[16]. И поскольку речь выходит за рамки разговора о наемном труде, постольку различие между «Entaumlusserung» и «Entfremdung» сохраняется последовательно и у Маркса.
Например, в анализе понятия «Privateigentums»[17] Маркс говорит о том, что в первоначальной, неразвитой форме «Entaumlusserung» еще не приводит к «Entfremdung» в собственном смысле.
«…Wenn ich es [das Eigentum] nur in Bezug auf mich entaumlussere, so setze ich es nur also als entaumlusserte Sache uumlberhaupt, ich hebe nur mein persoumlnliches Verhaumlltnis zu ihm auf, ich gebe es nur elementarischen Naturmaumlchten zuruumlck»[18].
Здесь не создается еще общественного отношения, характеризуемого как «Entfremdung».
«Die gesellschaftliche Beziehung oder das gesellschaftliche Verhaumlltniss der beiden Privateigentuumlmer ist also die Wechselseitigkeit der Entaumlusserung, das Verhaumlltniss der Entaumlusserung auf beiden Seiten gesetzt, oder die Entaumlusserung als das Verhaumlltniss der beiden Eigentuumlmer, — Waumlhrend im einfachen Privateigentum die Entaumlusserung nur noch in Bezug auf sich, einseitig stattfindet…
Durch die wechselseitige Entaumlusserung oder Entfremdung des Privateigentum selbst in die Bestimmung des entaumlusserten Privateigentum geraten»[19] (S. 538).
Другими словами, einseitige Entaumlusserung[20], или «Entaumlusserung» как таковое, еще не создаёт ситуации «Entfremdung». «Entfremdung» в его специфическом значении возникает через wechselseitige Entaumlusserung[21], там, где «Entaumlusserung» превращается в тотальную форму общественных отношений между производителями, т. е. там, где в товар превращается буквально всё и прежде всего сам человек в качестве Arbeitsvermoumlgen[22]. Там, где деньги — entaumlusserte Gestalt aller Dinge[23] — становятся также и мерой ценности человека.
Всё сказанное может показаться излишним педантизмом, чисто схоластическим анализом терминологии, а не существа дела. Однако такой анализ — если только он не становится самоцелью, а является лишь формальной предпосылкой для более содержательного разговора — совершенно необходим.
И необходим он потому, что категория «отчуждения» — в ее четко дифференцированной форме — как «Entaumlusserung», «Entfremdung», «Veraumlusserung» и т. д. — входит в арсенал понятий, выражающих теоретические позиции зрелого, «позднего» Маркса — Маркса как автора «Капитала», и эти позиции без нее поняты правильно быть не могут.
В «Капитале» эти определения встречаются постоянно, и вовсе не случайно. «…Das Gold [ist] in der Hand jedes Warenbesitzer die entaumlusserte Gestalt seiner veraumlusserten Ware»[24]. «Weil die entaumlusserte Gestalt aller anderen Waren oder das Produkt ihrer allgemeinen Veraumlusserung, ist das Geld die absolut veraumlusserliche Ware»[25].
«Die entaumlusserte Gestalt der Waren wird verhindert, als ihre absolut veraumlusserliche Gestalt oder nur verschwindernte Geldform zu funktionieren».[26]
«Die Entaumlusserung der urspruumlnglichen Warenform vollzieht die Veraumlusserung der Ware»[27] (и т. д.).
Процесс превращения «прибыли» в «процент», в ренту Маркс выражает через понятие «Entfremdung», определяя члены «Триединой формулы» как «entfremdetste und eigentuumlmlichsten Formen» развитого капитала, «als entfremdeten und irrationalen Formen» (S. z. B. Das Kapital, B. 3, S. 837, 838 u. s. w.)[28].
В.И. Ленин справедливо говорил о том, что «нельзя вполне понять «Капитал» Маркса, не проштудировав всей Логики Гегеля». То же самое относится, по-видимому, и к таким категориям, как «Entaumlusserung», «Entfremdung», «Veraumlusserung», etc. Без них «Капитала» во всем его действительном содержании и значении понять правильно нельзя.
Нельзя поэтому согласиться с теми философами — как из числа противников, так и из числа друзей марксизма, — которые усматривают в категориях этого плана лишь абстрактно-философские аббревиатуры, «пережитки» абстрактно-философской стадии развития взглядов Маркса, которые можно спокойно устранить из состава зрелой концепции, не изменив и не исказив ее подлинного смысла. Изложить и понять без них теорию прибавочной стоимости нельзя так же, как и без категорий качества, количества, противоречия и т. д.
