Он почувствовал облегчение, отказавшись от мести, освободившись от давящего на него груза, который его медленно убивал. Он был создан, чтобы творить добро, а не сеять зло. Ведь он выбрал преподавание философии, а это означает, что он должен следовать учению мудрецов и помогать каждому становиться лучше. Это его предназначение, его миссия. Его судьба. Он не мог повернуться к ней спиной безнаказанно в тщетной попытке облегчить неизлечимую боль. Он пробрался сквозь заросли к своей хижине и вдруг вспомнил слова из гимна Клеанта. Клеант… Ученик Зенона из Китиона, основателя стоической школы, так повлиявшей на Марка Аврелия. Слова закружились в его голове, пока он легким шагом подходил к своему дому.
Веди меня, о Зевс, и ты веди, Судьба!
Веди меня вперед.
На что бы ты меня ни обрекла,
Веди меня вперед.
Бесстрашно я иду, — и пусть
Я отстаю, неверием и страхом омрачен —
Все ж должен я идти.
28
— Иди сюда, за мной.
Человек с длинными черными волосами, заплетенными в косу, поднял глаза.
— У меня для тебя дело, — сказал Кракюс. — Ты умеешь плести корзины?
— Как и все.
Они пошли в лес вдоль ручья. Кракюс поднял воротник.
Он встретился с Аканом во время состязаний. Индеец был страшно огорчен тем, что его одна за другой преследовали неудачи и что об этом узнали все.
— Я хочу, чтобы ты начал плести корзины и продавать их жителям деревни.
— Продавать?
— Да, обменивать на купу, как мальчишки, которые разносят послания.
— А… зачем?
— Я хочу расширить использование купу. От продажи корзин у тебя их будет полно.
Они перешагнули через ствол лежащего поперек ручья дерева. Кракюс отломил ветку и держал ее в руке.
— А что мне делать с этими купу? — спросил Акан.
— Ты сможешь обменять на них все, что захочешь.
Кракюс принялся обламывать боковые отростки от своей ветки, чтобы сделать из нее ровную палку.
— Если мне что-то нужно и у меня есть корзины, я могу обменять их на это.
— Ничего подобного, несчастный! Иначе ты обменяешь корзины на что-нибудь равноценное, то есть пропорционально тому времени, которое ты затратил, чтобы их сплести.
— Ну, да, это нормально, а разве нет?
— Да нет же, нужно получить больше, чем это стоит, иначе какой интерес!
— Вот как?
— Таким образом у тебя наберется избыток купу.
— А что мне с ним делать?
— Купишь еще что-нибудь.
— Еще что-нибудь?
— Ну да!
— Но мне ничего особенного не нужно.
Кракюс ткнул концом своей палки в середину большого листа какого-то водного растения. Она проткнула его и ушла в воду.
— Ты уверен, что тебе ничего не надо?
Акан нахмурился.
— Ну… да.
Кракюс пошевелил палкой в воде, и она стала мутной.
— Что-то в последнее время незаметно, чтобы тебе было хорошо…
Акан напрягся.
— Кажется, — продолжал Кракюс, — никто больше не обращает на тебя внимания. Тебя не замечают, как будто тебя и нет вовсе…
Акан явно расстроился и с досадой покачал головой.
— Понимаешь, — снова начал Кракюс, — когда у тебя будет много купу, ты сможешь… ну не знаю… построить себе хижину побольше, выше, красивее…
Акан посмотрел на него с удивлением.
— Хижину больше?
— Ну да, например.
— Но… зачем мне она? Моя хижина достаточно вместительна для всей семьи.
— Она будет предназначена теперь не только для твоей семьи.
— А для кого же?
Кракюс развлекался тем, что колотил палкой по листьям.
— Для твоего самолюбия, — сказал он, смеясь.
— Не понимаю…
— Представь: если у тебя хижина больше, чем у других, все будут смотреть на тебя по-другому. Зауважают тебя.
Акан опять удивился.
— А при чем тут размер моей хижины?
— Ну это же ясно, разве нет?
— Да…
Кракюс посмотрел ему в глаза.
— Чем больше у тебя есть, тем сам ты лучше.
— Чем больше у меня есть, тем сам я лучше? — задумчиво пробормотал Акан. — Чем больше у меня есть, тем сам я лучше…
— Подумай: если у тебя большая хижина, это значит, что у тебя много купу.
— Да…
— А если у тебя больше купу, чем у других, значит, что ты больше…
— Больше чего?
— Больше всего.
— Больше всего?
— Да, больше всего. Более сильный, более хитрый, более способный…
— А…
— Ты станешь одним из лучших. Ты станешь уважаемым человеком.
— Ну, если ты так считаешь…
— Да, конечно, разумеется.
Кракюс прокрутил палку между пальцами, продолжая идти.
— Понимаешь, — продолжил Кракюс, — вся твоя проблема в этом. Ты пока не можешь стать таким человеком.
— Наверно, ты прав…
— Поэтому я и поделился с тобой советом.
— Ну, хорошо.
Они продолжали идти по берегу ручья под сенью больших деревьев.
— А что нужно для того, чтобы сплести корзину?
— Сначала сплетают тонкие лианы, а потом связывают их вместе другой лианой, которая все это скрепляет.
