ясно, что целью профессора было взвалить все преступления на Арнессона, и подпись под его записками была выбрана именно с этой целью…
Вдруг Хэс неожиданно спросил:
— Я хочу знать, м-р Ванс, почему, когда вы вскочили и указали на дощечку на камине, вы переставили рюмки Арнессона и профессора?
Ванс глубоко вздохнул и покачал головой.
— Моя мысль была — притвориться, что я согласен с профессором и подозреваю Арнессона. Сегодня утром я ему нарочно указал, что у нас нет улик и что, если бы даже и арестовали Арнессона, нам вряд ли удалось бы удержать его. Я знал, что при таких обстоятельствах профессор начнёт действовать. Так оно и случилось. Профессор, когда наливал Арнессону рюмку, подсыпал туда цианистого калия. Это не ускользнуло от моего внимания.
— Но ведь это убийство! — с негодованием и ужасом воскликнул Маркхэм.
— Ну конечно, — весело сказал Ванс. — Конечно, убийство… Что же, я может быть, арестован?
Самоубийство профессора Дилларда, этого злого гения Нью-Йорка, положило конец «Делу Епископа». В следующем году Арнессон и Белл Диллард тихо обвенчались и уплыли в Норвегию, где и поселились навсегда. Старого диллардовского дома на 75-й улице уже нет, а на его месте стоит современный многоквартирный дом, на фасаде которого красуются два громадных терракотовых медальона, очень похожих на мишени для стрельбы из лука. Хотел бы я знать, умышленно ли выбрал архитектор эти украшения?
С. С. Ван ДайнСвященный скарабей
Действующие лица:
Фило Вэнс — детектив-любитель.
Джон Маркхэм — окружной следователь
Хис — сержант бюро уголовного розыска
Д-р Миндрам Блисс — египтолог, глава Блиссовского музея египетских древностей.
Бенджамин Кайль — филантроп и покровитель искусств.
Мерит-Амен — жена доктора Блисса.
Роберт Сальветер — помощник заведующего Блиссовским музеем, племянник Кайля.
Дональд Скарлетт — технический эксперт экспедиции Блисса в Египет.
Анупу Хани — старый слуга семьи Блисса.
Браш — лакей Блисса.
Дингль — кухарка Блисса.
Хеннесси, Сниткин, Эмери, Гильфойль — полицейские.
Капитан Дюбуа и детектив Беллами — эксперты по отпечаткам пальцев.
Доктор Эмануэль Доремус — судебный врач.
Карри — служитель Вэнса.
ГЛАВА 1Убийство!
Фило Вэнс был вовлечен в так называемое «дело священного скарабея» по чистой случайности, хотя Маркхэм несомненно привлек бы его рано или поздно к расследованию этого запутанного убийства. Но нельзя быть уверенным в том, что даже Вэнс разрешил бы эту поразительную загадку, если бы он не оказался одним из первых на месте действия. Это позволило ему заметить те нелепые улики, которые, в конце концов, дали ему возможность остановиться на виновном.
Зверское, фантастическое убийство старого филантропа и покровителя искусств, Бенджамина Кайля, почти сразу получило название «дела священного скарабея», так как около изувеченного тела жертвы был найден редкий голубой египетский скарабей. Это древняя и ценная печать с именем одного из ранних фараонов послужила основой, на которой Вэнс воздвиг здание своих умозаключений.
Как я уже говорил, Вэнс случайно оказался вовлеченным в это дело еще раньше, чем о нем была уведомлена полиция. Один его знакомый обнаружил мертвое тело старого мистера Кайля, и поспешил к нему с этой зловещей вестью.
Это случилось утром 13 июля. Вэнс только что кончил завтракать в садике на крыше своей квартиры на 38-й Восточной улице и вернулся в библиотеку, чтобы заняться переводом отрывков из Менандра, найденных среди ранних египетских папирусов, когда Карри вошел в комнату и, как бы извиняясь, объявил:
— Только что пришел мистер Дональд Скарлетт, сэр. Он в ужасном волнении и просит, чтобы вы его немедленно приняли.
Вэнс недовольно поглядел на лакея.
— Скарлетт? Вот неприятность! Зачем он заходит ко мне, когда волнуется? Я предпочитаю спокойных людей. Предложили ли вы ему виски с содой или, может быть, брому?
— Я позволил себе поставить перед ним бутылку коньяку Курвуазье, сэр. Я помню, что мистер Скарлетт имеет слабость к этому напитку.
