приказ, как это происходит сегодня, вы были бы вынуждены использовать и исчерпать весь свой запас. Именно этот процесс сейчас происходит в нашей стране.
Этому положению есть только одна причина – государство, прикрывающееся зловещим учением, альтруизмом. Видные спекулянты альтруизма, получатели пособий, – наполовину жертвы, наполовину красивые картинки для этатистских кампаний государства. Но ни одно государство не может избежать наказания, если люди усвоят еще одно неподвластное дикарю понятие – «кредит».
Если вы понимаете функцию накоплений в примитивной форме сообществ, примените тот же принцип к сложной индустриальной экономике.
Капитал включает в себя произведенные, но еще не потребленные товары. Что бы человек делал с капиталом в условиях натурального обмена? Скажем, успешный производитель обуви хочет расширить производство. Его капитал состоит из обуви; он торгует ею в обмен на вещи, которые ему нужны как потребителю, и откладывает много обуви для закупки строительного материала, оборудования и рабочей силы, чтобы построить новую фабрику, и еще столько же для приобретения сырья и найма персонала. Деньги делают эту торговлю удобнее, но не меняют ее природу. Все материальные товары и услуги, которые ему нужны, должны существовать в действительности и быть доступны для торговли так же, как его платеж за них должен существовать в форме товаров (в его случае обуви). Обмен бумажных денег (или золотых монет) не принесет ничего хорошего обеим сторонам, если нужных товаров нет, и они не будут получены в обмен на деньги.
Если человек не потребляет все свои товары сразу, а сохраняет их на будущее, желая увеличить производство или жить на свои сбережения (которые он держит в форме денег), он опирается на факт, что он сможет обменять свои деньги на нужные ему вещи, тогда и как только они ему понадобятся. Это означает, что он полагается на непрерывное производство, которое требует постоянного потока товаров, питающих дальнейший рост этого самого производства. Этот поток называется «инвестиционный капитал», неприкосновенный запас индустрии. Когда богатый человек одалживает деньги другим, то, что он одалживает, – это товары, которые он не потребил.
Именно в этом состоит значение понятия «инвестиция». Если вам интересно, как начать что-то производить в условиях необходимого аванса, то вот он, безобидный способ, позволяющий это сделать: успешный человек одалживает свои товары многообещающему новичку (или другому достойному производителю) в обмен на выплату процента. Выплата взимается за риск, который инвестор берет на себя: природа не гарантирует успех ни на ферме, ни на заводе. Если дело прогорает, то это значит, что товары были потреблены без продуктивной отдачи, и инвестор теряет свои деньги; если оно преуспевает, то производитель выплачивает процент с продажи своих товаров, то есть прибыли, которую инвестиции позволили ему получить.
Заметьте и всегда держите в голове, что этот процесс применим лишь к финансированию нужд производства, а не потребления, и что успех зависит от мнения инвестора о производительной способности человека, а не от сочувствия к нему, не от надежд или мечтаний.
Таково значение понятия «кредит». Во всех своих бесчисленных вариациях и проявлениях «кредит» означает деньги, то есть непотребленные товары, одолженные одним производителем (или группой) у другого, которые должны быть возвращены из будущего производства. Даже кредит, перенесенный на цели потребления, например покупку машины, дается исходя из записей о заемщике. Кредит – это не волшебная бумажка (во что верил дикарь), которая меняет местами причину и следствие и превращает потребление в источник производства.
Потребление – это конечная, а не производящая причина производства. Производящими причинами являются накопления, которые представляют полную противоположность потреблению: они не потреблены. Потребление – это конец производства, тупик. Рабочий, производящий так мало, что ему хватает лишь на собственное пропитание, экономически «несет свой крест», но ничего не вкладывает в будущее производство. Рабочий, у которого есть скромный сберегательный счет, и миллионер, инвестирующий свое богатство (и все остальные в промежутке между ними), финансируют будущее. Человек, который потребляет, не производя, – паразит, богатый повеса или получатель пособий.
Индустриальная экономика – сложнейший комплекс: он вбирает в себя расчеты времени, решения, кредиты и длинные цепочки взаимных сделок. Сложность – достояние этой системы и источник ее уязвимости. Ни один человеческий ум и ни один компьютер не смогут усвоить комплексность в каждой детали. Даже процесс усвоения принципов, которые этой системой управляют, – высшая абстракция. Вот где концептуальные связи способности человека к интеграции распадаются: большинство людей не в состоянии понять экономическое функционирование их собственного города, не говоря уже об экономике всей страны или мира. Под влиянием антиконцептуального образования, разрушающего сегодня ум, большинство склоняется к видению экономических проблем в виде текущих конкретных сигналов: зарплаты, аренды или в магазине на углу. Самая большая потеря, которая разрушила их связь с реальностью, – это потеря понимания, что деньги означают существующие, но непотребленные товары.
