Но несмотря ни на что, такой образ мысли непродуктивен и даже токсичен. И к тому же на сколько столетий назад следует углубиться в историю, «прорабатывая» наше прошлое, — на сто, двести, пятьсот лет? Пятьсот лет назад на Земле жили около миллиона ваших прямых, кровных родственников. Это дедушки с бабушками дедушек с бабушками (и так далее) ваших дедушек с бабушками. Наверняка найдутся некоторые ветви вашего семейного древа, которые были грубейшим образом угнетены.
Все это можно осмыслить и проработать — но зачем?.. Примите к сведению обиды и несправедливости прошлого — ну да, так было — и перестаньте дуться. Вместо этого лучше обратитесь к несправедливостям и противоречиям настоящего, справьтесь с ними или смиритесь. Коллективная жалость к себе так же неплодотворна, как и индивидуальная.
Еще одна форма «проработок» касается личной жизни. Пациент лежит на диване у психотерапевта и копается в своем детстве. При этом находятся разнообразные случаи, которые ему хотелось бы забыть, — однако именно их делают ответственными за актуальную, не самую благоприятную ситуацию. Это очень спорная тактика по двум причинам.
Во-первых, существует срок давности для обвинения других людей — и особенно собственных родителей. А уж кто в сорок лет считает родителей ответственными за свои личные ошибки, тот просто чудовищно незрелая личность, и можно сказать, что свои проблемы он заслужил.
Во-вторых, исследования показывают: даже очень тяжкие удары судьбы, перенесенные в детстве (гибель родителей, развод, их невнимательность и безразличие к детям или сексуальное использование ребенка), едва-едва коррелируют с будущей успешностью детей и с их удовлетворенностью своей взрослой жизнью. Бывший президент Американской ассоциации психологов Мартин Селигман[38] посвятил изучению этого вопроса сотни исследований и пришел к такому выводу: «Трудно найти даже малые последствия во взрослой личности от того, что случилось в детстве, и нет ни одного намека на определенное серьезное влияние». Наши гены гораздо более определенны, чем наши истории. Их распределение — чистая случайность. Ясно, вы можете сделать гены ответственными за все, что с вами случилось, и пожаловаться на неудачу в «лотерее однояйцевых близнецов» (глава 7) — но что вы при этом выиграете?
Вывод: правила ментальной гигиены требуют ни в коем случае не погружаться в трясину жалости к себе. Принимайте как непреложный факт: жизнь несовершенна — не только ваша, но и любая другая. Римский философ Сенека сказал: «Судьба станет швырять тебе в голову разные вещи. Жизнь ничтожна для слабаков». И еще: «Какой смысл быть несчастным, оттого что когда-то ты был несчастным?» Если вы можете что-нибудь предпринять, чтобы справиться с неурядицами в теперешней жизни, сделайте это. Если же вы ничего не можете сделать, просто перетерпите, примите эту ситуацию и переживите ее. Причитания и громкие сетования — пустая трата времени, а жалеть себя — контрпродуктивно вдвойне. Во-первых, потому что за это время вы не станете сильнее и никак не начнете лучше противостоять возникшим горестям, а во-вторых, вы добавите к постигшему вас реальному несчастью еще и второе несчастье — боль от самоистязаний.
Глава 25. Гедонизм и эвдемонизм
Сколько удовольствия дают вам нижеперечисленные занятия?
Распределите оценки от 0 (никакого удовольствия, даже никакого желания нет) до 10 (максимальное удовольствие, нельзя представить ничего лучше) за следующее: поглощать любимый шоколад, сражаться за Родину, отдаваться своему хобби, растить детей, открывать больницы в Африке, остановить потепление климата на Земле, заниматься сексом, смотреть чемпионат мира по футболу по телевизору, помочь старой даме перейти улицу, провести великолепный отпуск на Карибах. Потратьте на это пару секунд.
Большинство людей оценивают секс, шоколад, футбол по телевизору и отдых на Карибах как самые стоящие — 9 или 10 баллов. А вот растить детей — удовольствие ниже среднего: 2 или 3 балла.
Следующий вопрос: насколько вышеназванные занятия, по вашему мнению, исполнены смысла? Используйте снова баллы от 0 (полностью бессмысленно) до 10 (несет максимальный смысл). И еще несколько секунд времени.
У большинства людей последовательность выстраивается совсем иначе. Воспитание детей явно считается более осмысленным делом, чем великолепный отдых. Помощь старушке при переходе через улицу оказывается более осмысленной, чем поедание шоколада.
Хм-м… И что же действительно лучше? На чем мы должны сконцентрироваться? Какие дела составляют хорошую жизнь — приносящие удовольствие или наполненные смыслом?
Еще в пятом веке до Рождества Христова древнегреческие мыслители определяли свои позиции по этому вопросу. Меньшая часть философов, так называемые гедонисты, придерживались мнения, что хорошая жизнь состоит из максимального числа удовольствий. Слово «гедонистический» происходит от древнегреческого hedone, что означает радость, удовольствие, наслаждение, вожделение, чувственное желание. А конкретно: зачем переводить старую даму через улицу, если можно по мобильнику посмотреть смешное видео?
