из Англии специально. Они дрались за каждое слово, но доказательства опровергали их на каждом шагу.
После того как Маркхэм поверил в вину майора, он сам проверил дело братьев и убедился, что дела майора обстояли гораздо хуже, чем говорил Ститт. Средства фирмы постоянно присваивались для личных целей братьями, но если Олвину везло, то майор был гол до нитки. Маркхэм сумел убедительно доказать, что судьба майора буквально зависела от смерти брата. Больше того, Маркхэм предоставил суду доказательства, что в день убийства Олвина майор давал такие денежные обещания, которые мог выполнить лишь при условии немедленной смерти брата. Достаточно сказать, что суду было предоставлено сорок восемь документов, обличающих майора.
Мисс Гофман оказалась полезным свидетелем обвинения. Ее знания обстановки и порядка в фирме «Бенсон и Бенсон» помогли обличить майора.
Миссис Платц также много рассказала о братьях. В частности, она сообщила, что за две недели до убийства майор хотел одолжить у Олвина пятьдесят тысяч долларов, но тот отказал. «Даже если мне придется выбирать между твоей шкурой и моей, тебе не жить», – сказал тогда майор брату.
Теодор Монтегю, тот самый человек, который по показаниям Джека Приско вернулся домой в половине третьего ночи, показал на суде, что когда его такси свернуло к дому, фары осветили мужчину, который стоял на противоположной стороне улицы. Мужчина был похож на майора Бенсона. Этого было бы недостаточно, но тут Пфайф сказал, что видел, как майор перебежал улицу и вбежал в свой подъезд, пока он сам бродил по улице в поисках выпивки. Он объяснил, что раньше не упомянул бы об этом, так как считал, что майор возвращался домой, как обычно. Самого его майор не видел.
Совместные показания Монтегю и Пфайфа разбили алиби майора. Защита упрямо твердила, что оба свидетеля ошиблись в опознании майора, однако заместитель окружного прокурора Салливэн, наученный Вансом, с диаграммами в руках сумел убелить Большое жюри, что алиби майора липовое.
Также было доказано, что драгоценности не могли быть взяты с места преступления никем, кроме убийцы, а Ванс и я были вызваны в качестве свидетелей того, что они были найдены в квартире майора. Картинка Ванса об определении роста убийцы также была предъявлена суду, но любопытно, что она не произвела большого впечатления и вызвала массу научных возражений. Идентификация пистолетов, проведенная капитаном Хагедорном, тоже вызвала много возражений со стороны защиты.
Суд длился три недели и к делу была привлечена куча доказательств скандального характера. Хотя Салливэн старался не привлекать к делу невинных людей, многие все же оказались участниками судебного разбирательства. Однако полковник Острандер наотрез отказался быть свидетелем обвинения, и Маркхэм никогда ему этого не простил.
В последнюю неделю мисс Мюриэл Сент-Клер с успехом выступала в опере на Бродвее и сразу же стала примадонной. Она вышла замуж за своего рыцаря-капитана, и они стали счастливой парой. С тех пор прошло уже два года, и они по-прежнему счастливы. Пфайф все еще женат и так же элегантен. Его визиты в Нью-Йорк продолжаются, хотя его «дорогого старины Олвина» давно нет на свете. Иногда я встречаю их вместе с миссис Баннинг. Пфайф получил десять тысяч долларов – понятия не имею, где он их достал, – и вернул драгоценности. Кстати, об их владелице на суде не упоминали, и можно считать, что Пфайфу повезло.
Вечером в день приговора, вынесенного майору. Ванс, Маркхэм и я сидели в Стюйвезант-клубе. Пока мы обедали, об этом деле не было сказано ни слова. И лишь в комнате отдыха, где мы Курили, Ванс заговорил об этом.
– Какой гротескный спектакль – этот суд! – всосликиул он. – Реальное доказательство даже не было предъявлено. Бенсон был приговорен на основании предположений, презумпций, догадок и выводов… Боже, помоги Даниилу, попавшему в лапы льва законности!
К моему удивлению, Маркхэм не стал возмущаться и отнесся к словам Ванса серьезно.
– Да, – кивнул он, – вы правы, Ванс, но если бы Салливэн начал приводить ваши психологические соображения, его объявили бы сумасшедшим.
– Несомненно. Вы, законники, не любите, чтобы в ваше дело влезали с умом.
– Ваши теории достаточно ясны, но, боюсь, что они не произвели бы впечатления, особенно когда вы сравнили преступление с искусством… Впрочем, если мне еще раз придется столкнуться с подобным делом, могу я рассчитывать на вашу помощь?
– Всегда к вашим услугам, старина, – ответил Ванс. – Я уверен, что когда ваши доказательства еще раз приведут вас к невинной жертве, я понадоблюсь еще больше. Не так ли?
И хотя он говорил достаточно добродушно, его слова оказались зловеще пророческими.