— А какие лианы вы выбираете?
— Вот такие, — сказал Акан, указывая на какое-то растение. — Лианы мукуны. Их полно повсюду, они достаточно гибкие и очень прочные.
— Ну тогда поищем что-нибудь другое… Скажи, сколько корзин ты можешь сплести за день?
— Пять, ну, может быть, шесть…
Кракюс скривился.
— Нужно бы больше, семь или восемь.
Они молча обошли заросли и вернулись к ручью.
— Но вообще-то, — сказал Акан после долгого молчания, — не думаю, что мне понравится целый день плести корзины. Это скучно.
— Придется потерпеть, если хочешь заработать себе на жизнь.
— Если я хочу заработать… себе на жизнь?
— Да.
— Но у меня уже есть моя жизнь.
— Хватит сомневаться и пошли дальше. Давай иди. Это хорошее дело.
— И все-таки не понимаю, какой смысл все время плести корзины, как ты говоришь…
— Разве я спрашиваю о смысле моих действий? И кто-нибудь спрашивает об этом?
Кажется, аргумент подействовал, и Акан замолчал.
— Хорошо, — продолжал Кракюс, — надо будет придумать название твоим корзинам.
— Название?
— Да, чтобы их отличать. Название, по которому их можно отличать от других. И тогда никто другой не будет иметь права его использовать.
— Зачем? Достаточно их просто показать. Ведь все знают, что это такое.
— Затем, что мы не будем продавать твои корзины. Никому они не нужны. Ты же сказал, что каждый может сделать их сам.
Акан посмотрел на него растерянно.
— Ну, тогда я совсем ничего не понимаю.
— Мы будем продавать лекарства для израненной души, медикаменты, восстанавливающие самоуважение.
— Что?
— Мы будем продавать иллюзию представления о самом себе.
— Да кому это надо?
— Все больше и больше людей будут нуждаться в этом, а в будущем тем более, поверь мне…
Кракюс теперь опирался на свою палку, как на трость.
— А сейчас надо назначить цену для твоих корзин.
— Ну, пусть будет… тридцать купу.
— Тридцать купу? Да ты что? Это смешно…
— Нет, если подумать, сколько времени надо искать купу… мне кажется, это справедливо.
— Я уже говорил тебе, что мы не их продаем, мы не будем продавать корзины по их цене. Как же тогда люди, которые будут ими пользоваться, составят хорошее представление о себе, заплатив только за саму корзину?
— Но…
— Чем же люди будут отличаться друг от друга, если каждый может легко купить такую корзину? Нет… Надо, чтобы они как следует потрудились… Пусть целый день побегают по джунглям, собирая эти проклятые купу. Надо, чтобы это было нелегко, чтобы они заплатили собой.
Акан помалкивал.
— Смотри, это подходит, — сказал Кракюс, указав на нежные лианы с тонкой кожицей. — Как раз то, что нужно.
Акан покачал головой:
— Эти лианы не слишком прочные.
— Тем лучше! Тогда у тебя будут покупать корзины регулярно!
— Но это растение редкое. Его трудно найти.
— Прекрасно! Значит, корзины подорожают.
— Но тут еще вот какое дело…
— Ну что еще?
— Это священное растение.
— Да все ваши растения священные! Надоел ты мне со своей ерундой.
— Это вовсе не ерунда. Это слабительное.
— Слабительное?
— Да, а кроме того, его могут использовать только шаманы.
— Как?
— Оно входит в состав воорара.
Кракюс медленно покачал головой. Воорара. Кураре, в который индейцы окунают наконечники своих стрел… Он вспомнил. Эту лиану он уже видел раньше.
— По-моему, я придумал, — сказал он, медленно вонзая палку в землю.
— Что ты придумал?
— Название.
— Да, неужели?
— Мы их назовем «корзины Воорара».
Акан посмотрел на него с изумлением, но ничего не сказал.
— Хорошо звучит, — добавил Кракюс.
Он злорадствовал при мысли, что увидит, как индейцы вкалывают, чтобы носить на поясе красивую корзинку из лианы, которую вся Амазония называет веревкой дьявола.
29
Озале смотрелась в воду ручья, в которой отражалось ее обнаженное тело, и на ее лице блуждала улыбка: уже совсем скоро у нее появится грудь, о которой она столько мечтала: полная, твердая и круглая, как спелый плод папайи, готовый лопнуть.
Она терпеливо ждала, много работая каждый день, чтобы собрать необходимые купу.
Она слегка беспокоилась о возможных неприятностях со здоровьем, но Годи ее успокоил. Не существует, заверил он ее, никаких научных исследований, доказывающих вредность гибких дисков, имплантированных под кожу. Во всяком случае, если проблемы возникнут, он, конечно, придумает лекарство, ведь правда? Ему можно доверять.
Разумеется, предупредил он, вначале будет немного больно. Это пройдет через несколько дней, за это время тело приспособится. Удовлетворенная, она взяла маленькие подушечки из листьев, которые обычно прятала у себя под платьем, и рассыпала их в воде. Они были так хороши своей естественной красотой, когда плыли по воде, а потом они навсегда исчезли, унесенные потоком.