Иногда сложность системы служит временным прикрытием для операций сомнительных личностей. Наверняка вы слышали о махинаторах, не работающих, но наслаждающихся жизнью, берущих кредит, чтобы выплатить другой кредит, и так далее. Вы знаете, что такая стратегия не работает вечно, что однажды его настигнет расплата и он сильно пожалеет. Но что, если такой махинатор – это государство?
Государство – это не производительное предприятие. Оно ничего не производит. В отношении своих легитимных функций (полиции, армии, судебной власти) оно оказывает услугу, нужную продуктивной экономике. Когда государство выходит за пределы этих полномочий, оно становится разрушителем экономики.
У государства нет иного источника дохода, кроме налогов, которые платят производители. Чтобы ненадолго освободить себя от границ реальности, государство начинает мошенничать с кредитами в масштабах, которые ни один махинатор себе и представить не сможет. Оно одалживает у вас деньги сегодня, которые выплачиваются деньгами, которые оно одолжит у вас завтра, которые будут выплачены суммой, которая будет одолжена у вас послезавтра, и так далее. Этот процесс известен как дефицитное финансирование. Он становится возможным только потому, что государство обрезает связь между товарами и деньгами. Оно выпускает бумажные деньги, которые используются как квитанции на получение действительно существующих товаров, но эти деньги не обеспечены ни товарами, ни золотом, ничем. Это вексель, который выпущен для вас в обмен на ваши товары и который должен вами же и быть оплачен (в форме налогов) из прибыли от вашего же будущего производства.
Куда идут ваши деньги? Куда угодно и никуда. Во-первых, они идут на то, чтобы закрепить альтруистическое оправдание и повесить лапшу на уши остальным через установление системы субсидированного потребления для тех, кто «сидит» на пособиях и ничего не производит, – приближающийся тупик, разбираться с которым навязали увядающему производству. Во-вторых, ваши деньги идут на субсидирование групп влияния, чтобы купить их голоса и финансировать любой проект, который пришел в голову какому-нибудь бюрократу или его друзьям, чтобы заплатить за крах этого проекта, чтобы начать другой, и так далее. Получатели социальной помощи – это не худшая часть груза производителей. Худшая часть – это бюрократы, представители правительства, которым дана власть регулировать производство. Они не просто ничего не производящие потребители: их работа состоит в том, чтобы все больше усложнять и в итоге сделать производство невозможным (большинство из них люди, цель которых – превратить всех производителей в получателей пособий).
Пока государство борется за то, чтобы спасти одно разрушающееся предприятие за счет разрушения другого, оно ускоряет процесс перекидывания долгов, перенесения убытков, нагромождения займов, закладывания будущего и всего последующего. Когда положение ухудшается, государство защищает себя, не сокращая этот процесс, а увеличивая его масштабы. Процесс становится международным: сюда входит и зарубежная помощь, и невыплаченные долги другим государствам, и субсидии таким же странам, и выплаты ООН, Всемирному банку и иностранным производителям с целью разрешить им потреблять наши товары, в то время как американские производители, которые и платят за все это, остаются беззащитными, и их собственность захватывается шейхами из всевозможных дыр земного шара, и все их созданное богатство, и вся их энергия оборачиваются против них, как, например, в случае с нефтедобычей на Среднем Востоке.
Вы думаете, что распространяющаяся оргия может быть оплачена текущим производством? Нет, ситуация намного хуже. Правительство потребляет запасы страны, запасы индустриального производства, – инвестиционный капитал, то есть запасы, необходимые для возобновления производства. Эти товары были не бумагой, они существовали в реальности. Несмотря на все сложности частного кредитования, экономика держалась на плаву за счет того, что в разных видах, в разных местах, где-то внутри системы существовали товары, обеспечивающие ее финансовые операции. Она держалась долго после образования бреши в ее защите. Сегодня товаров почти не осталось.
Кусок бумаги не накормит вас, когда не останется куска хлеба. Он не построит фабрику, когда не останется стальных балок. Он не сможет производить обувь, когда не останется кожи, станков и топлива. Вы слышали, что сегодня экономика страдает от внезапной и непредсказуемой нехватки разных товаров. Это предвестники того, что может наступить.
Вы слышали, как экономисты говорят о своем замешательстве от сущности сегодняшней проблемы: они не могут понять, почему инфляция сопровождается рецессией, ведь это противоречит их кейнсианским конц