— О, да! Вы правы, Карри. Введите его, когда нервы его достаточно успокоятся.
Карри вышел.
— Интересный тип, Скарлетт! — продолжал Вэнс. — Вы помните его, Ван?
Я встречал Скарлетта дважды, но давно мне о нем не приходилось думать. Я припомнил, что он был товарищем по классу Вэнса в Оксфорде и что Вэнс возил его с собой в Египет два года назад.
Скарлетт занимался египтологией и археологией, окончив университет по этой специальности в Оксфорде. Потом он занялся химией и фотографией, чтобы сопровождать в качестве техника экспедиции в Египет. Он был зажиточным англичанином, любителем-дилетантом; египтология была его страстью.
Скарлетт недавно приехал в Америку вместе с Миндрамом Блиссом, известным египтологом, у которого был частный музей египетских древностей в старом доме на 20-й Восточной улице.
— Скарлетт не глупый малый, — начал рассуждать Вэнс. — И очень воспитанный человек. Зачем он заходит ко мне в такой неподобающий час? И почему он так возбужден? Надеюсь, что ничего не случилось с его ученым патроном. Блисс — удивительный человек, Ван. Один из самых крупных египтологов в мире.
Вэнс сам интересовался историей Египта и занимался хронологией древнего и среднего египетского царства главным образом с точки зрения развития египетского искусства.
Когда, наконец, Скарлетт был впущен к Вэнсу в библиотеку, он прямо влетел в комнату, распахнув портьеры. Или коньяк Курвуазье еще больше усилил его возбуждение, или Карри недооценил его нервного состояния!
— Кайль убит! — воскликнул он, опираясь на стол и глядя на Вэнса вытаращенными глазами.
— Вот как? Это весьма прискорбно. — Вэнс протянул портсигар. — Возьмите одну из моих Режи. И садитесь в кресло. Оно очень удобное. Я подобрал его в Лондоне. Неприятная штука — убийство, не правда ли? Но что же поделаешь! Человеческая порода — чертовски кровожадна.
Его равнодушие подействовало успокоительно на Скарлетта, который опустился на кресло и дрожащими руками стал зажигать папиросу.
Вэнс обождал и затем спросил:
— Кстати, как вы узнали, что Кайль убит?
Скарлетт вздрогнул.
— Я видел его. Он лежит с раздробленной головой. Ужасное зрелище! Никаких сомнений быть не может.
Вэнс откинулся на кресле и заломил руки над головой.
— Раздроблена — чем? И где он лежит? И как вы обнаружили тело? Подтянитесь, Скарлетт! Постарайтесь готовить связно.
Скарлетт нахмурился и несколько раз затянулся папиросой. Это был человек лет сорока, высокий и стройный, с южным типом лица. У него была внешность ученого, хотя он и не походил на книжного червяка. Лицо его было загорелое, в глазах его была искорка фанатизма, выражение это еще более оттенялось его почти совершенно лысой головой.
— Вы правы, Вэнс, — сказал он. — Вы знаете, я приехал с доктором Блиссом в мае и исполнял для него технические работы. Мое логовище за углом от музея, на Эрвинг-Плэс. Сегодня утром я должен был разобрать пачку фотографий и пришел в музей вскоре после десяти.
— Это ваш обычный час? — небрежно спросил Вэнс.
— О, нет, я утром немножко запоздал. Мы накануне работали до поздней ночи над финансовым отчетом о последней экспедиции.
— А потом?
— Странное дело! — сказал Скарлетт. — Парадная дверь была слегка приоткрыта. Обычно мне приходится звонить, но тут я не счел нужным беcпокоить Браша. Я толкнул дверь и вошел в переднюю. Стальная дверь в музей, которая направо от передней, редко бывает заперта, и я ее открыл. Когда я начал опускаться по ступенькам в музей, я увидел, что кто-то лежит в противоположном углу. Сначала я решил, что это один из ящиков с мумией. Но потом, присмотревшись, я увидел, что это Кайль. Он лежал скорчившись, вытянув руки над головой. Я подумал, что он упал в обморок и поспешил к нему.
Скарлетт провел платком по своей мокрой лысине.
— Боже мой, Вэнс! Это было ужасное зрелище. Ему упала на голову одна из новых статуй, которые мы вчера поместили в музей. И череп его треснул, как яичная скорлупа! Статуя еще лежала поперек его головы.