в свою очередь, раздирается классовыми и национальными противоречиями.
"Как бы там ни было, - пишет Кожев, - конечной целью человеческого развития является, согласно Гегелю, синтез воинственного существования Господина и трудовой жизни Раба. Человеком, который полностью удовлетворен своим существованием и который, таким образом, завершает собой историческую эволюцию человечества, является Гражданин универсального и гомогенного Государства, то есть, по Гегелю, рабочий-солдат революционных армий Наполеона. Только война (за Признание) завершает Историю и ведет Человека к совершенству ( = удовлетворению)...
Разумеется, когда универсальная и гомогенная Империя создана, не остается больше места ни для войн, ни для революций. Отныне человек может жить спокойно, не подвергая свою жизнь риску. В этом смысле подлинно человеческим существованием оказывается жизнь Мудреца, который только понимает, что никогда ничего не отрицает и не изменяет (разве что переводит "сущности" из реальности в дискурс)" [179].
179 Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998. С. 182-183.
Конец истории, по Кожеву, означает достижение той точки, когда прекращается борьба индивидов и групп, наций и империй. Человечество обретает полный контроль над природными явлениями. Но то существо, которому уже нет нужды воевать, конкурировать, стремиться к признанию другими, перестает быть человеком, поскольку все его желания чуть ли не автоматически удовлетворяются. Свобода рождается из нехватки и
342
стремления, отрицания наличного бытия, тогда как "последнему человеку" уже нечего отрицать. Поэтому конец истории означает, в понимании Кожева, и конец человека, так как некое самодостаточное существо будет принципиально отличаться от тех, кто жаждал, страдал и умирал в борьбе.
Анализируя творчество Кожева, A.M. Руткевич отмечает, что у него меняется восприятие исторического процесса: "Какое-то время он видел признаки "конца истории" в социализме и американской культуре. Прекратив борьбу, человек возвращается в "животное царство"; советские коммунисты стремятся к тем же целям, что и американские капиталисты, с той разницей, что первые бедны, а вторые богаты, а потому прибегают к разным средствам для достижения тех же целей массового потребления" [180].
Пессимизм рассуждений философа проявился в одном из писем Л. Штраусу, в котором Кожев прямо указывает на возможность того, что конец истории может оказаться не царством мудреца, а сообществом машиноподобных людей, которых философ называет удовлетворенными автоматами.
180 Вопросы философии. 1998. № 6. С. 84.
В. Будущее современного искусства
2.10. Иван Ильин: кризис и разложение современного искусства
Творчество русского философа И.А. Ильина с неожиданной стороны раскрывается в работе "Кризис современного искусства", которая была опубликована в "Журнале волевой идеи" в 1927 г. (Берлин).
Ильин Иван Александрович (1883-1954) - правовед и религиозный философ, автор глубоких историко-философских сочинений ("Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" и др.), трудов по философии права, нравственной филосо
343
фии, философии религии ("Аксиомы религиозного опыта" и др.), эстетике. Родился в Москве в семье присяжного поверенного. Закончил гимназию с золотой медалью в 1901 г. В 1906 г. окончил юридический факультет Московского университета с дипломом первой степени. Был оставлен на факультете для подготовки к профессорскому званию. В 1910-1912 гг. жил за границей (Германия, Италия, Франция), где продолжал свою научную деятельность в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Геттингена, Парижа, Берлина; занимался в семинарах Г. Риккерта, Г. Зиммеля, Э. Гуссерля; собирал материалы и готовил диссертацию. После возвращения в Россию преподавал в Московском университете и в ряде высших учебных заведений Москвы. В 1918 г. защитил диссертацию "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека", за которую сразу получил две степени - магистра и доктора наук. В 1921 г. стал председателем Московского Психологического общества. После 1917 г. неоднократно арестовывался и в 1922 г. вместе с женой был выслан в Германию. В Берлине принял участие в создании центра русской культуры. Был одним из организаторов, профессором и деканом Русского Научного института. Издавал журнал "Русский колокол" (1926-1930), читал лекции по русской культуре, был идеологом Белого движения. Его деятельность не нашла одобрения у нацистской власти в Германии, в 1934 г. Ильин потерял работу, а в 1938 г. был вынужден бежать в Швейцарию, где обосновался в пригороде Цюриха Цолликоне. Швейцарские власти запретили ему всякую политическую деятельность под страхом возвращения в Германию. В эти годы он писал в основном философско-художественные работы, завершал главные труды своей жизни, но не оставил и политическую философию, хотя вынужден был издавать свои политические статьи анонимно. Частые болезни не позволили ему закончить и издать все задуманное. Многие его работы вышли в свет только после его смерти усилиями жены, учеников и друзей. Похоронен в Цолликоне. [Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 214-215.]