Разумеется, разговор об «отчуждении» весьма легко превратить в пустую болтовню, имеющую очень мало общего с позициями зрелого Маркса. Но от такой опасности не гарантирован и любой другой разговор.
И глубоко обманывается (или хочет обмануть других, что совершенно безразлично) Сидней Хук, который называет обострение интереса к проблематике «отчуждения» и «снятия отчуждения» «вторым пришествием Маркса», иронизируя над этим феноменом как над тщетной попыткой «ревизионистов» возродить юношески незрелые идеи молодого Маркса, от которых сам Маркс якобы отказался, когда повзрослел. «В основе второго пришествия, — пишет Хук, — лежит взгляд, будто он считал что человек имеет какую-то присущую ему природу, от которой в той или иной форме все классовые общества отчуждают его, отчуждая его от других людей и таким образом извращая его человеческий характер. Этот взгляд, — утверждает Хук, — излагается наряду с другими противоположными ему мыслями в «Философско-экономических рукописях» (см: New York Times Review, 1966, May 22).
Сидней Хук на этом основании (а основание то — ложное) полагает, что проблема «отчуждения» вообще не может быть не только разрешена, но даже и просто поставлена на почве зрелого, т. е. «подлинного», марксизма что самое понятие «отчуждение» совершенно чуждо историческому подходу к человеку, к пониманию «природы человека» и тому подобным вещам. Поэтому ему кажется, что на основе историко-материалистического понимания «человека», исключающего всякую априорно-постулированную «природу человека», нельзя вообще даже поставить проблему рационального переустройства современного мира, создания такой системы отношений, внутри которой были бы исключены войны, насилие, принуждение и т. д., т. е. все последствия той ситуации, которая коротко обозначается как «отчуждение», «Entfremdung».
Здесь как мне кажется, в основе лежит как раз именно наивное, ни Марксу, ни Гегелю в такой грубой форме несвойственное, понятие «отчуждения» — как «Entfremdung», так и «Entaumlusserung».
Если Гегелю еще можно — и то с оговорками — выставить упрек в допущении некоторой «априорной» природы человека в качестве предпосылки и conditio sine qua non Entaumlusserung[29], то уж Марксу — ни зрелому, ни молодому — этот упрек при всем желании адресовать нельзя. Именно в «Философско-экономических рукописях», т. е. именно в ходе критики гегелевского взгляда на природу человека, Маркс как раз и освободился полностью от понятия абсолютного духа, как от принципа, существующего до и вне реального человека, и самое понятие этого абсолютного духа вывел как результат, как следствие определенных, исторически конкретных взаимоотношений между лицами умственного и физического труда, из разделения труда, — из факта реального «отчуждения» науки, т. е. мышления в его высших потенциях, от основной массы индивидов, составляющих большинство человеческого общества.
Никакой априорно-заданной «природы человека» Маркс не допускает в свои рассуждения нигде, не только в «Капитале», но и в «Философско-экономических рукописях», и Хук совершенно напрасно приписывает ему эту мысль.
Речь у Маркса — как, впрочем, и у Гегеля — речь везде идёт о формах «отчуждения» результатов, продуктов человеческой деятельности. В виде результата, в виде продукта действительно отчуждается (вначале лишь veraumlussert, — может, даже без помощи денег) лишьпродуктивная деятельность, как vergegenstaumlndlichte Taumltigkeit[30], как tote Arbeit[31], лишь «деятельность в форме вещи» — в виде предмета непосредственного потребления или средства производства, в виде орудия.
Да, предметная, предметно-фиксированная деятельность человека действительно является предпосылкой всякого «отчуждения». Где ее нет — ни о каком «отчуждении» речи, конечно, быть не может, — ни о «Veraumlusserung», ни об «Entaumlusserung», ни об «Entfremdung».
Тем самым человек, человеческий индивидуум, рассматриваемый как субъект чувственно-предметной деятельности, как субъект реального живого труда, а не как субъект морального или религиозно-философского самосознания, действительно выступает как нечто предшествующее (и логически, и исторически) всякому опыту «отчуждения» начиная с «Veraumlusserung» и кончая «Entfremdung».
Да, действительно, вся концепция Маркса покоится на изначальном принципиальном различении «вещи» и «человека», причем «человек» с самого начала рассматривается как результат его собственной, специфически человеческой, формы деятельности.
Без этого принципиального различения и противопоставления «вещи» и «человека» невозможной была бы вообще не только теория стоимости в ее марксовской трактовке, но и теория стоимости вообще. Не случайно Маркс видит в отождествлении производительной силы человека с производительной силой дрессированного животного или водопада, вращающего турбины,