Стивен Ван ДайнСмерть Канарейки
ВВЕДЕНИЕ
В течение многих лет я был личным поверенным и постоянным компаньоном м-ра Фило Ванса. В этот период входят и те четыре года, которые м-р Джон Маркхэм, ближайший друг Ванса, провел на посту прокурора Нью-Йоркского округа. В результате этого я получил привилегию наблюдать самые удивительные дела, какие только проходили когда-либо перед глазами молодого юриста. В самом деле, мрачные драмы, свидетелем которых мне пришлось быть в то время, относятся к наиболее поразительным из секретного фонда истории американской полиции. Ванс играл в этих драмах главную роль. При помощи аналитического метода последовательного мышления, который, насколько мне известно, никогда не применялся раньше в расследовании преступлений, он разгадал многие таинственные загадки, от решения которых отказались как прокуратура, так и полиция.
Благодаря моей близости с Вансом, мне случалось не только принимать участие в расследовании тех дел, с которыми он был связан, но и присутствовать при большинстве относящихся к ним споров, которые происходили между ним и прокурором, и не упуская благоприятную возможность, я вел постоянную запись этих споров. Мой добровольный труд не пропал даром, так как теперь, когда обстоятельства позволяют опубликовать эти дела, я могу описать их последовательно, во всех подробностях.
Настоящая хроника описывает раскрытие Вансом загадки зверского убийства Маргарет Оделл, которое известно под названием «Убийство Канарейки». Странность, дерзость, кажущаяся невозможность раскрытия этого преступления делают его одним из самых исключительных дел Нью-Йоркской полиции, и если бы Фило Ванс не принял участия в его расследовании, я уверен, оно так и осталось бы одной из величайших нераскрытых тайн Америки.
ГЛАВА 1«КАНАРЕЙКА»
В помещении Бюро уголовных преступлений Нью-Йоркского Департамента полиции есть большой обшитый сталью кабинет; хранится в нем и маленькая зеленая карточка, среди тысяч подобных ей, на которой напечатано:
«Оделл Маргарет. 184, Вест, 71-я улица.
10 сентября. Убийство: задушена около 12 часов вечера.
Квартира ограблена. Драгоценности украдены.
Тело обнаружено Эми Джибсон, горничной».
Тут, в нескольких банальных словах, дано холодное, неприкрашенное описание одного из наиболее потрясающих убийств в полицейских анналах Америки – убийства настолько противоречивого, ловкого, необычного, что в течение многих дней лучшие умы из Департамента полиции и прокуратуры пребывали в полной растерянности, не зная даже, как к нему подступиться. Все нити следствия вели к утверждению, что Маргарет Оделл не могла быть убита. Но тело задушенной девушки на большой тахте в ее гостиной опровергало это заключение. Правдивая история этого преступления, которая была окончательно выяснена после безотрадного периода блуждания во тьме, показала нам самые невероятные изгибы, самые темные уголки неведомой никому человеческой души и безумную изощренность человеческого ума, обостренного трагическим отчаянием. Она приоткрыла нам страницу из драмы страстей, которая по своей сущности была не менее романтичной и увлекательной, чем та яркая, полная театральности часть «Человеческой комедии», повествующая о любви барона Нусингена к Эстер Гобсек и о трагической смерти несчастной Торпиль.
Маргарет возникла из полусвета бродвейской богемы – блестящая фигура, воплощавшая в себе поддельную безвкусную романтику недолговечного веселья. В течение двух последних лет своей жизни она была наиболее яркой и, в известном смысле, популярной фигурой в ночной жизни города. В дни наших дедушек и бабушек она могла бы завоевать несколько сомнительное звание, но в наши дни слишком много претендентов на это звание и слишком много яростно борющихся партий в жизни, чтобы выделить таким образом кого-нибудь из среды конкурентов. Учитывая все комплименты, которыми награждали Маргарет как профессиональные газетчики, так и непрофессиональные, надо сказать, что она пользовалась несомненной славой в своем маленьком мирке.
Своей несколько скандальной известностью она частично была обязана некоторым сплетням о ее связях в Европе. Она провела два года за границей после своего первого успешного выступления в «Бретоночке» – популярной музыкальной комедии, после которой она таинственным образом поднялась из безвестности до звания «звезды». Можете себе представить, какие невероятные истории распространяли «длинные языки», воспользовавшись ее отсутствием.
Ее внешность еще более укрепляла за ней эту двусмысленную славу. Без сомнения, она была красива вызывающей, яркой красотой. Я видел однажды, как она танцевала в клубе «Энтлероз», любимом месте сборищ ночных искателей развлечений, которым заправлял человек недоброй славы – Рэд Регюн. Она произвела на меня впечатление необычайно прелестной женщины, по крайней мере внешне. Она была среднего роста, стройна, грациозна и, как мне показалось, немного безучастна и даже надменна – возможно, это было результатом ее общения с королевскими фамилиями Европы, о котором твердили повсюду. У нее были алые губы и широко раскрытые глаза, как у «Blessed Damore» Розети. В ее лице было то странное сочетание чувственности и одухотворенности, которого добивались художники всех эпох, чтобы создать образ вечной Магдалины. У нее был тот тип лица, который управляет влечениями мужчины и, подчинив себе его волю, толкает на отчаянные поступки.