В центре внимания философа состояние современного искусства, кризис последнего как явное выражение общего кризиса культуры, который в данной статье представляется Ильиным как вненациональное явление (без соотнесения с теми или иными национальными традициями, русской идеей). Ильин рассматривает искусство как источник жизненного духа и света, как силу, способную помочь человеку разобраться, определить
344
ся в бессознательном, глубинах инстинкта и страстей. По мнению Ильина, сам человек не может "оформить, взрастить и одухотворить..." переполняющие его бессознательные силы, и часто становится их слепым орудием и жертвой. Искусство же создает творческий исход для этих сил, определяющих "содержание человеческой жизни", "прожигая их зрелым духом и облекая их в верную форму" [181].
В высоком и праведном деле одухотворения бессознательного, деле его обращения к Божественному, его преображения Ильин поднимает искусство до религиозных высот, соединяя искусство и религию, поскольку, как полагает мыслитель, "именно религия и только религия может окончательно вывести человека из этой беспомощности и этого рабства, вручая ему через молитву подлинную и благодатную власть над этими (бессознательными. - Т.С.) силами" [182].
Однако в отличие от искусства религия, согласно Ильину, не останавливается "на извлечении и одухотворении отдельных, бременящих душу содержаний; и воплощение в звуке, в слове, в жесте и в материи не составляет ее высшей задачи" [183]. Задача религии - завладеть истоками бессознательной жизни, ее первоначальными силами, наделить их одухотворенностью и вывести человека на новые пути жизни.
Нынешнее состояние общества, период его исторического развития (европейского или российского) Ильин склонен рассматривать с позиций прежде всего религиозного кризиса. В его понимании в истории были периоды, когда религии не удавалось достичь означенных целей: "инстинкт и его страстные порывы перестают отзываться на религиозные зовы, образы и знаки (молитвы, догматы и обряды), бессознательное упорно утверждает себя в безбожии и противодуховности" [184]. Результатом подобных кризисов с неизбежностью становится вырождение
345
всей жизни людей, во всех ее проявлениях, и, безусловно, обнаруживается бессилие и вырождение искусства, также утерявшего связь с религией ("одинокое безрелигиозное искусство"). Такой кризис религии, по мнению Ильина, настиг Европу во второй половине XIX в., а соответственно и кризис искусства. Кризис этот - один из серьезнейших в истории человечества тянется и до сих пор. Поэтому статью (напомним, 1927 г.) Ильин начинает словами: "Современное искусство переживает глубокий и длительный кризис" [185].
181 Ильин И.A. Кризис современного искусства // ЭОН: Альманах старой и новой культуры. М., 1996. С. 9-10.
182 Там же.
183 Там же.
184 Там же. С. 11.
Иван Ильин не ищет причин кризиса, в первую очередь он отмечает широту его распространения (можно сказать универсальность): "Атмосфера кризиса (европейского искусства. - Т.С.) и разложения захватила и русское искусство (преимущественно поэзию и музыку) четверть века тому назад" [186].
Истинное искусство для Ильина - это искусство, которое "прожжено молнией духа": только тогда это художественное, а не больное искусство, только тогда оно наполнено творческим порывом и содержательной мощью. В противном случае имеет место "мнимое искусство", бегущее от напряжения, труда и мук творчества, в поисках наслаждения по линии наименьшего сопротивления.
Искусство, пишет Ильин, "которое выбрасывается из недр бездуховной души, есть ничтожное, пошлое, мнимое искусство: это - пестрые и безвкусные, праздные обрывки несостоявшегося творения; это больные выкрики, несущиеся из разлагающегося бессознательного; это нечистые следы нечистого опьянения, явные знаки духовного безволия, немощи и распущенности... И сквозь всю эту, обычно напыщенную и самодовольную, претенциозную смуту лишь там и сям всплывают безобразные обломки безобразных замыслов: какие-то безначальные чудовища, бесстыдные уроды, неестественные выверты и противоестественные химеры, еще неродившиеся или полураздавленные слизняки..." [187].
185 Ильин И.А. Указ. соч. С. 9.
186 Там же. С. 11.
187 Там же. С. 12.
346
Ильин сравнивает такое искусство, характерное, в его понимании, для первой четверти XX в., с душевной болезнью. И прежде всего это касается современной музыки, живописи и поэзии, отказавшихся от классических канонов и гармонии, но так и не обретших новых плодотворных, одухотворяющих очертаний, способных привнести новое содержание и оформить так ищущих этого бессознательных интенций современного человека, особенно в ситуации "религиозной мертвости", как ее называет философ.