Однако большинство философов отстаивали другую точку зрения. Они считали простые наслаждения низкими, вырожденческими, животными. А вот что составляет хорошую жизнь — это прежде всего так называемые высшие радости. Стремление к высшим радостям они назвали эвдемонизмом.
Слово было создано, как оболочка, и сразу же началась битва вокруг его наполнения. Многие философы пришли к заключению: слово надо наполнить добродетелями. Только славная, почетная жизнь может считаться хорошей жизнью. То есть больницы в Африке — вместо футбола по телевизору. При такой точке зрения некоторые добродетели удостоились ранга самых выдающихся и приносящих особенно много счастья. Платон и Аристотель, например, полагали, что человек должен быть как можно более мужественным, справедливым, умеренным и мудрым. Таким образом, были созданы еще четыре словесные оболочки, которые через несколько веков с благодарностью переняла католическая церковь и — в версии 2.0 — определила как высшие добродетели: вера, мужество, справедливость, мудрость. Неуклонно следуя этой логике, приходишь к абсурдному заключению — такому, например: «Нацистский военный преступник, который греется в солнечных лучах на пляже в Аргентине, на самом деле несчастлив, в то время как набожный миссионер, которого сейчас рвут на части и пожирают каннибалы, очень счастлив». Это лаконичное замечание принадлежит гарвардскому психологу Дэну Гилберту.
То есть какая-то неразбериха. Психолог Пол Долан из Лондонской школы экономики попытался распутать этот клубок. Подобно тому как у любого звука есть две характеристики — высота тона и громкость, так и каждому проживаемому моменту присущи два компонента: удовольствие (или гедонистический компонент) и смысл (смысловой компонент). Гедонистический компонент — непосредственные наслаждения. Под смысловым компонентом подразумевается наше ощущение наполненности смыслом данного мгновения или его бессмысленности. Например: поедание шоколада для большинства людей имеет высокую гедонистическую оценку, но низкий смысловой компонент. А вот помощь старой даме при переходе через улицу — наоборот: не великое удовольствие, но имеет большой смысл.
Поскольку Пол Долан не дает четкого определения «осмысленности», «наполненности смыслом» или «смыслового компонента», при таком подходе запросто можно разрушить древний (двух-с-половиной-тысячелетний) карточный домик, составленный из добродетелей.
Согласно девизу «Узнаю, когда вижу»[39], каждый человек схватывает на лету, насколько бессмыслен или наполнен смыслом проживаемый момент. Вот сейчас вы читаете этот отрывок. Гедонистический компонент, вероятно, слабее, чем от глотка «Шато Петрюс»[40], зато смысловой, я надеюсь, повыше. Вашему автору еще хуже. Да, признаюсь, написание этой главы не доставило мне большого удовольствия, я на ней зубы себе обломал, но все же попытку выразить эти мысли понятным образом на бумаге я воспринимаю как осмысленную в высшей степени. Наполненность смыслом и удовольствие — два краеугольных камня для счастья… «Мужественный и оригинальный взгляд на проблему» — так комментирует это Даниэль Канеман.
Каждый год в Голливуде выпускают от 400 до 500 фильмов — миллиардный бизнес. Не удивительно, что исследователи пытаются выяснить: зачем люди ходят в кино? Да, это важно: состряпать рецепт, по которому наверняка можно создать безусловно успешный блокбастер. Долгое время в Голливуде царила так называемая гедонистическая теория кино: обеспечь зрителям достаточное напряжение — не скучно, но и не слишком большой стресс, — чтобы увести, отвлечь их от банальной реальности. Дай им красивых актеров и занимательные истории с хеппи-эндом… Однако вновь и вновь появляются удивительные блокбастеры, успех которых основан на каком-то ином рецепте, и с гедонистической точки зрения это необъяснимо. Например, «Жизнь прекрасна», «Список Шиндлера» или «Игры разума». Лишь в последнее время киноведы подтвердили то, о чем сценаристы и режиссеры и без них всегда знали: наряду с чистым наслаждением в фильме должен присутствовать смысл. И печальный фильм, даже снятый при малом бюджете, может быть очень хорошим — если в нем много смысла.
Осмысленность дела играет определенную роль и на рынке труда. Особенно в юности люди, ищущие работу, хотят заниматься полезным делом и готовы даже пренебречь ради этого своим денежным довольствием. Отличный стимул для идеалистичных стартапов, но непригодный для больших концернов — последние вынуждены компенсировать дефицит смысла повышением гедонистического компонента (иначе говоря, деньгами). И, разумеется, с незапамятных времен с подобным сопоставлением хорошо знакомы художники: как быть — жить до смерти в мире чистого и прекрасного искусства или за хорошие деньги кидаться на шею к массовой публике.